— Идемте, — он взял ее под руку и подвел к креслу. — Он детектив в штатском, миссис Блик, — с воинственно торжествующим видом заявила миссис Кадди. — За всеми нами тут шпионили, насмехались, подвергали опасности наши жизни. И вот теперь по кораблю свободно разгуливает убийца, и он говорит, что это один из нас. Лично я считаю… — Миссис Кадди, — сказал Аллейн, — прошу вас помолчать хотя бы минуту. Мистер Кадди в последний раз за время этого путешествия автоматически выпалил: — Да тихо ты, Этель. — Верно, — подхватил Аллейн, — я попросил бы всех вас соблюдать тишину и внимательно меня послушать. Тогда вы поймете, что бывают обстоятельства, требующие экстренного вмешательства, и я уполномочен предпринимать эти действия. Стюард Денис был убит тем же способом, который здесь обсуждался столь часто. Он был одет в испанское платье, которое миссис Диллингтон-Блик приобрела в Лас-Пальмасе, и убили его лишь потому, что приняли за нее. Он лежал в шезлонге на неосвещенной веранде. Верхняя часть лица прикрыта вуалью, и было слишком темно, чтобы различить родинку в уголке его рта. Все мужчины, находившиеся этим вечером в салоне, слышали, как миссис Диллингтон-Блик говорила, что собирается выйти на веранду. И она действительно вышла. Я встретил ее там, вместе с ней прогулялся по нижней палубе, затем проводил ее до каюты. На ней было черное кружевное платье, напоминающее то, испанское. Ну а затем я вернулся сюда, и тут почти сразу же ворвался мистер Кадди и сообщил, что видел ее и что она мертва. Очевидно, что он обманулся из-за платья. Доктор Мэйкпис осмотрел тело и сказал, что смерть наступила всего несколько минут назад. По причинам, о которых я расскажу вам позже, когда будет время, столь же очевидно, что убийство совершено кем-то из людей, находящихся на борту. Смерть Дениса стала четвертой в серии, которую вы столь часто обсуждали. И по моему мнению, за все эти преступления ответственен один из пассажиров. Пока что остановимся на этой версии. Он сделал паузу. Внезапно Обин Дейл поднял голову и спросил: — А где Мэрримен? Кадди тоже издали удивленные возгласы. — А ведь правильно! — сказал мистер Кадди. — Где он? Мы все тут за него отдуваемся. И на наши головы валятся обвинения и разные вопросы! А мистера Мэрримен, он же Всезнайка, почему-то беспокоить нельзя. Это почему же? — Мистер Мэрримен, — ответил Аллейн, — спит у себя в каюте. Ему было очень плохо, и потому я решил пока не беспокоить его. Ну, до той поры, пока не понадобится. Нет, не думайте, я о нем не забыл. — А ведь он вполне вписывается в эту картину, — заметила миссис Кадди. — Вообще вся эта история выглядит очень странно. Нет, правда, очень и очень забавно. Джемайма возмущенно воскликнула: — С чего вы взяли, что она выглядит «забавно»? Сам мистер Мэрримен неоднократно указывал на вопиющую некорректность этого выражения. И потом, он действительно болен и «вписывается» в эту картину лишь из-за своего вздорного и упрямого характера. И лично я считаю, он всего лишь кукла, марионетка и уж определенно никакой не убийца, и вообще простите за то, что перебила. Аллейн ответил в том же духе, как мог бы сказать отец Джордан: — Ничего страшного, дитя мое. Все в порядке. — И Тим снова обнял Джемайму за плечи. — Надеюсь, все вы понимаете, — продолжил Аллейн, словно никто его и не перебивал, — я должен выяснить, почему стюард оказался там и почему был одет таким странным образом. И вот тут вы можете помочь нам, миссис Диллингтон-Блик. — Руби! — прошептал Дейл, но дама даже не удостоила его взгляда. — Это всего лишь шутка, — сказала она. — Мы сделали это ради шутки. Откуда нам было знать, что… — Нам? Вы имеете в виду мистера Дейла и себя? — И Дениса. Да. И видишь, чем это обернулось, Обин. У меня просто слов нет. — Вы отдали Денису платье? — Да. — После Лас-Пальмаса? — Да. И Денис был страшно признателен… и сказал — он, знаете ли, был таким странноватым человечком — что оно ужасно ему нравится, а я… Я вам уже говорила, что даже прикасаться к этому платью не желала после той истории с куклой. Он сказал, что хочет надеть его, хотя бы для смеха, на какую-то там вечеринку в честь дня рождения одного из стюардов. — В пятницу вечером? — Да. Только просил никому ничего не говорить. Вот почему, когда вы спросили меня о платье, я ничего не сказала. Но вы, наверное, догадались? Да? Аллейн старался не смотреть на капитана Баннермана. — Нет, да и потом в данный момент это значения не имеет, — ответил он. Капитан сердито проворчал что-то себе под нос, а потом взорвался. — Еще как имеет! — взревел он. — Давайте уж будем честными до конца, мне следовало бы догадаться. И потом, я не тот человек, что уклоняется от ответственности. — Он кивком указал на Аллейна. — Суперинтендант приходил ко мне, — продолжил он, — и рассказал, будто кто-то расхаживает по кокпиту в этом чертовом платье. Сказал, сам этого не видел, но подозревает, будто это миссис Диллингтон-Блик. Почему бы нет, подумал я тогда. Ее платье, так почему бы ей его не надеть? Но он попросил меня провести внутреннее расследование и пресечь повторение этого события. Я тогда вмешаться не захотел, а уж какие идеи могут еще прийти ему в голову — так это вообще не моего ума дело. Я как главный человек на корабле должен соблюдать определенные правила по отношению к пассажирам. Не я их устанавливал, не мне их и менять. Но я ошибался. Я отказывался верить, что на моем корабле убийца. И снова ошибся. Страшно ошибся. Не захотел вмешиваться, и вот что получилось. Я был не прав. — Очень благородно с вашей стороны, — заметил Аллейн. И решил не зацикливаться на этой теме. — Сам я не видел фигуры в испанском платье, — продолжил он. — Мне просто сказали, что это миссис Диллингтон-Блик, и причин не поверить этому не было. Просто подумал тогда: доказательств тому нет, но подобное поведение, пожалуй, не характерно для этой дамы. Тут вскочила Джемайма. — Это ведь я вам сказала! Мистер Аллейн спросил, уверена ли я, что это была именно миссис Диллингтон-Блик, и я ответила — да, уверена. Тут настал черед самой миссис Диллингтон-Блик: — Денис рассказал мне об этом. Сказал, что всегда мечтал стать танцором. — Она подняла глаза на Аллейна. — И когда вы спросили, не надеваю ли я то испанское платье и не танцую ли в нем в свете луны, я подумала, что вы сами видели его и просто приняли за меня. И я промолчала. Сделала вид, что это была я, потому что… — тут лицо ее исказилось, и она заплакала, — потому что мы придумали подшутить над всеми. — Что ж, — кивнул Аллейн, — с этим все более или менее ясно. А теперь попробую рассказать вам, что же случилось с Денисом на самом деле. Думаю, мистер Дейл, что именно вы с вашей любовью к разного рода шуточкам предложили сегодня переодеть стюарда в женское платье и усадить его на веранде. И договорились с миссис Диллингтон-Блик: пусть все думают, что именно она там сидит. Я прав? Обин Дейл уже почти совсем протрезвел. И снова пустил в ход свое актерское мастерство. Теперь он изображал хорошего парня, подавленного тем, что произошло, и укоряющего себя за легкомыслие. — Ну, разумеется, — ответил он. — Никогда себе не прощу. Это будет преследовать меня до конца моих дней. Но откуда мне было знать? Как мог я догадаться?.. Мы… то есть я, готов взять на себя всю ответственность, — Дейл с долей упрека покосился на миссис Диллингтон-Блик. — Просто подумал, забавная получится шутка. А идея состояла в том, чтобы этот несчастный… — тут он заколебался и украдкой покосился на мистера Макангуса и мистера Кадди, — ну, чтобы он посидел на веранде и если появится кто из мужчин, стал бы с ними заигрывать. Конечно, теперь, после того что случилось, рассуждая об этом здраво и хладнокровно, я осознаю, шутка была паршивая, но… — Он умолк и беспомощно развел руками. Молчание нарушила суровая мисс Эббот: — Пошлость, дешевка. Да это просто омерзительно! — Я и сам возмущен, мисс Эббот. — Можете возмущаться хоть до потери пульса, но дела это не меняет. Это надо же, сговор со стюардом! Затеяли вульгарный и глупый розыгрыш, а привело это к трагической смерти несчастного парня. А все потому, что он слаб духом и в него вселился дьявол! — Дитя мое, — тут же вмешался отец Джордан. — Успокойтесь, остановитесь! — Но она не унималась. Неуклюжим жестом указала на Кадди. — Что обмануть этого человека! Использовать его идиотское и обреченное на неудачу увлечение! Ну а тот, другой… — Нет, нет, прошу вас! — взмолился мистер Макангус. — Это совершенно не важно. Пожалуйста! Мисс Эббот взглянула на него даже с оттенком некоего сострадания и обернулась к миссис Диллингтон-Блик. — А вы тоже хороши, — заявила она. — Вы со своей красотой и обаянием, о которых только могут мечтать несчастливые женщины, купились на такую дешевую затею! Отдали этому несчастному свое чудесное платье, позволили ему прикоснуться к нему! О чем вы только думали? — Она сложила крупные ладони. — Красота священна! — заявила мисс Эббот. — Священна и потому неприкосновенна, а вы совершили кощунство! — Кэтрин, вы должны уйти. Настаиваю по праву вашего духовного наставника. Иначе вы нанесете себе и остальным непоправимый вред. Идемте же, я вас провожу. Казалось, впервые за все это время мисс Эббот услышала его. Упрямый и гневный огонь в глазах потух, она поднялась со своего места. — Аллейн? — спросил отец Джордан. — Да, конечно. Идите. — Пошли, — сказал отец Джордан, и мисс Эббот позволила себя увести. IV — Эта женщина страшно меня расстроила, — сердито прорыдала миссис Диллингтон-Блик. — Мне нехорошо. Просто ужасно себя чувствую. — Руби, дорогая! — Нет, нет, Обин, не смей ко мне прикасаться. Тебе не следовало затевать эту дурацкую шутку. О Боже, как же тяжело! Капитан Баннерман расправил плечи и приблизился к ней. — И вы тоже не смейте! — сказала она и, возможно, впервые за всю свою взрослую жизнь апеллировала к особе своего пола. — Джемайма! — воскликнула она. — Скажите мне, что я не должна корить себя во всем. Это нечестно. Мне так противно! Джемайма подошла к ней. — Не могу этого сказать. Но все мы прекрасно понимаем ваши чувства, и уж лучше не обращать сейчас на это внимания. По крайней мере, — тут она взглянула на Аллейна, — так мне кажется. — Согласен, — кивнул Аллейн. Мистер Макангус изо всех сил постарался изобразить сочувствие: — Вы просто не должны думать об этом. Не должны во всем корить только себя. Вы — сама доброта! О, умоляю вас, не надо! Миссис Кадди насмешливо фыркнула. — А все эта ужасная жара, — простонала миссис Диллингтон-Блик. — Человек просто не способен думать в такую жару. — И действительно, она вдруг страшно побледнела. — Я… мне плохо. Аллейн распахнул двойные двери. — Предлагаю, — сказал он, — немного проветрить помещение. — Джемайма придержала миссис Диллингтон-Блик за плечи, тут же подошел и Тим.