«А потом мы поехали в Москву на его большущей синей машине». У Сергея серебристо-синий внедорожник. «…не думала, что мы еще когда-нибудь встретимся – совсем не ожидала, но не зря же говорят, что мир тесен… Меня он не увидел, я быстро и трусливо спряталась…» Он приезжал в редакцию, и Сашенька спрашивала о нем… Значит, тогда она узнала его имя и кто он. Марина усмехнулась – с ума сойти… И девчушка пылко влюблена в Сергея, как настойчиво она просила не отправлять рассказ в печать – три раза подходила, но, тем не менее, поглядывает на Белозерцева… Да, поглядывает! Почему она поехала именно с ним? Не знает, кого выбрать? Марина отодвинула листок в сторону – нет, она не будет ломать голову над этим. И так тошно и больно. Почему нет лекарств от безответной любви? Она согласна выпить пилюлю и забыть своего начальника раз и навсегда. Андрей Юрьевич, Андрей Юрьевич… – Нет, не хочу никаких лекарств, – тихо произнесла Марина. – Лучше так… Но Саше больше не стоит зариться на чужое… да и нечего тут порхать со счастливой улыбочкой на лице! Хорошо, что вы, Андрей Юрьевич, в командировке… хорошо… Новый материал журнала Белозерцев до четверга не увидит, с откровениями Саши он сможет ознакомиться, только когда вернется, а значит, он не помешает… а мог бы, Ермаков его приятель, мало ли как… Но с другой стороны – не разочаровывать же госпожу Фокину и читателей, да и фамилия Сергея в дневнике не фигурирует и его заслуги тоже… – Хорошо, что вы, Андрей Юрьевич, в командировке, – довольно повторила Марина и добавила: – А Сергею уже давно пора узнать правду… Глава 22 Маленькие шалости Владимирская область – Машенька, тебе не холодно? – Нет, Феденька. – А может, чайку? – Да вроде уже попили два раза. – А шашлык? Я быстро приготовлю. – И пообедали недавно. – А плюшки принести? До того знатные плюшки у тебя получились! – Не надо, Феденька, лучше сядь, отдохни, – с улыбкой, кутаясь в пушистый светло-серый пуховый платок, ответила Мария Дмитриевна. – Ты замучил меня заботой, – она по-доброму засмеялась, – я и пожелать ничего не успеваю, а ты уже все сделал. – Так я стараюсь, – заулыбался Федор Иванович, присаживаясь рядом. Помедлив, он осторожно приобнял свою Машеньку. Ух, хорошо! – Когда поженимся-то, а? Она положила голову на его плечо и счастливо вздохнула. «Скоро, значит», – подумал Федор Иванович и прижал Машеньку крепче. – Ты Сашеньке сегодня звонил? – Звонил, – тут же откинулся Федор Иванович, – вроде бодрая, но меня не обманешь. Ох, влюбилась моя пичуга, ох, влюбилась… Федор Иванович хлопнул ладонью по коленке и промычал нечто нечленораздельное – душа за девчушку болела так, что хоть возвращайся! – Ничего, Феденька, – успокоила Машенька, – наладится у нее, очень я в это верю. – Пойду-ка я прогуляюсь, – задумчиво произнес он. – Похожу по участкам, в магазинчик загляну, может, еще куда… – Иди, конечно, – одобрила Мария Дмитриевна, поднимаясь со скамейки, – а я порядок в доме наведу: вещи по шкафам разложу, а ненужное в сарай отнесу. – Там все нужное, – забеспокоился Федор Иванович. – Вот до чего вы с Сашкой одинаковые! – Он погрозил пальцем и ворчливо добавил: – Знаю я ваш порядок, ничего же потом не найдешь. – Не волнуйся, – улыбнулась Мария Дмитриевна, – без твоего разрешения ничего выкидывать не буду. Федор Иванович на всякий случай напустил на себя строгости, потом издал предупреждающее «хм» и отправился к калитке. В воскресенье портить настроение семейству Аксеновых он не стал, в понедельник, вторник – тоже, а вот сегодня созрел. Почему бы не навестить родню Сашеньки? Не поздоровкаться? Милые же люди – Галина Аркадьевна и ее дочь Света, и им наверняка интересно узнать, как поживает в Москве их родственница. Родственница, которую они выставили за дверь. «Плохой я, да, плохой, – разговаривал с собой Федор Иванович, топая к лесу, – бессовестно выведал у Сашеньки ее адрес… но с другой стороны… но с другой стороны – зло должно быть наказано и… и пошалить немножко можно». Он улыбнулся, достал папиросу, закурил, сунул руки в карманы спортивных штанов и зашагал быстрее. До окраины города было недалеко, и дорога не заняла много времени. Погода располагала к прогулкам, а запахи осени приятно щекотали нос. Свернув на нужную улицу, Федор Иванович уже предвкушал встречу с Галиной Аркадьевной и уже приблизительно знал, что скажет… – Добрый день, мне бы хозяйку! – прислонившись к забору, обратился он к худой незнакомой девушке, уютно устроившейся в раскладном кресле с книгой. Постоялица, наверное. – А она в саду, – ответила та, указывая на противоположную сторону участка, – заходите. Пройдя по узкой дорожке, оформленной местами серой плиткой, среди раскидистых яблонь он увидел тетку Сашеньки – та развешивала белье на ровно натянутых веревках. – Здравствуйте, Галина Аркадьевна, – поприветствовал ее Федор Иванович, подходя ближе. Обернувшись и убрав тощую желтую прядку за ухо, она секунду смотрела на него с удивлением, затем расплылась в наигранной улыбке и приторно пропела: – А вы по объявлению? Здравствуйте, здравствуйте. Одна комната у меня есть, позавчера освободилась. Не очень большая, но светлая и вид из окна просто замечательный. – Сашина тетка подхватила пустой таз и неторопливо пошла к крыльцу. – Пойдемте, я покажу вам комнату… – Нет, я по другому вопросу, – Федор Иванович усмехнулся в бороду и добавил: – Я бы хотел осмотреть половину дома, принадлежащую Александре Аксеновой. – Что? – Галина Аркадьевна резко остановилась, чуть не уронив таз, и замерла с полуоткрытым ртом. Такого шокирующего сочетания слов ей слышать не приходилось. «Половина дома, принадлежащая Александре Аксеновой» – без пяти минут инфаркт. – Я – Федор Иванович Веревкин. Вам Света обо мне ничего не рассказывала? – Света… – Да, ваша дочь, – твердым голосом уточнил Федор Иванович. – Э-э-э… – Александра сейчас живет у меня, – в роли сурового представителя закона Федор Иванович чувствовал себя замечательно. – Ах да, – Галина Аркадьевна потеребила пуговицу лохматой вязаной кофты, криво улыбнулась и подергала носом, будто хотела обнюхать гостя. О поездке в Москву Света ей немного рассказала и действительно упоминала «старого дурака с веником вместо бороды»… да, да… точно, точно… – Ой, что же вы сразу не сказали… Я так рада, что Сашенька хорошо устроилась, как она поживает? Я сегодня собиралась ей звонить. Пойдемте в дом, я напою вас чаем. Вы варенье любите? У меня есть отличное малиновое и клубничное варенье. Разбрасывая во все стороны флюиды «неподдельной искренности», Галина Аркадьевна нервно соображала: зачем притащился Веревкин и какое отношение имеет его визит к Сашкиной половине дома? Хочешь не хочешь, а пока придется принимать его тепло… на всякий случай. – Пожалуй, с клубничным я чаек попью, – милостиво согласился Федор Иванович. Просторная гостиная и кухня Федору Ивановичу не понравились – сплошное нарочитое богатство. Вроде обычные вещи, а все с каким-то подвыподвертом: если тесьма, то обязательно заканчивается тяжелой золотой кистью, если ковер, то обязательно с персидским мотивом, картин не много, но большие, шторы в три ряда (смотреть на них – и то жарко становится). Кругом чисто, и сразу видно, что хозяйка очень любит свои хоромы, – стоило Галине Аркадьевне оказаться в родных стенах, как ее осанка стала величавой, а походка более плавной. На стол она накрыла в считаные минуты. Федор Иванович нарочно шумно, причмокивая, стал пить чай, с удовольствием похрустывая колотым сахаром. Клубничное варенье ему категорически не понравилось – слишком приторное и ягоды слизкие, сам он варил гораздо вкуснее (и тут никаких сомнений быть не могло!). – Я человек по своей природе не городской, – перешел к делу Федор Иванович, – дым, гарь, машины – нет, это не для меня. Да и возраст уже обязывает… Ревматизм иногда мучает и бессонница. – Как я вас понимаю, – Галина Аркадьевна села напротив и положила руки на стол. – Но молодежь отчего-то тянет именно в город. – Ну, имеют право. – Федор Иванович облизал ложку, обслюнявил ее хорошенько и зачерпнул из вазочки еще варенья. Заметив на лице хозяйки брезгливое напряжение, он еще и неторопливо перетрогал все ломтики белого хлеба и, не выбрав достойный, махнул рукой и прихлебнул чай. – Да, конечно, в городе больше возможностей, – дрогнувшим голосом согласилась Галина и спросила: – А Саша работает? – Да, отлично устроилась, очень я за нее рад. Умница, красавица, и душа светлая. Мы вот как раз с ней подумали и решили… Я лучше перееду на ее жилплощадь, а она останется на моей. В Москву я мотаться буду, но редко – здесь воздух вкусный и природа… Вчера еще сомневался, а сегодня всю эту красоту увидел и понял – надо собирать рюкзак, – Федор Иванович отодвинул фарфоровую чашку и похлопал себя по животу. – Ну, что в Москве хорошего? Даже самогонку гнать негде – не развернешься! Да и невкусная она получается, не ядреная. – Он сжал пальцы в кулак и потряс им, демонстрируя ту самую ядреность, которая должна быть. – Вы уверены? – сипло спросила Галина Аркадьевна, чувствуя в горле ком. – Конечно, уверен. Никакой ядрености! – Нет, я не об этом… – с трудом проговорила Галина Аркадьевна, – вы уверены, что здешняя природа вам подходит, что она не скажется плохо на вашем здоровье? – Абсолютно, у меня даже сейчас прилив сил! – Федор Иванович скользко улыбнулся, вытянул шею вперед, и добавил тише: – Я же еще – будь здоров… два раза был женат и опять собираюсь. – Да? – Галина Аркадьевна икнула и отшатнулась. – Угу. А вы, кстати, хорошо выглядите… для своего возраста. Сколько вам? Шестьдесят? Если вы одинокая и желаете, то… – Нет! – взвизгнула Галина Аркадьевна. – Мне пятьдесят один год! И я не одинокая! И не желаю! – Без проблем, – утешил ее Федор Иванович, – я это переживу, так как вы все равно не в моем вкусе. Подобное хамство Галина Аркадьевна предпочла проглотить – были дела и поважнее.