Мне не понравилось, что она отнимает драгоценное время у меня в голове. Время, которое я не должен был тратить или отдавать чему-либо — или кому-либо — кроме регби. «Ее уже забрали из общественной школы Баллилаггин за словесное и физическое насилие. И что происходит в ее первый день в колледже Томмен? Это!» «Вы уверяли меня, что в этой школе такого не случится, и посмотрите, что случилось в ее первый день!» «Шэннон, я больше не знаю, что с тобой делать. Я действительно не хочу, детка. Я думала, это место будет другим для тебя.» Что, черт возьми, происходит? Что с ней случилось? И какого черта я так зациклился на ней? Я едва знал эту девушку. Для меня это не должно иметь значения. Господи, мне нужно было начать новую жизнь. Посмотреть какое-нибудь реалити-шоу о крушении поезда или что-нибудь в этом роде — что угодно, лишь бы отвлечься от сегодняшних событий и этих одиноких голубых глаз. Заставляя себя блокировать мысли о ней, я сосредоточился на лечении травм, все время думая о возможной стратегии и тактике на матч в эту пятницу. Когда я был полностью залатан и снова надел школьную форму, то проверил время на своем телефоне и отметил, что если я потороплю свою задницу, то успею на последний урок. Я просмотрел пару новых текстовых сообщений от Беллы, в которых она спрашивала, не лучше ли мне и не хочу ли я встретиться. Быстро ответил ей, сказав, что все еще не в состоянии, и подождал ее ответа. Он пришел почти сразу, за ним последовало еще несколько сообщений. Меня уже тошнит от этого дерьма, Джонни. Мне не нравится, когда меня игнорируют. Знаешь, все говорят о тебе. Говорят, что твоя игра на поле будет дерьмовой. Это попало в газеты. Они говорят, что ты теряешь хватку. Я согласен. Ты ведешь себя как бесполезный член, и у тебя бесполезный член. Я знаю, что с тобой все в порядке. Ты просто пытаешься увильнуть от того, чтобы пригласить меня на церемонию награждения в конце месяца. Почему ты никогда не водишь меня на такие мероприятия? Я никогда НИ о ЧЕМ тебя НЕ прошу. Если ты не начнешь ценить меня, я знаю много парней, которые будут… Я тяжело вздохнул и быстро прочитал каждое сообщение. Да, это выходило из — под контроля. Я чувствовал, как петля затягивается вокруг моей шеи. Быстро набрал ответ, написав: Делай, что хочешь. Ты не моя собственность. Прежде чем выключить телефон и отправиться обратно в школу, останавливился в офисе. — Джонни! — Ди, школьный секретарь, заворковала, когда я переступил порог. — Уже вернулся? — спросила она, медленно оценивая мое тело. — Мистер Туоми не посылал за тобой, дорогой. Наша школьная секретарша была невысокой женщиной лет под тридцать, с перекисными светлыми волосами, склонностью к мальчикам-подросткам и серьезной слабостью к игрокам в регби. Ее голубые глаза были подведены слишком большим количеством черной подводки и густой, мягкой туши, которая хорошо сочеталась с горой тонального крема, нанесенного на ее лицо, и кроваво-красными губами. Она не была непривлекательной женщиной. У нее была хорошая фигура и фантастическая задница. Но она была бараниной, одетой как ягненок. Несмотря на ее попытки пумы и вопиющую неуместность, мне странно нравилась эта женщина. Она не раз выручала меня на протяжении многих лет, списывая меня с занятий, покрывая мои прогулы, скрывая проступки и все виды компрометирующего дерьма, которые плохо отразились бы на мне. На третьем курсе, когда я вернулся домой из тренировочного лагеря, подарил ей майку сборной Ирландии с подписями большинства игроков команды. Это было проявление признательности в последнюю минуту с моей стороны, зная, что она приложила немало усилий, чтобы заставить Совет по образованию перенести обязательный устный экзамен младшего цикла образования, который я пропустил, находясь в отъезде. У меня лежала майка в сумке со снаряжением, и я просто отдал ее ей, чувствуя, что мне нужно вознаградить женщину за ее усилия. После этого она была моим самым большим чемпионом, делая для меня бесчисленные и часто сомнительные с моральной точки зрения услуги. А я, в свою очередь, давал ей билеты на игры, когда мог. У нас была хорошая договоренность. — Я здесь, чтобы увидеть тебя, Ди, — ответил я, кокетливо подмигнув. Борясь с желанием убежать подальше от школьной пумы, я неторопливо подошел к стойке, которая отделяла ее кабинет от остальной приемной, и ухмыльнулся. — Я надеялся, что ты сможешь мне кое с чем помочь. — Я всегда готова помочь своей любимой звезде, — промурлыкала она. — С чем угодно. — Ценю это, — ответил я, подавляя желание вздрогнуть, когда она перегнулась через стойку администрации и провела своими дюймовыми, пылающими красными ногтями по костяшкам моих пальцев. — У тебя есть конверт? — Конверт? — Ее нарисованные брови удивленно взлетели вверх. — О, — пробормотала она, выглядя немного несчастной. Потянувшись за стойку, она порылась там, прежде чем шлепнуть на стойку простой коричневый конверт. Вытащив бумажник, я вытащил две банкноты по 50 евро и засунул их внутрь. — У тебя есть ручка? — спросил я. С небольшим раздражением она протянула мне один. — Ты спаситель, — пробормотал я, быстро нацарапав записку на конверте, прежде чем положить ручку на стойку. — И это все? — На самом деле нет, это не так Положив локти на стойку, я повертел конверт в руках и улыбнулся ей. Вот оно… — Я ищу кое — какую информацию об одном ученике. — Информация об ученике? — Ди нахмурилась — Да, — я кивнул, широко улыбаясь. — Шэннон Линч. Кого я обманывал, говоря, что отвлеку себя реалити-шоу? Я был одержимым ублюдком по натуре, с однонаправленным умом, который в настоящее время — исключительно сейчас — был запрограммирован на нее. Я должен был знать больше. Мне нужно было больше. Я был недостаточно туп, чтобы думать, что это не имеет значения. Или что моя реакция на Макгэрри в раздевалке ранее не имела значения. Важно, что она смогла сделать это со мной. Важно, что спустя несколько часов я все еще думал о ней, задавался вопросом о ней и неизбежно беспокоился о ней. Это имело значение, что имела значение, когда никто никогда не имел значения для меня раньше.