– Алло! Голос аптекаря был подобен гуденью сигнального рожка в тумане. И пол под его плоскостопными огромными черными ногами раскачивался вперед-назад, вперед-назад, а мельчайшие брызги долетали до прилавка. – Алло!.. Это мастерская Гершвина[53]?.. Я прошу вас снова вставить у меня стекло во входную дверь… Через пятнадцать минут?.. Поторопитесь, пожалуйста, а то может прийти новый клиент… Хорошо… – Он бросил трубку, которая тут же повисла на рычаге. – Чем могу служить, господа? – Пожалуйста, изготовьте этот препарат, – сказал Колен. – Изготовить препарат значит препарировать, а препарируют трупы, поэтому сначала изготовим труп. Аптекарь взял рецепт, сложил его пополам, так что получилась длинная узкая полоска, и отправил его в настольную гильотину. – Сказано – сделано! – И он нажал на красную кнопку. Нож гильотины ударил по рецепту, он вздрогнул и затих. – Заходите часов в шесть вечера, лекарство будет готово, – сказал аптекарь. – Дело в том, – сказал Колен, – что это срочно. – Нельзя ли его сейчас получить? – добавил Шик. – Хорошо. Тогда подождите немного, я тут же этим займусь. Колен и Шик сели напротив конторки на скамейку, обтянутую пурпурным бархатом, и стали ждать. А аптекарь согнулся в три погибели и почти без шума пополз через потайной ход в лабораторию. Звук скольжения его тела по паркету становился все тише, а потом и совсем замер. Колен и Шик обвели взглядом стены. На покрытых паутиной медных полках рядами стояли банки с простыми химическими веществами и с готовыми сильнодействующими препаратами. Последняя банка в каждом ряду флюоресцировала. В большой конической колбе из толстого корродированного стекла раздутые головастики штопором ввинчивались в воду, но, едва достигнув дна, стрелой взмывали вверх, чтобы снова начать свое винтовое движение, оставляя за собой белесый след взвихренной воды. В стоящем рядом аквариуме длиною в несколько метров аптекарь устроил испытательный полигон для реактивных лягушек, и там же валялись те, что не выдержали перегрузок, однако и у них еще слабо бились четыре сердца. Всю стену за скамейкой, на которой сидели Шик и Колен, занимала фреска, изображающая самого аптекаря (в костюме Цезаря Борджа[54] на колеснице), предающегося весьма сомнительным забавам со своей матерью. На столах стояло множество автоматов для изготовления пилюль, и некоторые из них работали, хотя и не в полную мощь. Пилюли, выкатывавшиеся из патрубков голубого стекла, тут же подхватывались восковыми руками, которые расфасовывали их по пакетикам из гофрированной бумаги. Колен встал со скамейки, чтобы получше рассмотреть ближайший аппарат, и снял заржавевший кожух, который прикрывал механизм. Внутри оказалось некое составное животное, наполовину из плоти, наполовину из металла: оно без устали заглатывало лекарственное сырье и тут же извергало шарики правильной формы. – Гляди-ка, Шик, – сказал Колен. – Что там? – спросил Шик. – Поразительно! – воскликнул Колен. Шик посмотрел. У животного были удлиненные челюсти, которые быстро двигались из стороны в сторону. Сквозь прозрачную кожу можно было хорошо разглядеть трубчатые ребра из тонкой стали и вяло сокращающийся пищеварительный тракт. – Обыкновенный усовершенствованный кролик, – объяснил Шик. – Ты думаешь? – Это широко применяется. У животного сохраняют только ту функцию, которая нужна. В данном случае этому кролику сохранили деятельность пищевода, но, конечно, без химических процессов. Это куда проще, чем изготовлять пилюли обычным способом. – А чем он питается? – спросил Колен. – Хромированными морковками. Их производили на том заводе, где я работал по совместительству. А кроме морковок, ему дают химические ингредиенты, необходимые для производства пилюль… – Отличная выдумка, – сказал Колен. – И пилюли получаются первоклассные. – Да, – согласился Шик, – очень круглые. – Послушай… – начал Колен, снова садясь. – Что? – Сколько у тебя осталось от тех двадцати пяти тысяч инфлянков, которые я тебе дал перед нашим отъездом? – Гм… – Тебе давно пора жениться на Ализе. Так длиться не может, ей, должно быть, очень обидно… – Да… – Ну, двадцать тысяч инфлянков у тебя, надеюсь, еще есть… Как-никак… Этих денег хватит для женитьбы… – Дело в том, что… – Шик запнулся и замолчал, так как сказать это было трудно. – В чем же все-таки дело? – настаивал Колен. – Не у тебя одного денежные затруднения… – Знаю, знаю, – сказал Шик. – Так что же? – А то, что у меня осталось всего три тысячи двести инфлянков. Колен разом почувствовал себя очень усталым. В голове с шумом морского прибоя вращались разные колючие и тусклые предметы. Он с трудом собрался с силами. – Это неправда, – проговорил он наконец. Он был измотан, так измотан, словно только что прошел трассу стипль-чеза со стеком. – Это неправда, – повторил Колен. – Ты шутишь!.. – Нет, – сказал Шик. Шик ковырял пальцем угол стола, возле которого стоял. Пилюли вкатывались в стеклянные патрубки с легким постукиванием, напоминающим тихую барабанную дробь да еще шорох гофрированной бумаги в восковых руках, – эти звуки создавали атмосферу восточного ресторана. – Куда ты их дел? – спросил Колен. – Я покупал Партра. – Шик сунул руку в карман. – Вот взгляни на этот экземпляр. Я вчера его раздобыл. Разве не чудо? Это было издание «Мертвецов без потребления» в сафьяновом переплете, отделанном жемчугом, с комментариями Кьеркегора[55]. Колен взял книжку, уставился на нее, полистал, но видел не страницы, а глаза Ализы во время его свадьбы, ее восхищенно-печальный взгляд, которым она окинула подвенечное платье Хлои. Но Шик не мог этого понять: он не глядел выше книжного прилавка. – Что я могу тебе сказать?.. – пробормотал Колен. – Значит, ты все истратил?.. – На той неделе мне удалось перехватить две его рукописи, – сказал Шик, и голос его задрожал от сдерживаемого волнения. – А кроме того, я записал на фонограф семь его лекций… – Да… – вздохнул Колен. – И вообще, почему ты меня об этом спрашиваешь? Для Ализы не имеет значения, поженимся мы или нет, она и так счастлива. И кроме того, Ализа и сама необычайно увлечена Партром! Один из пилюльных автоматов как будто забарахлил. Пилюли хлынули из него сплошным потоком, и, когда они сыпались в гофрированные пакетики, вспыхивали лиловые искры. – Что там происходит? – спросил Колен. – Это опасно? – Вряд ли, – ответил Шик. – Но все-таки нам лучше отойти подальше. Они услышали, как где-то вдалеке хлопнула дверь, и аптекарь вдруг вынырнул из-за прилавка. – Я заставил вас ждать, – сказал он. – Это не имеет значения, – заверил его Колен. – Нет, имеет, но я это сделал нарочно, чтобы придать себе весу. – Один из ваших аппаратов, похоже, сломался. – И Колен указал на тот, что извергал пилюли потоком. – А! – воскликнул аптекарь. Он нагнулся, вытащил из-под прилавка карабин, прицелился и выстрелил. Автомат подскочил на месте и, содрогаясь, повалился набок. – Пустяки, – сказал аптекарь. – Время от времени кролик берет верх над сталью, и тогда его приходится убивать. Он приподнял автомат, нажал на нижний рычажок, чтобы выпустить мочу, и повесил его на гвоздь. – Вот ваше лекарство, – сказал он, вытаскивая коробку из кармана. – Только будьте очень внимательны, это весьма сильное средство. Строго придерживайтесь указанной дозировки. – Понял, – сказал Колен. – А как по-вашему, это лекарство против чего? – Трудно сказать. – Он засунул в свою седую шевелюру длинные пальцы с завитыми ногтями. – Это средство применяется в разных случаях, но вот растение от него очень скоро погибло бы. – Так, – сказал Колен. – Сколько я вам должен?