– Э-э-э… не осень? Из-за всей этой странной погоды, не имея под рукой календаря, трудно было точно определить, продолжалась ли до сих пор зима, или солнце уже повернуло на весну. – Совершенно верно, – сказала Люпитера, возвращаясь к письму. – Ты думал, что предал Звезду, но на самом деле все, что тебе удалось, – это сообщить им сведения, устаревшие на четверть столетия и к тому же пропущенные через твою дурную голову. Ты не только направил их не в ту сторону, но еще и рассказал нам, как это получилось, так что мы теперь соответственно изменим наши планы. Ты сам написал для них эту пьесу и поэтому можешь предвидеть их действия. – Да… да! Марото понял, что дурман в его голове рассеялся, и приписал это собственному тщеславию. Рука больше не дрожала. Но тут Марото прикусил губу – неужели он настолько никчемный засранец, что даже не сумел помочь армии монстров захватить Звезду? – Думаю, нельзя точно определить, что именно они услышали из того, что я рассказывал… – Они услышали достаточно, – заявила Люпитера. – Если бы не твой совет в первую очередь атаковать Осенний дворец, они, вероятно, напали бы на Летний. Видишь ли, он находится возле северного берега острова, откуда и началось вторжение. Непорочные никак не могли понять, почему тотанцы направились так далеко на юго-запад и начали осаду именно оттуда. Они решили, что это ложный маневр, чтобы оттянуть силы непорочных от Зимнего дворца, в котором укрылась императрица со своим двором. Но все это случилось благодаря тебе! Я сейчас же напишу непорочновским военачальникам и сообщу, что мы меняем план нападения. – Ох… – вздохнул Марото, делая еще один глоток из бутылки с грогом. – Может быть, ты умолчишь о том, как получила эти сведения? – Украсть у тебя честно заработанные аплодисменты? – Люпитера эффектным росчерком поставила подпись. – Непременно. – Значит, наша высадка благоразумно откладывается. Марото с трудом пошевелил слипшимися губами, надеясь, что его слова не прозвучали невнятно. Пока Люпитера трудилась над письмом, он любовался своим отражением в зеркале, и в его затуманенную голову заползли две мысли. Во-первых, сигарета была заклеена не медом, а психотропным маточным молочком Люпитеры. Во-вторых, его давняя подруга проделала большую работу в перерыве между стрижкой Марото под ежик и раскраской под череп мертвеца. Но перед началом военных действий рисунок нужно будет подновить. – О нет, мой дорогой, ты все-таки возглавишь утреннюю атаку. – Слова Люпитеры текли медленно и вяло, словно воск по рожкам канделябра. Она наклонилась и подправила испачканными в белилах пальцами разводы слез на его щеках, и ее бирюзовые губы растянулись так широко, что могли проглотить его целиком. – Непорочные рассчитывают, что мы пошлем помощь Осеннему дворцу, а ты, во всяком случае, хорошо знаешь эту местность, так что мне не найти лучшего добровольца, который смог бы повести в бой наш полк самоубийц. Марото потребовалось время, чтобы эти тяжелые звуки проникли в его сознание, но затем он согласно кивнул. Это должно многое сказать о прежнем образе жизни Марото, если во всем плане его беспокоила лишь необходимость все-таки проглотить двух-трех жуков, чтобы разогнать туман в голове, вызванный маточным молочком. Словно почувствовав его желание, Люпитера направилась прямо к бутылке с жужжащими ледяными пчелами, что охлаждалась в ведерке для шампанского. – Ну что ж, приступим! – Марото хлопнул в ладоши, как только жала насекомых принялись за знакомое волшебство. Теперь он едва мог дождаться, когда насквозь промокнет или от воды Отеанского залива при высадке на берег, или от льющейся рекой крови монстров – в зависимости от того, что хлынет раньше. – Повести азгаротийцев в самоубийственную атаку ради спасения островов! Не такая уж и плохая роль для Негодяя! – Я все равно никогда не верила тебе в этой роли, – заметила Люпитера, сбрасывая хрустящую личинку с тыльной стороны ладони. – И в твоем отряде не будет ни одного азгаротийца. – Не будет? – Как бы быстро ни работал теперь мозг Марото, он не мог понять, кто еще мог оказаться сейчас у берегов Отеана. – Кого же я поведу? – Тех самых цепистов, которых ты привел к нам в руки. – Люпитера лишь еще шире усмехнулась, когда из ее носа на верхнюю губу потекла кровь, отчего она стала похожей скорее на гламурного вампира, чем на клоуна-оборотня. – Они так рвались встретиться со своей создательницей, что, думаю, ты сможешь разыграть это представление. Вслед за мгновением полной тишины оба разразились диким гоготом. Это был не очень-то добрый смех, но и сами они вовсе не были добрыми людьми. Однако они отправились на край света, чтобы сражаться на стороне обреченных, и это намного больше, чем можно ожидать от заурядных бродячих артистов, пристрастившихся к жукам. Глава 13 Кто-то облизывал Софии лицо. Она приподнялась на локтях, щурясь от резкого света ламп для допросов. Обсидиановый пол под ней сморщился горными хребтами и ущельями, искореженные каталки, кресла и инструменты торчали из застывших волн вулканического стекла. Существо, похожее на старую собаку, виляло хвостом как заведенное, стоя посреди расплавившегося хаоса, в который превратилась Служба Ответов. – Эй, приятель… – прохрипела София, наконец-то сев. – Я чешу твою спину, а ты чешешь мою, так? Он гавкнул, переступил через ее растопыренные ноги и улегся на них. Она почесала ему за ухом одной рукой, а другой провела по всей спине. Лейб называл этот способ игрой на ситаре. Ее муж доверял демону больше, чем она сама, этот добродушный человек с радостью делал вид, будто монстр – обычный пес. Точно так же Лейб делал вид, будто София тоже не монстр. Тут она поняла, что делает, и руки замерли. – Ну хорошо, должна признать, что мы с тобой далеко не в расчете, – произнесла она, поражаясь тому, как бодро себя чувствует, – все тело казалось таким же свежим и сильным, как руки, но выздоровела не только плоть; даже безнадежный туман, что наполнял ее мысли, тоже унесло прочь. – Никогда не могла понять, какого хрена такое сильное существо, как ты, позволило связать себя. Но раз цепистам тоже удалось тебя обмануть, значит ты не такой уж и умный, да? Мордолиз игриво оскалил зубы, и София погладила его по голове. Должно быть, потрясение еще не прошло. – И все-таки как они поймали тебя? – вслух подумала она. Мордолиз понимающе посмотрел на нее, а затем повернулся к рыхлой белой массе, лежавшей на полу рядом с ними. Вероятно, это был тот самый комок, который София вытащила из живота пса, а потом уронила, когда охранники выносили ее из комнаты. Похоже на кусок пирога. София наклонилась и ткнула пальцем. И вправду хлеб, или пирог, или что-нибудь в этом роде, но внутри прятался обломок полированной кости с вырезанными на нем тонкими рунами. Мордолиз зарычал, и София покачала головой. Подходящая метафора для всей этой дерьмовой церкви – безобидные слова, которые так легко проглотить. Она спрятала находку в висевший на поясе кисет. Никто не знает заранее, когда может понадобиться кость, парализующая демонов. – София… – послышался слабый голос из-за вздутия на полу. – Драть-передрать, Холодный Кобальт, вы убили меня! Поднявшись на ноги, она увидела Бориса, лежавшего на спине. Он был наполовину погружен в застывший обсидиан, ноги и руки исчезали в глубине. Капли пота мгновенно высохли на его лице, побелевшем, как зубы Мордолиза, когда тот подошел, обнюхал попавшего в западню человека и со щелчком захлопнул пасть. Должно быть, Еретик ему чем-то понравился, потому что больше никого живого в кабинете Службы Ответов не осталось. – Вот дерьмо! Борис, мне так жаль! София опустилась на колени рядом с ним, слегка потянула за запястье, исчезающее в полу, но оно ничуть не сдвинулось – только Борис зашипел сквозь зубы. Присмотревшись, она увидела, что наконечник одного из арбалетных болтов, вонзившихся ему в спину, прошел насквозь и торчит из бока, покрытый коркой запекшейся крови. – Драть… Я не знаю, какого хрена тут можно сделать. – Вы дали мне слово, – произнес он, оскалив красные, как его рана, зубы. – Вы не поклялись своим демоном, но дали мне слово. А Кобальтовая Королева всегда была человеком чести. Разве не так? – Не хотелось бы разбивать твои надежды, но я никогда не была и вполовину такой праведной, как тебе представляется, – сказала она, поскольку солгать умирающему было бы слишком низко даже для нее. – Ты чем-то одурманил меня там, в камере, и кормил ложью – не в том я была состоянии, чтобы теперь считать эту клятву осознанной. – Ничем я вас не одурманил, ваше величество, – ответил Борис, глядя ей прямо в глаза. – Ничем. Вы сами ослабели, потому что пропал ваш демон. Честное слово. Что же касается лжи… Да, тут есть доля моей вины. Но я лгал ради высокой цели. Хотел спасти людей. – Я знаю, Борис. – Поняв по его лицу, что он готов выпустить ее руку, София сама сжала его ладонь. – Ты добрый человек. – Ни хрена я не добрый! – прокричал он, вырываясь, и брызги окровавленной слюны попали ей в лицо. – Нет никакого добра! – Но тогда и зла тоже нет, а мы с тобой оба знаем, что это неправда, – ответила она, пытаясь успокоить его, но, вероятно, лишь взвинтив еще сильней. – Ты пытался творить добро, Борис, а это уже больше, чем мог предложить тебе мир. – Нет никакого… зла, – заявил Борис, оглядывая комнату широко раскрытыми глазами. – Это было бы слишком… удобно. Я солгал вам… – Да, Борис. Но теперь все в порядке, я знаю об этом и… – Нет, не знаете. – Он облизал губы и прикрыл глаза. – Индсорит. Она еще не умерла. По крайней мере, была жива, когда я сказал, что она умерла. Небольшая ложь во спасение, если разобраться, но все-таки. Нужно было вывести вас из города, чтобы вы не попытались помешать им. – Что? – Едва лишь София ощутила вкус облегчения, как оно обернулось горечью. – Что ты сказал? Ее казнят сегодня вечером? – Вероятно, уже казнили, – сказал он. – И она это заслужила… не то что вы… Но я не могу… не могу уйти во Тьму… с этой ложью… – Где? – Он быстро сдавал, и София старалась не трясти его слишком сильно, но все равно трясла. – Где, Борис, где?! – У того места, куда обычно сбрасывают монстров… и их отрубленные члены. – Он разлепил веки и кровожадно усмехнулся. – У Врат. – Благодарю тебя, Борис, – произнесла София с таким чувством, какого давно не испытывала. – И прости, что оставляю тебя здесь в столь плачевном состоянии. Но я иду спасать живых, а ты сам сказал мне, что уже мертв. Хочешь, я закончу с этим? – Нет, на хрен! – Вот и молодец. – Раз так, пусть надежная дорога приведет меня к ее груди. – Слабеющей рукой он осенил себя знаком Цепи, чтобы отогнать Мордолиза, который пытался обслюнявить его. – А вы… вас поймают. Обеих. Один раз сумели, сумеют и теперь. Они хорошо подготовились. Я слышал, у Народной Стаи есть собственный демон, а также множество людей, желающих убить какую-нибудь из королев. – Не сомневаюсь. – София встала и огляделась в поисках какого-нибудь оружия, не вплавленного в пол. – Но у меня тоже есть демон, и что мне мешает воспользоваться его услугами? Глава 14 Вторая попытка найти Предвратную площадь удалась намного лучше первой. Дождь наконец прекратился, и группа вооруженных людей в капюшонах указала им точное направление. Незнакомцы, которые, как выяснилось, двигались в ту же сторону, предложили проводить приезжих, но Неми сказала, что слегка прихрамывает и будет только всех задерживать. Отзывчивые горожане пожелали им счастливого пути и ушли по своим делам, что, судя по всему, приятно удивило Дигглби и Неми, – возможно, Мрачный что-то упустил в разговоре на багряноимперском. Хотя в городе было темно, проблески тростниковых свечей уже затанцевали в окнах и дверях. Все больше и больше людей в капюшонах покидали свои жилища и направлялись в ту же самую сторону. Настроение у толпы было непонятным, в нем ощущался то благоговейный страх, то карнавальное веселье; какие-то люди в длинных плетеных масках играли на дудках и били в барабаны. Поток капюшонов и раскачивающихся огней выплеснулся на бульвар и устремился туда, где, по всей вероятности, находилась Предвратная площадь. Подведя Мрачного и Дигглби к декоративной арке у входа в галерею, Неми тихим голосом призналась, что сомневается, удастся ли им в такую ночь проскользнуть во Врата незамеченными. – Похоже, это популярный маршрут, – решил Дигглби, крутя головой в толпе. – Что-то вроде праздника урожая. – Праздник урожая? – недоверчиво переспросила Неми. – На исходе зимы, посреди ночи? – Ну да. – Дигглби указал на проходящих мимо. – Видишь в руках у людей серпы и цепы? В современных городах от них не много пользы, но древние деревенские боги еще помнят, как надлежит им поклоняться. А дудки и барабаны отпугивают от полей демонов и предупреждают вредителей, что холодное железо отправляется на жатву. – Ты знаешь такие странные вещи, – удивился Мрачный. – Я знаю, как устроить праздник в любом месте, где вы захотите оттянуться. – Дигглби замахал рукой, останавливая мужчину, несущего под мышкой большую связку тростниковых свечей. – Привет, привет! Как у вас идут дела в этот чудесный вечер? – Вас трое? – блеснуло под капюшоном потное лицо. – За три свечи – три пенни. – Дайте лучше девять. – Дигглби потер большим пальцем по указательному и посмотрел на Неми. – Мы должны встретиться с друзьями. Торговец отсчитал девять покрытых жиром тростинок. – Надеюсь, мы найдем их, прежде чем окончательно заблудимся, – продолжал Дигглби. – Мы приехали из глубинки, в наших краях сбор урожая отмечают немного иначе. Будьте добры, расскажите в двух словах, как проходит ваш чудесный городской праздник, чтобы мы не выглядели деревенщиной. – Чего? – Торговец взял у Неми монеты и протянул ей свечи. – А-а… Ну, кто хочет, несет свечу перед королевой. А потом все расходятся по домам. – Перед королевой! – восхитился Диг. – И где можно увидеть эту добродетельную особу, избранную по старинному обычаю королевой праздника?