— Я не могу поручиться за остальных, — добавил он, указывая большим пальцем себе за спину. Натянуто кивнув, я обратил свое внимание на оживленную раздевалку и встал, ощетинившись от волнения. — Слушайте, — рявкнул я, привлекая всеобщее внимание к себе. — Та девушка на поле ранее? Я подождал, пока мои товарищи по команде обратят на меня внимание, а затем дождался, когда на их лицах появится понимание, прежде чем разразиться напыщенной речью. — То, что с ней случилось там сегодня? Это было бы чертовски неловко для любого, особенно для девушки. Так что я не хочу, чтобы хоть одно слово из этого повторялось в школе или городе. В моем голосе появились угрожающие нотки, когда я сказал: — Если до меня дойдет, что кто — то из вас говорил о ней… что ж, мне не нужно объяснять, что произойдет. Кто — то хихикнул, и я перевел взгляд на виновника. — У тебя две сестры, Пирс, — огрызнулась я, глядя на раскрасневшегося провокатора. — Что бы ты чувствовал, если бы это случилось с Мэрибет или Кейденс? Тебе бы понравилось, если бы парни говорили о ней так? — Нет, я бы не стал, — Пирс покраснел еще больше. — Извини, Кэп, — пробормотал он. — Ты не услышишь этого от меня. — Хороший человек, — ответил я, кивая, прежде чем повернуться лицом к команде. — Вы никому не рассказываете о том, что случилось с ее одеждой — ни своим партнерам по постели, ни друзьям. Она исчезла. Стерто. Ни хрена не было… и раз уж мы об этом заговорили, не разговаривайте с ней, — добавил я, на этот раз по совершенно эгоистичным причинам, о которых я не осмеливался слишком много думать. — Не получайте никаких представлений о ней. На самом деле, вообще не смотрите на нее. Чтобы быть справедливым к ним, большинство старших игроков в команде просто кивнули и вернулись к тому, чем они занимались до моей вспышки, давая мне понять, что я веду себя иррационально по этому поводу. Но потом появился Ронан, блядь, Макгэрри, и его рот, чтобы оспорить это. Мне не нравился этот парень — я его терпеть не мог, если честно. Он был громкоголосым третьекурсником, который гарцевал по школе, как король горы. Его дерзкое отношение только усилилось в раздражении в этом году, когда он был привлечен к старшей команде в школе после разрыва передней крестообразной связки, из-за которой сезон Бобби Рейли закончился досрочно. Макгэрри был в лучшем случае посредственным игроком в регби, в этом сезоне играл полузащитником за школу, и, черт возьми, мне приходилось прикрывать его на поле. Он был в команде только потому, что его мать была сестрой тренера. Это, конечно, не из — за его таланта. Мне доставляло огромное удовольствие сбивать его с ног при любой возможности. — Почему? — он издевался из безопасного противоположного конца раздевалки. — Ты заявляешь права? — Маленький блондинистый засранец, подбадриваемый парой своих приятелей-скамейщиков, продолжил: — Она теперь твоя или что — то в этом роде, Кавана? — Ну, она точно не твоя, придурок, — без колебаний ответил я. — Не то чтобы я включал тебя в это заявление. — Шмыгнув носом, я медленно оглядел его с ног до головы с притворным неудовольствием, прежде чем добавить: — Да, ты не проблема для меня. Несколько парней разразились хохотом над Макгэрри. — Пошел ты, — выплюнул он. — Ой, — я притворился обиженным, а затем улыбнулся ему через всю комнату. — Это так больно. — Она в моем классе, — бросил он. — Молодец, — захлопал в ладоши, мне ни капельки не понравилась эта новая информация, но я спрятал свое раздражение за тяжелой порцией сарказма. — Ты хочешь медаль или трофей за это? Вернув свое внимание к моей команде, я добавил: — Она молода, ребята, слишком молода для любого из вас. Так что держитесь, блядь, подальше. — Не для меня, — пропищал маленький придурок. — Она того же возраста, что и я. — Нет. Для тебя это не вопрос возраста, — спокойно возразила я. — Она просто слишком хороша для тебя. Еще больше смеха над ним. — В этой школе все могут вести себя так, будто ты какой — то бог, но, насколько я понимаю, она — честная добыча, — прорычал он, выпятив грудь, как дезертировавшая горилла, и ухмыльнулся мне. — Если я захочу ее, то получу ее. — Честная игра? — Я разразился смехом. — Если ты хочешь ее, ты получишь ее? Господи, малыш, в каком мире ты живешь? Щеки Ронана порозовели. — Я живу в реальном мире, — выплюнул он. — Тот, где люди должны работать за то, что они получают, а не получать многое просто потому, что они в Академии. — Ты так думаешь? — Я выгнул бровь, склонив голову набок, чтобы оценить его. — По — видимому, нет, если ты настолько заблуждаешься, что думаешь, будто я получил все в своей жизни, и особенно когда ты относишься к девушкам как к честной игре, — покачав головой, я добавил: — Это девочки, Макгэрри, а не карты покемонов — Боже, ты думаешь, что ты такой великий, не так ли? — рявкнул он, сжав челюсти. — Ты думаешь, что ты такой ахуенный! Ну, это не так. Мне наскучили его выходки, я покачал головой и дал ему выход: — Закинь свой крючок, малыш. Сегодня я не буду играть с тобой в эту игру. — Почему бы тебе не сделать нам всем одолжение и не закинуть свой крюк, Джонни! Я бы хотел, чтобы вы просто отвалили к молодежи и покончили с этим, — прорычал он, лицо приобрело уродливый фиолетовый оттенок. — Ты ведь для этого в Академии, верно? — потребовал он яростным тоном. — Быть обусловленным? Чтобы продвинуться по служебной лестнице и получить контракт? — тяжело дыша, он прорычал: — Тогда, блять, двигайся. Оставь Томмен. Возвращайся в Дублин. Забирай свои контракты и убирайся на хуй! — Образование очень важно, Ронан, — я усмехнулся, наслаждаясь его ненавистью ко мне. — В Академии нас учат. — Держу пари, ирландские головы даже не хотят тебя, — сердито бросил он в ответ. — Все эти разговоры о том, что ты присоединишься к Лиге до 20 лет летом, — это все дерьмо, которое ты сам придумал. — Малыш, тебе нужно сейчас же уйти, — со вздохом вмешался Хьюи Биггс, наш десятый номер и мой хороший друг. — Ты говоришь как гребаный клоун. — Я? — рявкнул Ронан, глядя через комнату на Хьюи. — Он мудак, разгуливающий по этому городу, как будто он его владелец, получающий особое отношение от учителей и приказывающий всем вам. И вы просто принимаете это! — А ты воняешь на всю комнату своей ревностью, — лениво протянул Хьюи. — Собирайся, малыш, — добавил он, проводя рукой по своим светлым волосам, когда подошел и встал рядом со мной и Гибсом. — Ты строишь из себя идиота. — Перестань называть меня малышом! — Ронан взревел срывающимся голосом и бросился к нам. — Я не гребаный ребенок! Ни Гибси, ни Хьюи, ни я не сдвинулись ни на дюйм, всех очень позабавила его истерика. Ронан был проблемой для команды с сентября, он игнорировал приказы, нарушал правила, выкидывал глупые трюки на поле, которые чуть не стоили нам нескольких игр. Эта его маленькая вспышка была не первой. Это было просто еще одно в длинном списке многих истерик. Он был смешон и нуждался в приструнении. Если его дядя не был готов сделать это, то я был готов. — Он твой капитан, — пропищал Патрик Фели, к моему большому удивлению, когда он и несколько членов команды подошли и встали передо мной, блокируя жалкие попытки Макгэрри проявить силу и демонстрируя свою поддержку мне. — Прояви немного уважения, Макгэрри. Ну и дерьмо. Теперь я чувствовал себя ужасно. Я посмотрел на Фели, мои глаза были полны раскаяния за мои предыдущие выходки на поле. Взгляд, который он бросил на меня, убедил меня, что для него это было давно забыто. Но это все еще не устраивало меня. Макгэрри был прав в одном: я действительно получил привилегированное отношение в городе. Я работал как собака на поле и был сказочно вознагражден за это. Я бы воспользовался этим, чтобы купить Фели пинту пива в «Бидди» на выходных — Гибсу и Хьюи также. — Беги домой к маме, Ронан, — приказал Гибси, подталкивая его к выходу из раздевалки. — Может быть, она вытащит твои игрушки Лего. — распахнув дверь одной рукой, другой Гибси вытолкнул его. — Ты не готов играть с большими мальчиками. — Держу пари, что твоя единственная Шэннон так не скажет, — прорычал Ронан, заставляя себя вернуться в комнату. — Или я должен сказать, она не сможет, — он мрачно усмехнулся, не сводя глаз с моего лица, — когда мой член погрузится в ее горло. — Продолжай так говорить о ней, — закипал я, сжимая кулаки. — Я бы хотел иметь повод оторвать твою гребаную голову. — Знаешь, я сидел за ней сегодня утром на французском, — насмехался он, теперь широко улыбаясь. — Если бы я знал, что она прячет под этой юбкой, я был бы дружелюбнее. — Подмигнув, он добавил: — Всегда есть завтра. — И это, ребята, то, как вы подписываете свое собственное свидетельство о смерти, — пробормотал Хьюи, смиренно разводя руками. — Ты глупый, маленький мусор.