Когда он внезапно остановился, Кендра спросила: – Как она отреагировала на ваш выговор? – Она… она засмеялась, конечно же. – Его губы дернулись, но в глазах был свет, который дал Кендре повод решить, что та случайная встреча не была уж такой неприятной для него. – Корделия была бесстрашна в этом отношении. – Что произошло потом? Робертс снял свой черный цилиндр и провел рукой по своим рыжевато-светлым волосам, смотря куда-то вдаль. – Я попросил ее вернуть ожерелье. Она пригласила меня в дом на Сент-Маргарет. – Теперь он посмотрел на них, его голубые глаза смотрели на них искренне и открыто. – Клянусь, я думал, что она собирается отдать мне ожерелье. Только поэтому я и встретился с ней там! – А когда она пригласила вас в спальню, вы… что? Подумали, что она там вернет вам ожерелье? – спросила с иронией Кендра. – Вы очень хороший зять. На такое готовы были пойти, чтобы уладить скандал, связанный с лордом Вестоном. Он вспыхнул. – Я не знаю, как это произошло. Я правда не знаю. – Она заворожила вас? – Да! – И это все случилось после инцидента в театре? – Да. – Но у нас есть свидетель, который видел вас с леди Довер за пару недель до этого, – соврала не моргнув Кендра. Она подождала, ожидая его реакцию. Кровь отлила от его лица, он полностью побледнел. – Как вы это объясните? – Я… – Он потупил взор на цилиндр в руках. Его пальцы распределились по его краю и держали его так крепко, что могли оставить вмятины. – Ну хорошо, – сказал он наконец. – Я встретился с ней во время верховой езды совершенно случайно, это правда. Но это было до того инцидента в театре, и… я не знаю, как это объяснить. Тем более это правда. Леди Довер… была бриллиантом чистой воды, но в ней было нечто большее, чем просто красота. Она могла заворожить. – И так вы попали в коттедж. – Я не горжусь своими действиями, мисс Донован… Ваша светлость. Это было сумасшествие. Я еще до того инцидента в театре знал об отношениях Корделии и лорда Вестона. Я испытываю уважение к своему свекру. Сожалею, что он узнал о нашей связи. – А как же ваша жена? – спросила Кендра. – Сожалеете ли вы, что она теперь знает о вашей интрижке? В его взгляде читался холод. – Моя жена носит мое имя, и она под моей защитой. – То есть она закроет глаза на то, что вы прыгнули в постель к другой женщине? – не сдержалась Кендра. – Вы грубы. Я не знаю, как мои отношения с Корделией связаны с ее смертью. Я ее не убивал. Черт побери, я был на балу, в комнате было полно людей, которые смогут подтвердить мое присутствие там! – А вчера утром? Есть ли у вас полная комната людей, которые смогут подтвердить ваше алиби? – Вчера? – Он нахмурился из-за резкой смены темы. – А что, черт возьми, произошло вчера? – Кто-то пытался убить меня. И вместо меня погибла моя горничная. Так что мне интересно узнать, где вы были в это время, мистер Робертс. Он уставился на нее с гневом и пробормотал: – Это абсурд. Я не убивал вашу горничную, и я, конечно же, не пытался убить вас, мисс Донован. – Вы не ответили на мой вопрос. Он напрягся. – Я встал поздно и решил пройтись пешком до своего клуба для позднего завтрака. – В каком клубе вы состоите, мистер Робертс? – спросил Элдридж. – Вайтс. – Он снова нахлобучил свой цилиндр на голову. – Теперь я думаю, что ответил на все ваши нелепые вопросы, сэр. Надеюсь, что могу рассчитывать на ваше слово джентльмена и вы не будете распространять слухи обо мне и леди Довер. «Правда – это не слухи», – подумала Кендра, но промолчала. – Мы соблюдаем все правила приличия, – тихо сказал герцог. Робертсу пришлось удовлетвориться этим ответом. Он кивнул, поклонился и развернулся, направившись в сторону Таттерсэлла. Они молча смотрели на то, как он удаляется. Затем Кендра подняла глаза на Элдриджа. – Лондон – это какое-то злачное место. – Это не новость, моя дорогая. – Ему, похоже, было наплевать, что его жена узнает о его измене. Интересно, может, это потому что она уже давно знает? – Это возможно, мне кажется. – Герцог предложил Кендре свою руку, они медленно пошли обратно к своей карете. – Однако меня больше удивило, когда мистер Робертс сказал, что ходил в свой клуб вчера утром. – А что в этом такого удивительного? Похоже, клубы играют важную роль в жизни джентльменов. – Это так, да, – Элдридж улыбнулся. – Интересно то, где расположен клуб Вайтс. Сент-Джеймс-стрит упирается прямо в Пикадилли. Кендра затаила дыхание. А на Пикадилли убили Еву Купер. 36 Алек сдерживал Успеха и заставлял лошадь идти размеренным прогулочным шагом по дорожкам Гайд-парка, хоть он и чувствовал, что его арабский скакун испытывает огромное желание пуститься галопом. Он бы сам хотел дать волю животному и полететь по пологому ландшафту. К сожалению, высший свет не одобрял подобное. После убийства Корделии его репутация уже была покрыта темной тенью, Алек не мог позволить себе еще один скандал. Меньше чем через неделю палата лордов соберется для обсуждения его судьбы. Они либо распорядятся о начале процесса, либо просто отпустят его. Но даже если представители высшего общества закроют глаза на это происшествие, Алек понимал, что он никогда не будет свободен. Он видел, как люди таращатся на него, когда он появился у миссис Аллен. И дело было даже не в шрамах, украшавших его лицо. Тень от убийства Корделии следовала за ним, как болотистое зловоние. Он не думал, что это куда-то исчезнет. И опять же был еще Медведь. Этот громадный дикарь обещал прийти за ним, и Алек верил, что здесь король преступного мира сдержит свое слово. От одной только мысли о повторном столкновении с этим головорезом Алек вздрогнул. Его ребра все еще чертовски болели, несмотря на то что он уверял Кендру в обратном. Это была еще одна причина, по которой он не хотел галопировать и держал в узде Успеха, чередуя шаг с рысью по Дрянному проходу. Это была широкая дорожка для верховой езды, созданная более ста лет назад королем Вильгельмом III, чтобы тот мог спокойно перемещаться от Кенсингтонского дворца до Уайтхолла. Более трех сотен масляных ламп раньше висело на деревьях, освещая путь короля и отпугивая разбойников и воров. Когда позже королевские особы решили построить другие дороги для собственного передвижения, высший свет быстро захватил Дрянной проход для своего исключительного пользования, чтобы разминать своих лошадей или, точнее, чтобы все видели, как они разминают своих лошадей. Губы Алека скривились. Свет не мог похвастаться недостатком тщеславия или нелепости. Неудивительно, что Кендра хочет отсюда сбежать. Он, нахмурившись, потянул за уздечку, заставляя Успеха обогнуть свалившийся с деревьев и приземлившийся посреди тропинки сук. Кендра Донован упорно сохраняла молчание по поводу времени, откуда она прибыла. Однако иногда ему казалось, что он замечает тайное озорство в ее темных глазах. Как, например, когда она прочитала какую-то статью в газете о недавних заскоках принца-регента и его (предположительно) тайной жены миссис Фитцхерберт. Она покачала головой и пробормотала едва слышно: «Кардашьяны». Что такое, черт возьми, Кардашьян? Что бы это ни было, у него было впечатление, что мир не так уж и сильно изменился. Он все еще был так же глуп. И все еще жесток. Профессия Кендры это только доказывала. ФБР, так она это называла. Или Бюро. Он был немного удивлен, что Америка смогла сама создать свои полицейские силы. Несмотря на его великодушное отношение к этой новой нации, он всегда считал ее дикой и недисциплинированной. Но опять же, такими были и шотландцы. И все же из всех остальных городов именно Глазго уговорил свое прижимистое гражданское население (и на самом деле, никого прижимистее шотландцев нет) раскошелиться и заплатить за восемь постоянных сотрудников полицейской службы. Восемь. Это правда впечатляло. Лондон не смог повторить этот опыт, несмотря на число безжалостных преступлений, которые совершаются в городе. Конечно, были разговоры. Разговоры всегда ведутся. Но лондонцы скептически относились к идее потратить свои деньги на подобное рискованное начинание. Еще меньше им нравилась идея наделить такой властью пару людей. Легкий ветерок, теплее, чем в последние дни, зашевелил листву деревьев, выстроившихся вдоль дорожки, и принес с собой запах лилий и лаванды. Он напомнил ему о Кендре, хотя чуть ли не абсолютно все напоминало ему в эти дни о Кендре. Она становилась его навязчивой идеей. Он мягко засмеялся. В этом было много иронии. Он всю жизнь пытался избегать матерей, сватавших своих наивных, совсем молоденьких дочерей. Он понимал, что однажды ему придется завести семью. Этого требовала от него родословная. И в тридцать один год он прекрасно понимал, что брак уже не был чем-то далеким и нереальным. Он никогда не думал о том, что ему будет сложно выбрать себе спутницу жизни. Подобное чувство не было тщеславием, оно было связано с простым пониманием устройства жизни. Он был наследником герцога Элдриджского, с имениями, которые были далеко не разорены. Какая женщина могла бы ему отказать? Кендра Донован, вот какая. Единственная женщина во всей Англии, которой было наплевать на положение в обществе и титулы Алека, которая абсолютно презирала все то, что женщины в этом мире страстно желали. Нет, презрение – слишком сильное слово. Ее просто они не интересовали. Вообще, единственное, что, казалось, ее интересовало, было возвращение в ее собственную временную прямую. И поимка убийцы. Его руки непроизвольно дернули поводья, заставив Успеха резко затормозить и отпрянуть в сторону. Алек выдохнул и сделал над собой усилие, чтобы успокоиться. Он слегка ударил каблуками, побуждая лошадь двигаться вперед. Ее храбрость его восхищала и одновременно ужасала. Она не была единственной смелой женщиной, которую он знал, но единственной, которая может спокойно смотреть в лицо королю преступного мира и толпе разъяренных мужчин, держа в руках пистолеты, заряженные четырьмя пулями. Точнее, тремя, поправил он сам себя, ведь она сделала один выстрел на предупреждение. Если бы ее блеф не сработал, ее бы разорвали на части. Его кровь застыла в жилах, когда он подумал о том, что он чуть было ее не потерял. Не только из-за Медведя и его шайки, но и из-за этого чертова водоворота. Он все же не понимал, как работает кротовая нора, этот проход между двумя временными эпохами. Он лишь понимал, что Кендра Донован могла исчезнуть из его жизни так же быстро, как и появилась в ней… если ее, конечно, не убьют раньше. Его мысли снова обратились ко вчерашнему дню, когда он зашел в комнату аутопсии доктора Манро. Черт возьми. Он чуть было не упал на колени, его ноги ослабели, когда его взгляд упал на эту чертову накидку. Даже сейчас он чувствовал ту ярость и ужас, что овладели им, когда он осознал, что женщиной, лежавшей разорванной и покалеченной на столе доктора Манро, могла легко оказаться Кендра. Это и должна была быть Кендра. У него была скромная роль в войне с Наполеоном. Будучи маркизом Сатклиффом и наследником герцога, он должен был находиться в безопасности, в Англии, защищая свою кровь, а не проливая ее на полях сражений. Но силы Наполеона заняли родную его матери Италию, и военное министерство посчитало его кандидатуру подходящей для того, чтобы проникнуть за пределы расположений противника. Эта задача опьяняла его, была опасной… и одновременно мучительной. Он был свидетелем зверств, которые до сих пор проникали в его кошмары и нарушали спокойствие духа. Однако после всего, что он видел и совершал во время войны, он никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как вчера утром, когда его взгляд упал на зеленую накидку и он понял, что это могло означать. Как можно защитить женщину, которая отказывается от любой защиты? Двое всадников быстрым ходом завернули за угол. Алек так быстро развернул Успеха, что арабский скакун поднял в воздух гравий и заслужил критические взгляды тех двух джентльменов. Ему было все равно. Пора заканчивать с этим мрачным настроением. Нужно было сейчас разузнать о состоянии финансов Доусона.