Все еще не могла поверить, что все мои близкие живы и рядом. Бал шел своим чередом. Время близилось к ночи, как вдруг центральные двери распахнулись и в зал вошла новая группа. Судя по внешнему виду — люди, но одежду, в которой они были, я видела впервые. Кожаные черные брюки, заправленные в сапоги, кожаные же полудоспехи, прикрывающие плечи и грудь, перекрещивающиеся многочисленными ремешками на талии. Под доспехами — облегающая рубашка с треугольным воротом и длинными рукавами, перехваченными на запястье. Я с удивлением посмотрела на Рональда, не отходившего от меня ни на шаг. — Жрецы и представители Совета Императоров, — пояснил мне брат. Выглядел он чуть напряженным. — Долго же они добирались… — Совет — сильная, но довольно неповоротливая структура. — И что они здесь делают? Будут наводить порядок? — Сомнительно. Решение о «порядке» должно быть принято на общем сборе, а он объявлен через несколько дней. Напряжение Рона передалось и мне. И, похоже, не только мне. К нам подошел Арий и обвил меня рукой за талию. Представители Совета остановились возле нашей группы. — Правящий, — чуть склонился в поклоне привлекательный мужчина со светлыми волосами. — Советник Генар. — Рад вас видеть в добром здравии. — Благодарю. Позвольте представить мою жену, Анну Тер Олард. Брови советника взметнулись вверх: — Жену? Новости доходят до Токая медленно… — Это заметно, — в голосе Правящего прозвучала легкая издевка, но блондин на это лишь скривил губы. — Нас привело сюда важное дело. — Не сомневаюсь в этом. — Происходящее в Сталорэ вышло за рамки одной страны и даже одного мира, и потому, согласно правилам, мы созываем Совет и… Суд Стихий. Арий лишь кивнул и сжал челюсти. Советник выглядел чуть смущенным: — И мы обязаны действовать по процедуре… — Действуйте, — голос Правящего сделался сух. — Правящий, вы обвиняетесь в попустительстве смены королевской династии Сартана. Вы и ваши подданные являетесь подозреваемыми в устройстве государственного переворота в сторонней стране, который стал причиной многочисленных жертв. Суд учтет то, что ваша жизнь также была подвергнута опасности. Суд и Совет состоятся через четыре дня в Токае; до той поры вы будете выполнять роль королевского наместника. Судьба Сартана и соседних государств будет также решена на Совете. И пусть стихии определят степень вашей виновности. У меня упала челюсть, а на кончиках пальцев заискрило огнем от бешенства. Да как они могут так говорить после всего, что здесь произошло?! Я думала, ничто уже не может меня шокировать больше, но тут блондин повернулся ко мне. Я почувствовала, как объятия Ария становятся просто стальными. — Анна тер Олард, вы обвиняетесь в убийстве короля Сартана Гаша Арели. Суд состоится через четыре дня в Токае, и пусть стихии определят степень вашей виновности. ГЛАВА 35 Конечно, обвинили не только нас. На суд отправлялись также короли Гртана и Антана, несколько эльфов и многочисленные наездники, которых даже взяли под стражу. Все причастные и потенциально причастные к предыдущим событиям. Я злилась. С таким подходом им следовало обвинять и себя — за бездействие. За медлительность. Совет Императоров был, безусловно, наивысшим органом власти на всех четырех планетах, но старался не вмешиваться во внутренние дела империй и рас — сколько их сменилось вместе с границами за тысячи лет. У Совета были свои правила и законы, регулирующие его деятельность, а также жрецы и советники, которые ни по праву рождения, ни по положению не были выше королей, но формально следили за тем, чтобы общие законы соблюдались представителями одинаково. Проблема была в том, что убит был как раз член Совета, которым автоматически после смерти отца стал Гаш Арели. И переворот затронул слишком много рас. И если я, от имени императора Таларии, требовала внеочередного созыва для решения ситуации с Ртаном и спасения таларийцев, то сами законы требовали ответить за этот переворот и за всех погибших. Да, мы защищались, и не наша вина, что все произошло так, как произошло. Да, сам Арий был членом Совета, а значит, в какие-то моменты будет как судьей, так и обвиняемым. Но все равно меня злила та несправедливость, что заставляла меня и моих близких предстать перед судом. А еще я боялась. Я никогда не попадала в тюрьму, и мне никогда не предъявляли обвинений. Ни на Земле, ни в этих мирах. И то, что это произошло, не укладывалось у меня в голове. Я — убийца? Преступница? Маг, которого надо взять под стражу и казнить? Спустя сутки я продолжала паниковать и ходила из угла в угол в своей комнате в сартанском дворце, снова и снова переживая ту сцену на приеме. Так и застал меня Арий. — Анна… — Я боюсь. — Я прижалась к мужчине. — Что, если меня сочтут виновной? Я ведь действительно убила его… А если тебя или Рона накажут или еще что-то там произойдет? — Все будет хорошо, не волнуйся. Это всего лишь формальность. — Формальность?! Я бы не назвала это формальностью… Ведь вы будете не теоретически обсуждать, что делать с Ртаном, а стихии вовсе не формально будут решать, кто виноват… И если меня признают убийцей, да еще без всяких смягчающих обстоятельств… — Этого не произойдет. — Почему ты так уверен? Я вот ни в чем не уверена… И какое меня ждет наказание? Что они со мной сделают? — я в волнении закусила губу. Удивительно, что, столько пережив за эти недели, я снова не могу наслаждаться покоем. — Анна. — Арий обхватил мое лицо ладонями и внимательно на меня посмотрел. — Я. Не дам. Тебе. Навредить. Понятно? И если для этого Таларии придется перессориться и разорвать отношения со всем Советом — мы это сделаем. И если мне придется отбивать тебя у стихий — значит, так и будет. Понятно? Ни ты, ни я, ни Рон с Фарном и Ариэлем не пострадают и ни одного дня не проведут в тюрьме. Я смотрела на Правящего и думала о том, что верю ему. И я поняла, что он так и сделает. И Геллард его поддержит. — К тому же у нас в Совете гораздо больше друзей, чем тебе кажется. Так что прекращай нервничать. Тебе нужно отвлечься. — Отвлечешься тут, — буркнула я. — То тебя спасать надо, то замуж выходить, то под суд идти… Арий хмыкнул и медленно стянул с себя камзол. — Спорим, я знаю, что тебя отвлечет? — спросил он чуть охрипшим голосом. Я смотрела на него и чувствовала, как разгорается внутри меня желание, сжигая все мои страхи и неуверенность. Он подошел ко мне и нарочито медленными движениями начал развязывать шнуровку. — Мне нравится, что ты снова носишь платья, — прошептал он мне на ухо, опаляя его своим дыханием. — Когда я смотрю на тебя, то представляю, как легко задрать эти юбки, раздвинуть твои совершенные ножки и… Я заставила его замолчать поцелуем. Сегодня не было место нежности. Мы срывали друг с друга одежду со звериным голодом, желая почувствовать себя живыми. Вместе. Я застонала, когда наконец прикоснулась к нему обнаженной кожей, когда он резко оттянул мою голову за волосы и впился в мою шею, не переставая гладить спину, руки, бедра — все, до чего он дотягивался. Он уронил меня на кровать и на мгновение навалился всем весом сверху, давая почувствовать свою силу и твердость. Я вцепилась в его волосы, когда жаркие губы переместились с шеи на грудь и резко дернула его голову вверх. — Не могу больше ждать. — Меня уже колотило от неудовлетворенности. Арий послушался, с рыком вошел в меня, а я закрыла глаза от невероятных ощущений. — Смотри на меня, — жарко прошептал мужчина. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня… Моя… жена… С каждым толчком его глаза темнели все больше, затягивая меня в водоворот. Татуировка жглась, но это жжение было приятным; внутри меня волны магической силы сменялись невероятным наслаждением. Мне хотелось, чтобы он брал меня грубо, заполнил меня всю, до конца, собой, и Арий, похоже, понимал это, выбивая из меня стоны страсти и удовольствия. И когда по глазам полоснул свет, а внутри меня взорвался фейерверк, сопровождаемый криком Правящего, я простонала: — Мой… Люблю тебя… Магический потенциал расы был одновременно рассчитываемым числом и чем-то неуловимым, меняющимся. Эту удивительную величину знали лишь стихии; члены Совета, как я поняла, и сами не всегда были готовы к тому, что обнаруживалось в процессе общения или вынесения решений. Все-таки это был мир стихий, и они правили балом — они являлись нашими родителями и теми, кто принимал нас за Пределами. Они играли с нами — и позволяли играть с ними. Их существование и право на всех живых и мертвых никто не оспаривал; потому неудивительно, что на Совете принимали как данность то, что стояло за всеми решениями. Императоры голосовали. Вот только голоса их распределялись неравномерно. Это напоминало собрание акционеров — у каждого был определенный процент «акций», и дальше подсчет велся уже по общему большинству. «Акции» зависели от количества магов у расы или страны, от потенциальной угрозы и силы, что они несли, от размера государства, от силы правителя и непрерывности рода. И еще от миллиона других нюансов, значение которым, похоже, придавали только стихии. Именно на таком голосовании после обсуждения всех вопросов и планировалось решить судьбу Сартана. И там же будет вызван Суд Стихий; причем всех причастных будут судить одновременно. Я совсем не понимала предстоящей процедуры и что имели в виду мои друзья, объясняя, что «стихии и так все увидят» и «никто не скроется». Может, они хотели таким образом успокоить меня, но только разволновали еще больше. Впрочем, я старалась не показывать этого волнения, в конце концов, если Правящий сказал, что не даст меня в обиду, значит, так и будет.