Свен Сивертсен с убитым видом смотрел на Харри. Тот только что изложил ему свою невероятную теорию. — Я действительно ни о чем не подозревал, — прошептал Сивертсен. — Я никогда не видел фотографии жертв в газетах. На допросах мне называли имена, но они мне ничего не говорили. — Ну, пока это только теория, — сказал Харри. — Мы не знаем, действительно ли это велокурьер-маньяк. Нужны конкретные доказательства. Сивертсен ухмыльнулся: — Лучше докажи, что у тебя уже достаточно материала, чтобы с меня сняли обвинение. Тогда я представлю свидетельства против Волера. Харри пожал плечами: — Я могу позвонить начальнику моего отдела, Бьярне Меллеру, попросить его приехать на патрульной машине и забрать нас отсюда в целости и сохранности. Сивертсен решительно покачал головой: — В этом деле наверняка уже замешаны чины повыше Волера. Я никому не верю. Сначала представь доказательства. Харри сжал и разжал кулаки: — У нас есть еще вариант: пойти к журналистам и все им рассказать. И про маньяка, и про Волера. Таким образом мы себя обезопасим. Сивертсен посмотрел на него с подозрением. — Наше время убегает, — сказал Харри. — Он уже ближе. Неужели не чувствуешь? Сивертсен потер запястья. — Хорошо, — сказал он. — Давай. Харри сунул руку в задний карман и достал погнутую визитку. На секунду задумался, возможно представляя последствия своего звонка. Или не представляя. Набрал номер рабочего телефона. Голос в трубке ответил на удивление резко: — Рогер Йендем. Харри слышал на заднем плане гул голосов, жужжание аппаратуры и звонки других телефонов. — Это Харри Холе. Мне нужно, чтобы вы меня внимательно выслушали, Йендем. У меня есть информация о велокурьере-маньяке и о контрабанде оружия, в которой замешан один из моих коллег в полиции. Вы слышите? — Да-да. — Отлично. Давайте так: я вам даю эксклюзивную информацию, а вы размещаете ее на сайте «Афтенпостен» так быстро, как только можете. — Договорились. Вы откуда звоните, Холе? Судя по голосу, он был удивлен отнюдь не так сильно, как предполагал Харри. — Это неважно. У меня есть сведения, подтверждающие, что Свен Сивертсен — не велокурьер-маньяк, а офицер, который вел расследование, вот уже несколько лет занимается незаконным ввозом оружия в Норвегию. — Фантастика. Но, полагаю, вы понимаете: я не могу все это напечатать на основании телефонной беседы. — Что вы имеете в виду? — Ни одна серьезная газета не станет публиковать обвинение в адрес инспектора, особенно в контрабанде оружия, не убедившись в достоверности источника. Ни на секунду не сомневаюсь, что вы — тот, за кого себя выдаете, но откуда мне знать, что вы не пьяны, или не сошли с ума, или и то и другое? Если я поленюсь проверить истинность информации, газете может грозить судебное разбирательство. Давайте встретимся, Холе. Я обещаю, что все запишу с ваших слов. В возникшей паузе Харри услышал, как рядом с Йендемом кто-то заливисто и беззаботно засмеялся. — В другие газеты можете даже не звонить — вам ответят то же самое. Доверьтесь мне, Холе. Харри задержал дыхание. — Хорошо, — согласился он. — В «Андеруотере». Далсбергстиен. В пять. Приходите один, иначе я сматываюсь. И никому ни слова! Ясно? — Ясно. — До встречи. Харри нажал «сброс» и, задумавшись, закусил нижнюю губу. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал Свен. Бьерн Холм и Беата свернули с шумной аллеи Бюгдей и в следующее мгновение оказались на тихой улочке с внушительными виллами с одной стороны и фешенебельными старинными многоквартирными домами с другой. На обочинах тут и там стояли роскошные немецкие автомобили. — Красиво живут, — заметил Бьерн. Они остановились перед желтым, будто кукольным домом. После второго звонка домофон ожил. — Да? — Андре Кляузен? — Это я. — Беата Ленн, полиция. Можно войти? Андре Кляузен встретил их в дверях в халате, не доходящем до колен, почесывая ссадину на щеке и особо не скрывая зевоты. — Извините. Вернулся домой поздно ночью, — сказал он. — Наверное, из Швейцарии? — Нет, всего лишь из загородного дома. Заходите. Гостиная Кляузена была маловата для той коллекции произведений искусства, которые в ней были, и Бьерн Холм тут же отметил, что хозяин менее всего склонен к спартанскому минимализму. В одном из углов комнаты бил фонтанчик и обнаженная древнегреческая богиня поднимала руки к потолку, расписанному в стиле Сикстинской капеллы. — Мне хочется, чтобы вы вспомнили тот момент, когда встретили велокурьера в приемной адвокатской конторы, — сказала Беата. — А потом взглянули на этот снимок. Кляузен взял фотографию и начал ее пристально разглядывать, продолжая ковырять ссадину на щеке. Бьерн Холм между тем осматривался в комнате. За одной из дверей послышался топот, а потом кто-то поскребся в дверь. — Возможно, — сказал Кляузен. — Только возможно? — Беата присела на краешек стула. — Очень вероятно. Одет точь-в-точь. Шлем, опять же — очки. — А пластырь на колене у него был? Кляузен тихо рассмеялся: — Как я уже говорил, не имею привычки так внимательно разглядывать мужские тела. Если вам будет от этого легче, скажу, что моя интуиция твердо говорит: «Да! Это он и есть». Но не более… — Он развел руками. — Спасибо. — Беата встала. — Не за что, — отмахнулся Кляузен, проводил их до двери и протянул руку. Холм, замявшись на мгновение, пожал, а когда Кляузен протянул ее Беате, та слегка улыбнулась и покачала головой: — Извините, но у вас кровь на пальцах. И на щеке. Кляузен схватился за щеку. — Ох, действительно! — с улыбкой сказал он. — Это все Трулс, моя собака. На выходных совсем разыгрался, на природе-то. Он смотрел на Беату, и улыбка становилась все шире и шире. — Всего хорошего, — попрощалась она. Оказавшись на улице, Бьерн Холм вздрогнул, сам не понимая почему. Клаус Торкильсен направил в лицо оба вентилятора, но те лишь гнали на него все тот же душный воздух. Он ткнул пальцем в толстый экран. Внутренний телефон службы криминалистической экспертизы. Абонент только что окончил разговор. Уже в четвертый раз ему звонили с одного и того же номера. Разговоры были непродолжительные. Он дважды щелкнул по этому номеру, чтобы получить сведения об абоненте. На экране появилось имя. Двойной щелчок по имени — высветились адрес и место работы. Потом он набрал номер, на который ему было велено звонить, если появится какая-нибудь информация. — Алло? — подняли трубку на том конце.