– И что они говорили? Мадам Годе продолжала проворные действия руками. – Ах, о чем они только не говорили! Они говорили о позоре, об унижении их матери и безнравственности леди Довер. Они были безутешны. Они купили с дюжину новых платьев. – Она улыбнулась с коварностью, присущей бизнесвумен. – Безутешные женщины – мои лучшие клиентки. – Терапия с помощью покупок – проверенная временем традиция, – согласилась Кендра. Улыбка мадам Годе на миг исчезла, вместо нее появилась какая-то жестокость. – Они еще сказали, что желали смерти леди Довер. И вот она мертва. – Она сделала паузу и, казалось, была полностью увлечена своей работой. – Может, они наняли кого-то, чтобы убить любовницу отца. Такое уже бывало. Кендра вспомнила ножевые ранения, нанесенные в состоянии яростного помешательства, и изуродованное лицо. Наемный убийца не стал бы сводить с жертвой личные счеты. – А что насчет лорда Довера? – Кендра сделала паузу. – Ее пасынка? Она когда-нибудь о нем говорила? – Oui. Он иногда выводил ее из себя. Она презирала его. – Мадам Годе свернула метр и засунула его обратно в карман. Она подняла отброшенное в сторону платье Кендры и помогла ей снова его надеть. – Думаете, он мог убить ее? – А вы как думаете? Она нахмурилась. – Они ненавидели друг друга давно, я думаю. Зачем ему было убивать ее сейчас? Кендра подумала о нерожденном ребенке и о том, что леди Довер уговаривала Вестона уйти от жены. Стал бы лорд Довер убивать свою прекрасную мачеху, если бы считал, что она обесчестит его имя, что-то вроде убийства за честь семьи девятнадцатого века? – Кто бы это мог совершить, как вы думаете? – спросила Кендра. Мадам Годе не спешила с ответом. – Думаю, лорд Вестон. – Почему? Из-за ожерелья? Она ответила не сразу. – Non[16]… потому что я думаю, что леди Довер нашла себе другого любовника. Кендра уставилась на нее в изумлении. – С чего вы это взяли? Модистка пожала плечами. – Я не знаю, как объяснить. Ее поведение изменилось. Какое-то время она была счастлива так, как бывает счастлива женщина, когда начинается новый роман. – Когда именно она изменилась? – Менее месяца назад. То есть это был не отец ребенка. – Как вы думаете, кто это мог быть? – Она не называла его имени. Но если бы лорд Вестон узнал, что она его обманывает… – Мадам Годе не стала продолжать эту очевидную мысль. – Он знал о Сатклиффе и, кажется, был не против этих отношений. – Ах, но маркиз и леди Довер были вместе еще до того, как у нее началась эта интрижка с лордом Вестоном. – Какая разница? – В любовных делах это большая разница. И ее отношения с маркизом уже подходили к концу. – Она пренебрежительно махнула рукой. – Может, это мои фантазии. – Вы сказали, что какое-то время она была счастливее. В чем это выражалось? Маленькая морщинка нарисовалась между бровями мадам Годе. – В последний раз, когда я ее видела неделю назад, она была… songeuse. Как это будет? – Задумчива. – Oui. – Не обеспокоена или напугана? – Леди Довер не была мышкой, прячущейся в углу. Она была львом, она умела пользоваться своими силами. Кендра посмотрела на модистку. – Если она пыталась заставить Вестона уйти от жены и жениться на ней, зачем бы она рисковала и связывалась еще с каким-то мужчиной? Губы француженки сложились в многозначительной улыбке. – Ревность может быть эффективным инструментом, oui? Если ее использовать правильным образом, ваш любовник сделает все, чтобы оказаться в ваших руках. Но если вы допустите просчет… – То есть она могла завести нового любовника, чтобы заставить Вестона ревновать, и… что? Все пошло не по плану? – Она ведь мертва? Кендра не могла с этим поспорить. Они уже проходили сквозь занавеску, когда Кендре неожиданно пришла в голову мысль. Она остановила женщину и спросила: – Вы, кажется, не удивлены, что лорд Вестон или кто-то еще из высшего общества может быть виновен в смерти леди Довер? – Non, – ответила француженка и после этого молчала так долго, что Кендра уже подумала, что она больше ничего не добавит. Но потом она продолжила шепотом: – Понимаете, я была совсем молода, когда жила в Вандее во время революции. Я была свидетельницей и не такого зверства, как убийство одной женщины. Образованные люди, крестьяне, священники, женщины, дети… Кровь многих людей стекала по уличным водостокам. Не щадили никого. Это было сумасшествие. Я никогда не могла бы подумать, что такое может произойти. Никогда не думала, что увижу, как эти люди – друзья, соседи – проявляют подобное… подобное варварство. Она пожала плечами, ее взгляд стал мрачным при воспоминании об ужасах прошлого. – Но когда вы видите такое, вы понимаете, что сумасшествие может овладеть кем угодно. Так что, non, я не удивлена. Я знаю, что люди – все люди – способны на такое. 25 Когда они покинули магазин спустя два часа, мрачный взгляд глаз мадам Годе сменился счастливым сиянием от выгодной сделки, и все благодаря той достаточно большой сумме денег, которую леди Этвуд выложила за новый гардероб Кендры. Графиня и леди Ребекка не остались равнодушными к зову атласа и шелка и тоже купили себе несколько новых платьев. Кендра могла лишь покачать головой в недоумении от их потребительского ажиотажа. Большую часть заказов поэтапно сошьют и доставят в течение нескольких недель, но с пустыми руками из магазина они все же не вышли. Их руки были загружены коробками с аксессуарами для волос, вышитыми бисером и украшенными вышивкой вечерними сумочками, веерами из слоновой кости и из перьев, тремя шалями и красивой бархатной накидкой темно-синего цвета с серебристой атласной подкладкой. Мадам Годе сказала, что какая-то несчастная дочь купца передумала насчет покупки этого предмета одежды, но Кендра не была уверена, передумала ли она или же просто у нее закончились деньги. – Теперь я могу вернуть вам вашу накидку, – сказала Кендра, когда они с Ребеккой зашли в ее спальню со своими свертками. Она уже и забыла, что больше месяца назад Ребекка одолжила ей эту зеленую накидку для церемонии похорон. Она так ее и не вернула. – Не волнуйтесь, мисс Донован. – Ребекка поставила свертки, которые несла в руках, на кровать. – Почему бы вам не подарить ее своей горничной? Знаете, так обычно и поступают. Я часто отдаю свои старые платья своей служанке. Конечно, Мэри приходится их сильно перешивать, потому что она ниже меня, но она талантливая швея. Мисс Купер даже не придется подшивать накидку. Кендра осознала это, когда горничная спустя какое-то время зашла в комнату, чтобы помочь с вещами. Они были примерно одного роста. Но Кендра была ошеломлена реакцией мисс Купер, когда она предложила ей накидку. Обыкновенно суровое выражение ее лица куда-то резко исчезло, ему на смену пришло удивление и радость. – Спасибо, мисс Донован, – проронила мисс Купер, потянувшись за нарядом и с благоговением погладив мягкую ткань. – Она прекрасна. Я буду бережно относиться. От благодарности служанки Кендре стало не по себе, она снова заметила ту огромную пропасть, которая разделяла в эту эпоху разные классы. Она – или скорее леди Этвуд – провела только что полдня, заказывая платья, которые, возможно, могли бы заполнить три комнаты, а эта поношенная накидка в глазах мисс Купер была чем-то драгоценным. Кендра испытала облегчение, когда они с Ребеккой вышли из спальни и направились в кабинет. – Когда вы делаете кого-то счастливым, вы часто при этом становитесь такой мрачной, мисс Донован? – спросила ее мягко Ребекка. – Мисс Купер была благодарна за ваш подарок. Почему вы выглядите так, будто отравились чем-то? – Я не хочу, чтобы она была мне благодарна. – Вам больше нравится, когда вы ее раздражаете? – Нет, конечно, нет. – Как она могла объяснить то чувство вины, которое она испытывала? – Вас разве не беспокоит, как сильно слуги зависят от людей, которые их нанимают? Ребекка нахмурилась. – Положение личной горничной завидное, и мисс Купер, кажется, нравится ее статус.