— Египтяне считали, что к среднему пальцу от сердца тянется кровеносный сосуд любви, по-латыни — vena amoris. Подъехало такси, и она ушла, а Беата какое-то время разглядывала свою руку. Левую. Средний палец. Потом позвонила Харри. — Оружие чешское, — откликнулся он, выслушав ее рассказ. — Может, что и прояснится, — сказала Беата. — Может быть, — ответил Харри. — Как, говоришь, называется та вена? — Vena amoris? — Vena amoris, — пробормотал Харри и положил трубку. Глава 16 Понедельник. Диалог «Ты спишь. Я кладу руку на твое лицо. Ты ведь ждешь меня? Я целую твой живот. Я скольжу поцелуями вниз, и ты начинаешь двигаться в волнообразном волшебном танце. Ты молчишь, делаешь вид, будто спишь. Можешь просыпаться, любовь моя. Твою игру несложно разгадать». Харри дернулся и сел на постели. Через несколько секунд он понял, что проснулся от собственного крика. Вгляделся в полумрак, изучая тени у штор и шкафа. Упал головой на подушку. Что ему снилось? Полутемная комната. Два тела движутся навстречу друг к другу в постели. Лиц не разглядеть. Харри направил на одно из них фонарик — и тут же проснулся от крика. Он посмотрел на столик у кровати. Электронные часы обещали еще два с половиной часа до семи. За такое время можно во сне добраться до самого адского пекла и вернуться обратно. Но спать нужно. Нужно. Набрав воздуху, словно перед прыжком в воду, Харри закрыл глаза. Глава 17 Вторник. Профили Харри глядел поверх головы Тома Волера на минутную стрелку настенных часов. Сегодня, чтобы усадить всех сотрудников в большом зале зеленого сектора шестого этажа, пришлось поставить дополнительные стулья. Настроение было чуть ли не торжественным. Никакого перешептывания — все тихо сидят и что-то пишут в блокнотах, дожидаясь восьми часов. Харри насчитал семнадцать склоненных голов. Стало быть, отсутствует только один. Перед ними, скрестив руки на груди и поглядывая на «ролекс», стоял Том Волер. Секундная стрелка достигла нужной точки и замерла по стойке «смирно». — Приступим, — объявил Том Волер. Все дружно выпрямились. — Руководителем следственной группы назначен я, моим помощником будет Харри Холе. В едином порыве удивления все повернули головы к дальнему краю стола, где сидел Харри. Волер продолжал: — Во-первых, хочу поблагодарить тех из вас, кто по первому сигналу, не заставляя себя долго ждать, бросил отпуск, путевки и прочее, чтобы приехать сюда. Боюсь, вскоре придется пожертвовать не только отпуском. Но времени рассыпаться в благодарностях у меня не будет, так что я говорю вам спасибо на месяц вперед. Идет? Собравшиеся захихикали и закивали. Так хихикают и кивают будущему начальнику, подумал Харри. — Во многих отношениях этот день — особенный. Волер включил проектор. На экране за его спиной появилась первая страница «Дагбладе» с крупным заголовком: «Маньяк разбушевался?» Никаких фотографий. Просто два слова угловатым шрифтом. В наше время уважающая себя редакция не стала бы печатать на первой странице вопросительный знак. Мало кому было известно (а уж в этом зале точно никому), что решение добавить вопросительный знак было принято за пару минут до того, как выпуск отправили в печать, и для этого понадобилось дозвониться до главного редактора, который отдыхал в Тведестранне. — В Норвегии серийных убийц не было с восьмидесятых, когда свирепствовал Арнфинн Нессет, — сказал Волер. — По крайней мере, нам о них неизвестно. Маньяк для Норвегии — редкость. Причем такая, что о нем узнает вся страна. Так что, ребята, за нами сейчас наблюдают миллионы глаз. Он артистично выдержал паузу, хотя мог бы обойтись и без нее: значимость нынешнего расследования сотрудники поняли еще вчера, когда их обзванивал Меллер. — Если это действительно серийный убийца, — продолжал Волер, — нам в чем-то даже повезло. Во-первых, потому что среди нас есть человек, который раскрыл подобное дело. Думаю, все вы помните блестящее расследование инспектора Холе в Сиднее. Харри? Харри снова оказался в центре всеобщего внимания. Откашлялся. Почувствовав, что голос может подвести, откашлялся еще раз и произнес: — Не уверен, что моя работа в Сиднее — пример для подражания. — Он кисло улыбнулся. — Как вы, наверное, помните, закончилось все тем, что преступника я застрелил. Никто не засмеялся и даже не ухмыльнулся. Харри же не будущий начальник. — Ну, могло бы быть и хуже. — Волер снова посмотрел на «ролекс». — Многим здесь знаком психолог Столе Эуне. Несколько раз мы уже прибегали к его помощи. Сегодня он согласился прийти и рассказать о мании убийства. Кому-то это все известно, но повторение — мать учения. Он придет в… Открылась дверь. Сотрудники обернулись: в зал, тяжело дыша, вошел мужчина в твидовом костюме. Над четко очерченным округлым брюшком красовался оранжевый бант. Потная лысина, потное лицо, на котором бросались в глаза темные (крашеные?) брови и очки — такие узкие, что возникало сомнение, можно ли хоть что-нибудь в них увидеть. — Вспомни о солнце… — начал Волер. — …оно и взойдет, — завершил Столе Эуне, доставая из нагрудного кармана платок и протирая им лоб. — И, черт возьми, светит нещадно! Он дошел до стола и плюхнул на пол потертую кожаную сумку. — Доброе утро, уважаемые. Приятно видеть так много молодых особ, которые не поленились проснуться в столь ранний час. С кем-то из вас я знаком, а кое с кем пока не встречался. Харри улыбнулся. Уж с ним-то Эуне встречался. Много лет назад Харри заявился к нему со своими проблемами, и, хотя Эуне не был специалистом по лечению алкоголизма, он постарался ему помочь, а впоследствии их знакомство переросло даже в некоторое подобие дружбы. — Открывайте блокноты, шалопаи! — Эуне кинул пиджак на спинку кресла. — Вид у вас как на похоронах, и в общем-то это оправданно. Но прежде чем я уйду, хочется увидеть на ваших лицах хоть одну улыбку. Это приказ. А теперь будьте внимательны: говорить и писать буду быстро. Эуне схватил лежащий у белой доски фломастер и начал с бешеной скоростью писать одно, рассуждая в это время совершенно о другом: — Есть все основания полагать, что серийные убийцы существуют с тех самых пор, когда на земле стало достаточно людей, чтобы убивать их сериями. Но многие берут за точку отсчета тысяча восемьсот восемьдесят восьмой год, так называемую «осень ужаса», когда впервые было задокументировано дело о серии убийств с явно сексуальным мотивом. Жертвами первого маньяка в истории Нового времени стали пять женщин. Личность преступника установить так и не удалось, и он бесследно исчез, получив в народе прозвище Джек Потрошитель. Теперь о вкладе нашей страны в список серийных убийц. Как вам всем известно, в восьмидесятые годы медицинский работник Арнфинн Нессет отравил свыше двадцати пациентов. Но самым известным норвежским маньяком стал не он, а Белл Ганнес. Редкое явление — женщина-маньяк. Эмигрировав в Америку, она в тысяча девятьсот втором году вышла замуж и обосновалась со своим заморышем в пригороде Ла-Порта, штат Индиана. Я говорю «заморыш», потому что он весил семьдесят килограммов, а она — сто двадцать. — Эуне провел пальцами по подтяжкам. — По мне, так нормальный вес… По залу прокатились смешки. — И вот эта милая пышка убивает сначала мужа, потом нескольких детей и неизвестное количество кавалеров, которых заманивает к себе домой через объявления в чикагских газетах. Их тела нашли в тысяча девятьсот восьмом, когда дом при странных обстоятельствах сгорел. Нашелся и обгорелый обезглавленный труп женщины, который полиция, очевидно, должна была принять за хозяйку. Позже поступали доносы от свидетелей, видевших Белл в разных городах Америки, но ее так и не нашли. В этом суть моего рассказа. К сожалению, для серийных убийц случаи Джека и Белл типичны. — Эуне закончил писать. — Найти их не удается. — И он поставил фломастером жирную точку. Собравшиеся в молчании смотрели на него. — Итак, — продолжил Эуне. — Понятие «серийный убийца» — весьма спорное. Как и все, о чем я собираюсь рассказать. Это можно объяснить тем, что психология до сих пор не выросла из детских штанишек, да и психологи — народ, который обожает препираться. Я вам расскажу то, что, с одной стороны, нам вроде бы известно, а с другой — совершенно неизвестно. А именно о серийных убийствах, которые многие видные ученые считают неосмысленными проявлениями тех видов душевных заболеваний, которых, по мнению других ученых, не существует. Это понятно? Вижу, некоторые из вас заулыбались, что не может не радовать. Эуне ткнул указательным пальцем в первый пункт на доске: — Типичный серийный убийца — белый мужчина в возрасте от двадцати четырех до сорока лет. Может орудовать и с напарником, но, как правило, действует в одиночку. Верным признаком серии служат издевательства над жертвами. В качестве последних могут быть кто угодно, но, как правило, это представители одной и той же этнической группы, за редким исключением незнакомые убийце. Первую жертву он выбирает обычно в хорошо знакомом ему районе. Бытует мнение, что серийным убийствам всегда сопутствуют особые ритуалы. Это не всегда так. Но если вы в своей работе наткнулись на какие-то ритуалы, имейте в виду, они часто связаны с серийными убийствами. Эуне перешел к другому пункту на доске — «ПСИХОПАТ/СОЦИОПАТ»: — Но самая типичная черта серийного убийцы — он, как правило, американец. Почему? Ответ на этот вопрос знает только Бог — плюс, разумеется, пара профессоров с факультета психологии в Блиндерне. В этой связи интересно, что те, кто знает о серийных убийцах больше остальных — американская юстиция и ФБР, — делят их на две категории: психопатов и социопатов. Упомянутые блиндернские профессора считают и термины, и само разделение бредом, тем не менее на родине серийных убийц большинство судов придерживается «правила Макнотена». Оно гласит: только преступник-психопат в момент преступления не осознает, что делает, а значит, в отличие от социопата, не может быть приговорен к тюремному заключению или смертной казни — что для богоизбранной Америки куда характернее. В смысле, применительно к серийным убийцам. Хм… — Эуне понюхал фломастер и удивленно поднял бровь. Волер поднял руку. Эуне кивнул. — Наказание — это очень интересно, — сказал Волер. — Но вначале надо его поймать. Нет ли у вас совета, который мы можем использовать на практике? — С ума сошли? Я ведь психолог. — Раздался смех, Эуне с довольным видом поклонился. — Конечно, Волер, все вам будет. Но сначала хочу сказать, что если кто-то уже подустал, то крепитесь, впереди вас ждут еще более суровые испытания. Судя по опыту, поймать серийного убийцу не так просто. Особенно если он не того типа. — Какого именно? — раздался голос Магнуса Скарре. — Давайте посмотрим на классификацию ФБР. Убийцы-психопаты и социопаты. Психопат обычно — маргинал, без работы, без образования, с запятнанной биографией и рядом социальных проблем. Социопат, напротив, умен, удачлив и живет нормальной жизнью. Психопат выделяется, его легко заподозрить. А социопат теряется в толпе. Например, для соседей и знакомых социопата раскрытие его — всегда потрясение. Однажды я разговаривал с сотрудницей ФБР, которая составляет профили серийных убийц, и она сказала, что в первую очередь всегда смотрит на время убийства. Ведь чтобы совершить такое преступление, нужно время. Для нее важно было понять, совершаются ли убийства в будни, в выходные или в сезон отпусков. Последнее указывает на то, что у убийцы есть работа. А значит, растет вероятность, что перед нами социопат. — То есть, если наш преступник убивает в пору всеобщих отпусков, значит, у него есть работа и он социопат? — уточнила Беата Ленн. — Разумеется, пока рано делать такие выводы. Но вкупе с остальными фактами — вполне вероятно. — Если я вас верно понял, это дурные новости, — сказал Волер. — Правильно. Наш преступник — совсем неправильного типа. Он социопат. Эуне обвел собрание взглядом, дал информации усвоиться и продолжал: — Американский психолог Джоэль Норрис утверждает, что в связи с каждым убийством серийный убийца проходит шесть фаз. В первую — фазу «ауры» — человек перестает адекватно осознавать действительность. Следующие опустим, а вот пятая — «тотемная» — это само убийство, точка кульминации. Или, вернее, антикульминации. Потому как убийство никогда не приносит маньяку желаемого катарсиса, обновления, с которым он связывает умерщвление себе подобного. Поэтому за убийством следует шестая фаза — «угнетения», которая плавно перетекает в первую — «ауры».