— Идемте. Миссис Д.-Б. смотрела прямо ему в лицо, слегка приоткрыв губы. — Ладно! — внезапно согласилась она. — Пошли. Они прошли в коридор пассажирского отсека, и инспектор подвел ее к двери в каюту. — Вы очень любезны, — прошептала она. — Только не забудьте запереть дверь, хорошо? — О боже ты мой! — воскликнула миссис Диллингтон-Блик и бросилась в каюту. Аллейн слышал, как она задвинула щеколду, и поспешил вернуться в салон. Там оставались лишь отец Джордан, Тим и капитан Баннерман. Мисс Эббот вошла через двойные двери почти сразу после того, как появился Аллейн. Тим приподнял большой палец, показывая, что все в порядке, а отец Джордан сказал: — Все вроде бы решили лечь спать раньше обычного. — Ну, не так уж и рано, — капитан Баннерман неодобрительно покосился на мисс Эббот. Она так и застыла посреди комнаты, опустив глаза, видимо, оскорбленная тем, что ее появление здесь сочли нежелательным. — Спокойной ночи, — буркнула она и вышла. Отец Джордан двинулся за ней к лестнице. — Да, кстати, — заметил он мисс Эббот, — я разгадал это слово в кроссворде. Это «холокост». — Блестяще! — воскликнула она. — Поможет разгадывать дальше. — Я тоже так думаю. Доброй вам ночи. — Доброй ночи. Отец Джордан вернулся. — Благополучно доставлена к месту назначения, — шутливо сообщил он и улыбнулся Аллейну. Тот резко спросил: — А где все остальные? — С ними все в порядке, — ответил Тим. — Все женщины у себя в каютах. Ну а что касается миссис Диллингтон-Блик, так то была ваша сфера ответственности. — А мужчины? — Разве это имеет значение? Кадди ушел с женой, мистер Макангус, что неудивительно, пребывает в гордом одиночестве. Ну и вскоре после него мистер Мэрримен тоже поплелся к себе. — А Дейл? — Ушел сразу после Кадди, — отозвался Тим. — А мне кажется, — заметил отец Джордан, — что кто-то из них мог выйти на палубу. — С чего вы взяли? — Просто показалось, я слышал, как там кто-то пел. — Тут он изменился в лице, даже побледнел немного. — Но с другой стороны, что тут такого! — воскликнул отец Джордан. — Нельзя же паниковать всякий раз, когда кто-то поет. Просто непозволительно. — А мне позволительно, — мрачно произнес Аллейн. — Когда все женщины у себя в каютах? Почему? Тут вмешался капитан Баннерман. Пробубнил недовольным тоном: — И вы еще спрашиваете, почему! Да потому, что у нашего мистера Аллейна навязчивая идея! Вот почему! — Что хотел вам сказать мистер Макангус? — спросил его Аллейн. Капитан сердито сверкнул глазами. — Он вообразил, что кто-то покушается на его гиацинты. — Что значит «покушается»? — Выщипывает по цветку. — Проклятье! — вскричал Аллейн и бросился к двери. Но не успел он покинуть салон, как его остановил топот бегущих ног. Он доносился снаружи, с палубы, и сопровождался мучительно тяжким дыханием. Через секунду сияющий огнями салон опустел. Все они выбежали навстречу человеческой фигуре, полуобнаженной, мокрой, уродливой, хватающей ртом воздух. Это был Кадди. Увидев Аллейна, он резко остановился, как-то бессмысленно и дико улыбаясь. Вода стекала с волос в открытый рот. — Ну? — спросил Аллейн. — Что стряслось? Кадди делал какие-то непонятные жесты. Рука дрожала, точно веточка на ветру. — В чем дело? Говорите! Быстро! Кадди качнулся вперед. И вцепился мокрыми руками в Аллейна. — Миссис Диллингтон-Блик, — запинаясь и отплевываясь, выдавил он. Потом кивнул два или три раза, еще теснее прижался к Аллейну, а затем, откинув голову назад, разразился смехом вперемешку с рыданиями. — Веранда? — О чем, черт побери, вы толкуете? — спросил капитан. А Кадди все кивал и кивал. — Пройдемте со мной, капитан Баннерман, будьте так любезны, — сказал Аллейн. — И вы тоже, доктор Мэйкпис. — Он ухватил Кадди за мокрые руки и оттолкнул от себя. А затем выбежал на палубу, остальные двое последовали за ним. Они успели сделать всего несколько шагов, как за спиной послышались жуткие звуки. Истерический смех Кадди перешел в пронзительный визг. — Доктор Мэйкпис! Вернитесь! — крикнул отец Джордан. В салоне кто-то упал на пол, затем настала тишина. — Погодите минутку, — сказал капитан Баннерман. — Он потерял сознание. — Ну и пусть себе потерял. — Но… — Ладно. Идите, идите! И Аллейн бросился бежать по палубе. В потолке над верандой была маленькая лампочка, и он ее включил. Юбки испанского платья широко раскинуты, спадают черными каскадами по обе стороны от шезлонга. Хозяйка его лежит на спине, роскошные руки в длинных перчатках свисают почти до палубы. Голова повернута к левому плечу под неестественным углом. Верхняя часть лица прикрыта куском мантильи, как шторкой. Нижняя часть отливает мертвенной белизной, от этого еще резче выделяется родинка в уголке рта. Язык вывалился наружу, на пухлом горле начала проступать синева. Искусственные жемчужины из разорванного ожерелья разбросаны на декольте, за край выреза засунут цветок гиацинта. — Ладно, — не оборачиваясь, пробормотал Аллейн. — В любом случае уже слишком поздно, но вы все же посмотрите, можно ли тут чем помочь. К этому времени уже подошли Тим с капитаном Баннерманом. Аллейн отошел в сторону. — Только доктор Мэйкпис, — очень вас прошу, не нарушайте общей картины. Тим склонился над телом. И через секунду-другую выпрямился. — Но вы только посмотрите! — воскликнул он. — Это же не… это, это… — Вот именно. Но наша задача определить, можем ли мы хоть чем-то помочь. Есть шансы? — Никаких. — Уверены? — Да.