Я услышала шорох сзади, это был не конец. Звук приближался, словно когти царапали шершавую поверхность. Плохое ползло по потолку. А я застряла. Так это закончиться не могло. Вдруг холодные ладошки схватили меня за запястья и потянули вперед. Я завопила, но теперь услышала ответ: — Ты очень близко, Перри. Это был Элиот. Он пытался тянуть меня, мои руки пропали среди барьера, а тело застряло. Я вскоре поняла, что барьер не был прочным. Об этом рассказывал Олдмен, туннель заблокировали, чтобы подростки не убегали. — Пытайся, — кричал Элиот. Я заметила, что воздух вокруг меня был серым, света было все больше. Я все еще ничего не видела, но знала, что за досками свобода. Я была близко. Я начала хвататься за края, которые находила, тянуть доски и отрывать с гвоздями, ломать пополам, и в туннель проникало все больше тусклого света. Я продолжала, ободрав пальцы, помня, что опасность была все ближе. Наконец Элиот дернул меня вперед, и я нашла брешь и протиснулась в нее, рухнула за деревянной стеной. Элиот пытался поднять меня на ноги. Когда я встала, то увидела, как он убегает вдаль, к серому свету, его силуэт пропадает там. Я побежала за ним, воздух с каждым шагом был все свежее, свет манил меня надеждой, и я вырвалась из туннеля в грязную заброшенную комнату, полную пустых полок и груд пыли, свет полудня проникал в окна, дрожащие от ветра. Я никогда еще не была так рада свету и заброшенному зданию. Я все еще не была спасена, и я закрыла тяжелую дверь за собой, поражаясь, как она слилась с деревянным оформлением стены. Я повернулась и огляделась в поисках другой двери и Элиота. Дверь в углу выглядела ржавой, а вот Элиота я нигде не видела. Я сделала пару шагов к середине комнаты. Мне нужно было убираться отсюда. Мне нужно было вернуться в школу и увидеть, в порядке ли Декс и Ребекка. Я должна была это сделать. Но по пути наступила на дыру. Я споткнулась, вовремя спохватилась и посмотрела вниз. Несколько досок были вырваны. Это не привлекло бы внимания, если бы не шляпа Элиота рядом с ними. Я присела и подняла ее, покрутила, а потом заглянула в дыру в полу. Там был мешок для писем. Я нахмурилась и просунула руки внутрь, надеясь, что ничто их не откусит. Я вытащила мешок и принялась рыться в нем. Внутри были письма. Любопытно, но все были приоткрыты, некоторые разорваны, а некоторые аккуратно разрезаны сверху. Я подняла письмо в оранжевом конверте, ближе всех к верху, и перевернула. Оно было написано детской рукой, буквы выцвели. Письмо предназначалось миссис Валери Волф в Сиэтле, Вашингтон, от Элиота Волфа. Я открыла письмо и вытащила листок. Письмо было не длинным, чернила почти не было видно, но я смогла разобрать достаточно. Мамуля, Надеюсь, я скоро навещу тебя. Врачи говорят, лекарство почти нашли. Мы не можем говорить об этом, но мы знаем. Мои друзья Сэм и Филипп умерли на днях. Думаю, они были слишком долго на холоде. А ночью очень холодно. Прошу, пришли мне тапочки и носки. С любовью, Элиот. Я моргнула несколько раз, перечитала письмо, отложила и взяла другое. Оно было снова от Элиота, адресованное его матери. Мамуля, Прошу, забери меня. Мне очень страшно. Думаю, медсестра Эми хочет убить меня. Думаю, она убила Сьюзен. Я не хочу тут быть. Все боятся, что Эми придет за ними. Она не давала мне ужинать неделю, пока я не начинал плакать. Прошу, забери меня домой. С любовью, Элиот. Я сглотнула и вытащила еще одно письмо из сумки. Оно было для Милдред Вэчмен из Орегона, обратного адреса не было. Но по письму стало ясно, от кого оно. Дорогая тетя Милдред, Я пишу каждый день, но все еще не получила ответа. Ты не звонила, не писала и не приезжала, и мне страшно. После смерти отца у меня никого нет, не с кем говорить. Нам запрещают говорить о смерти здесь, но я только это каждый день и вижу. Медсестры обещают, что меня выпустят, но потом одна из них сказала, что мне нужно перебраться на четвертый этаж, чтобы освободить место. Я не хочу наверх, дети оттуда умирают. Я не хочу умирать, мне лучше с каждым днем. Прошу, проведай меня, тетя Милдред, и забери отсюда. У меня осталась только ты. С любовью, Шона. Я медленно выдохнула, пытаясь осознать это. Сердце все еще колотилось от побега, нервы гудели от адреналина. Безумно было то, что, когда я нашла мешок, страх улетел с воющим ветром. Все эти письма были от детей, молящих забрать их, боящихся за жизни. Эти письма не были отправлены. Эти души не нашли. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Я не могла поверить. Я сидела на полу, скрестив ноги, и перебирала письма, но они были схожими. В одном месте было так много потери. Вдруг дверь желоба открылась, и я тут же испугалась, завопила и попыталась встать, чуть не рухнув в дыру в полу. — Перри! — закричал Декс, появляясь на пороге, потрясенно глядя на меня с фонариком в руке. — Ты не ранена? О, как я рад, что ты здесь, — он шагнул ко мне. — Назад! — завизжала я, пытаясь встать на ноги. Я вытянула руки перед собой. — Прочь от меня! Он был ошеломлен, сунул фонарик в карман куртки, но я не купилась. — Детка, это я. Я прищурилась, сердце колотилось. — Да, до этого я тоже так думала. — Я встретил Ребекку, — сказал он. — Она собирает вещи и будет ждать внизу. Она рассказала, что вы видели. То был мой двойник. — Откуда мне знать, что ты не двойник? Он склонил голову и нахмурился. — Потому что, детка, это я. И я твой. Спроси, что хочешь. Или я тебе расскажу. — Не подходи, я предупреждаю. — Ты ужасно милая, когда угрожаешь. — Я серьезно, — и я не шутила. Наверное. — Это не помешает мне говорить. Я тебя знаю, Перри Паломино. Он сделал два шага вперед, не сводя взгляда с моего лица, и я попятилась, ударилась спиной о стойку. Он поднял руки. — Я замечал, что ты напеваешь «Сияй, звездочка», пока чистишь зубы, и это очаровательно. Я знаю, что ты, когда ешь, отмеряешь на вилку одинаковое количеств еды. Это безумно выводит. Я могу показать тебе, какие поцелуи ты любишь, и где тебя нужно потрогать, чтобы ты кончила за пять секунд. Он сделал еще шаг, не опуская ладони. — И я по уши влюблен в тебя. И это… — он глубоко вдохнул, глаза сияли. — Наши чувства поглощают меня. Это пугает меня сильнее всего, что мы встречали, потому что, если я потеряю тебя, если придется жить без тебя, я не буду целым. У тебя, Перри, мое сердце. Ты — мое сердце. Я едва дышала, затерявшись в его словах, в его глазах, они смотрели все глубже в меня. — Тебе еще нужно убеждение? — тихо и хрипло спросил он, сделав еще шаг вперед. Нет. Я знала, что это был Декс. Мой мужчина передо мной. Но я не могла упустить шанса услышать от него эти чудесные слова, которые шли от души. И я кивнула. Нужно еще убеждение. Он улыбнулся. — Тогда… Он на миг закрыл глаза, выдохнул носом и встряхнулся. Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что он ужасно нервничает. А потом он встал на колено. На миг я растерялась, не понимая, что он делает, зачем так встал? Я подумала о чем-то пошлом. Потом о страшном. Мы все же были в заброшенном почтовом отделении, дверь в желоб все еще была открыта, и снаружи бушевала буря. А третьей мыслью было… блин. Ого! Он делал мне предложение? — Я ждал момента, — сказал он, глядя на меня, голос подрагивал, — но ты права, я вечно не вовремя. Так что прими это. Приступим. Он обхватил мою левую ладонь, не сводя с меня взгляда. Я была близка к обмороку.