– Знаю. А как поживает Шик? – Нормально. Вот купил мне костюм. – Красивый, – сказала Хлоя, – и тебе идет. – Она умолкла. – Тебе больно? – спросила Ализа. – Бедняжка. – Она наклонилась и погладила Хлою по щеке. – Да, – простонала Хлоя. – Я так хочу пить… – Понимаю, – сказала Ализа. – Я тебя поцелую, быть может, это хоть немножко утолит твою жажду. – Да. Ализа снова наклонилась к ней. – О, – вздохнула Хлоя, – твои губы такие прохладные… Ализа улыбнулась, ее глаза были полны слез. – Куда ты уезжаешь? – спросила она. – Недалеко, – ответила Хлоя. – В горы. Она повернулась на левый бок и спросила: – Ты очень любишь Шика? – Да, но он любит свои книги больше, чем меня. – Не знаю. Может, ты и права. Если бы я сама не вышла замуж за Колена, я так хотела бы, чтобы ты была с ним. Ализа снова поцеловала ее. XLII Шик закрыл за собой дверь книжной лавки. Ничего интересного он там для себя не обнаружил. Он шел, пристально разглядывая свои ботинки из коричнево-красной кожи, и с удивлением заметил, что один ботинок тянет его в одну сторону, а другой в противоположную. Он остановился, подумал, потом мысленно вычертил биссектрису этого угла и двинулся по ее направлению. При этом он едва не попал под колеса жирного такси и сохранил свою жизнь только благодаря изящному прыжку, в результате которого сбил с ног прохожего. Ругаясь на чем свет стоит, тот поспешил в клинику, чтобы ему оказали первую помощь. Шик пошел дальше, придерживаясь того же курса, и попал на улицу Джимми Нуна[57], где был книжный магазин с вывеской, подражающей «Mahogany Hall de Lulu White»[58]. Он толкнул дверь, которая в ответ грубо толкнула его. И тогда он, решив не настаивать, вошел через витрину. Владелец магазина покуривал трубку мира, удобно устроившись на полном собрании сочинений Жюля Ромена[59], который писал свои тома исключительно для этой цели. У него была очень красивая трубка из вересковой глины, и он набивал ее листьями оливкового дерева. Рядом стоял тазик, потому что от курения то и дело возникали позывы рвать когти, влажная салфетка для освежения висков и графинчик с мятной настойкой в подкрепление действия трубки. Книготорговец упер в Шика безжизненный и дурно пахнущий взгляд. – Что вам угодно? – спросил он. – Посмотреть книги… – ответил Шик. – Смотрите. Он резко наклонился над тазиком, но тревога оказалась ложной. Шик направился вглубь магазина. Вся обстановка предвещала возможность находок. Какие-то насекомые захрустели у него под ногами. Пахло старой кожей и дымом от листьев оливкового дерева, и это сочетание запахов было, честно говоря, тошнотворным. Книги стояли в алфавитном порядке, но хозяин плохо знал алфавит, и поэтому Шик обнаружил полку Партра между буквами «Б» и «Т». Вооружившись лупой, он принялся изучать переплеты и тотчас обнаружил на одном из экземпляров книги «Он и неон»[60] – знаменитом критическом исследовании светящихся реклам – заинтересовавший его отпечаток пальца. С лихорадочной поспешностью Шик вытащил из кармана маленькую коробочку, в которой кроме кисточки с мягким ворсом находился графитный порошок, и памятку для шпика-любителя, составленную конюнником Вуй. Он очень тщательно обработал этот отпечаток, сличил оттиск с образцом, вынутым из бумажника, и замер, прерывисто дыша. Оказалось, что это и в самом деле был доподлинный отпечаток указательного пальца левой руки Партра, который до сих пор нигде не удавалось обнаружить, кроме как на чубуках его старых трубок. Прижимая к сердцу ценную находку, он подошел к книготорговцу. – Сколько вы хотите за этот томик? Тот взглянул на книгу и усмехнулся: – Вы его все-таки нашли. – А что в нем особенного? – спросил Шик с деланым удивлением. – Ха! – прыснул книготорговец, роняя трубку, которая упала в тазик и погасла. Он грубо выругался и потер руки, радуясь, что ему больше не нужно держать в зубах эту пакость. – Я вас спрашиваю… – настойчиво повторил Шик. Сердце его готово было выпрыгнуть наружу, оно дико, с перебоями колотилось о ребра. – Ox-ox-ox! – бормотал книготорговец. Он катался по полу, задыхаясь от смеха. – Ну и комик же вы!.. – Послушайте, – растерянно начал Шик. – Объяснитесь, пожалуйста… – Чтобы получить этот отпечаток пальца, я должен был несколько раз приглашать его выкурить со мной трубку мира, да еще стать заправским фокусником и изловчиться незаметно подменить трубку книгой… – Все ясно, – сказал Шик. – Раз так, то скажите, сколько вы хотите за эту книжку. – Недорого, но у меня есть кое-что и получше. Владелец магазина встал, исчез за невысокой перегородкой, разделявшей пополам торговое помещение, порылся в каком-то ящике и тут же вернулся. – Вот, – сказал он, швырнув на прилавок брюки. – Что это такое? – с тревогой прошептал Шик. Им овладело сладостное возбуждение. – Брюки Партра, – с гордостью заявил книготорговец. – Как вам это удалось? – Шик был в экстазе. – Во время лекции, – объяснил книготорговец. – Он даже не заметил. К тому же они в нескольких местах прожжены трубкой… – Покупаю, – сказал Шик. – Что именно? – осведомился владелец магазина. – Потому что у меня есть и еще кое-что… Шик прижал руки к груди. Сердце у него сорвалось с цепи – так бешено оно запрыгало. – Вот, – снова сказал торговец. Это была трубка, и Шик тут же увидел на ее мундштуке отметину от зубов Партра. – Сколько? – спросил Шик. – Вы, конечно, знаете, что в настоящее время он готовит издание двадцатитомной энциклопедии о блевотине со всей иконографией, и у меня будут рукописи отдельных статей… – У меня не хватит денег, – простонал Шик, сраженный этой перспективой. – А мне наплевать. – Сколько вы хотите за эти три предмета? – спросил Шик. – Тысячу инфлянков, – ответил торговец. – И учтите, это мое последнее слово. Вчера я отказался отдать их за тысячу двести. А вам готов уступить только потому, что вид у вас чокнутый. Побледнев как полотно, Шик вытащил свой бумажник. XLIII – Видишь, – сказал Колен, – мы уже не кладем скатерти. – Да это не имеет никакого значения, – сказал Шик, – но я все же не понимаю, почему стол такой жирный.