Затем выражение его лица изменилось, став более напряженным. Не выдержав накала страстей, я отвернулась и взглянула на часы на приборной панели. На нем было написано 8:25. Боже, как долго мы сидели здесь и разговаривали? — Скажи мне кое-что, — отвлек меня Джонни, сказав. Он все еще улыбался, и его глаза были теплыми, а тон мягким, — почему ты перевелась в Томмен? Его вопрос застал меня врасплох. — Я, э-э… — сцепив руки вместе, я хрустнула костяшками пальцев и тяжело вздохнула. — Мне нужны были перемены. — Перемены? — он недоверчиво выгнул бровь. — На полпути к выпускному экзамену? — Это сложно и вроде как личное… — мой голос затих, и я отвернулась, чтобы посмотреть в окно, хотя все, что я могла видеть, была темнота снаружи. Мне не понравилось направление, которое принял этот разговор. Каждый раз, когда я думала о своей старой школе, меня охватывала новая волна ужаса. Причины, по которым я оказалась здесь, были не тем, о чем я хотела бы говорить с кем-либо. — Эй… — я почувствовала, как его пальцы коснулись тыльной стороны моей ладони, его голос теперь ближе, мягкий и испытующий. — Куда ты ходила? Пораженная этим контактом, я откинула голову назад, мой взгляд метнулся от его лица к тому месту, где его большой палец все еще касался моей руки, разглаживая мягкие круги на костяшках пальцев. Это было всего лишь безобидное прикосновение, призванное привлечь мое внимание, но больше всего меня удивило то, что я не сразу отстранилась. Осознание того, что мне нравятся его прикосновения, было тревожным, но не настолько тревожным, как желание перевернуть мою руку и переплести свои пальцы с его. — Дерьмо, — отдернув руку, Джонни отодвинулся, чтобы прислониться к двери, поморщившись от того, что выглядело как дискомфорт при движении. Его рука автоматически снова метнулась к бедру. — Прости, — проворчал он, и в этом звуке было заметно страдание. Прочистив горло, он добавил: — Я не должен был этого делать. — Все в порядке, — прошептала я, нервно покусывая нижнюю губу. — Я не против. Он тяжело выдохнул, а затем провел свободной рукой по волосам. — Нет, это не нормально, — Его взгляд переместился на мой рот, и он снова тяжело вздохнул. — Это, блять, совсем не нормально. — Все в порядке, — попыталась я успокоить его. — Не злись из-за этого. — Я не злюсь, — выпалил Джонни, сжав челюсти. — Я просто… черт! Он так злился. Мой взгляд метнулся к его правой ноге, той, что на полу, а затем туда, где костяшки его пальцев побелели от давления, с которым он разминал бедро. — Что с тобой не так? — отвлеченная зрелищем, выпалила я. — Что ты имеешь в виду? — брови Джонни нахмурились в замешательстве. — У тебя раньше в школе был пакет со льдом, который ты прикладывал к ноге, — заявила я, указывая рукой туда, где он все еще тыкал кулаком в бедро. — Ты ранен? Его взгляд последовал за моим и упал на его бедро, и он быстро отдернул руку. — Господи, — проворчал он, выглядя потрясенным. — Я не осознавал, что делаю это. — Ты трогаешь себя с тех пор, как мы сели в машину, — объявила я. — Боже! — Джонни зашипел, в ужасе уставившись на меня. Я сразу же пожалела о своем выборе слов и начал крутить педали назад. — Я имею в виду, не трогать себя. Очевидно, ты не трогал себя, ну трогал себя… — Пожалуйста, перестань болтать, — умолял Джонни, поднимая руку. Я закрыла рот и кивнула. Осторожно переместив свое тело, он опустился обратно на свое место, слегка вздрогнув от движения. Я молча наблюдала, как он пристегнул ремень безопасности и сделал глубокий вдох, медленно выдыхая его. — Просто для ясности, — заявил он после долгой паузы молчания. — Я действительно не чувствовал себя хорошо или что-то в этом роде. Я просто… — Болит? — предложила я, вспомнив его слова того дня. Его взгляд остановился на моем, теперь настороженный. — Да, — признал он с болезненным вздохом. — У тебя травма? — я понимающе кивнула. Джонни перевел взгляд с моего лица на свою ногу, на его лице появилось разочарованное выражение. — У меня есть кое-что, хорошо, — пробормотал он себе под нос, а затем издал еще один взволнованный вздох, прежде чем выпалить: — Я испортил свою приводящую мышцу, когда мне было шестнадцать. Это было жестоко. Ничего не помогало, и это ставило под угрозу мою игру. Мне было постоянно больно, Шэннон. Постоянно. Физиотерапевт не помогал, и я больше не мог справляться с болью, поэтому я сдался и перенес операцию на Рождество. Он казался сердитым на себя, что подтолкнуло меня спросить: — И ты злишься из-за этого? Джонни покачал головой, а затем провел рукой по волосам. Он молчал так долго, что я и не думала, что он собирается мне ответить, но потом он пробормотал: — Оно не заживает. — Твоя нога? — прошептала я, беспокойство закипало во мне. — Или твои швы? — И то, и то? — он предложил, покорно покачав головой, затем прошептал: — Все это. Это было странное признание между двумя относительно незнакомыми людьми, и у меня возникло отчетливое ощущение, что Джонни не часто делился такими подробностями с кем-либо. Он выглядел раздраженным, и я не была уверена, что это из-за того, что был травмирован или потому, что он рассказал мне об этом. В любом случае, у меня было самое большое желание утешить его. — Ну … — сделав паузу, я повернулась на сиденье, чтобы посмотреть на него, и собралась с мыслями, прежде чем сказать: — Обычно требуется гораздо больше времени, чем несколько недель, чтобы полностью восстановиться после операции. Ты не машина, Джонни. Процесс заживления требует времени. Товарищ по команде Джоуи в прошлом году перенес операцию по восстановлению подколенного сухожилия. Потребовалось пять месяцев, чтобы он вернулся в хорошую форму. — Прошло десять недель, — парировал он, его тон стал жестким, отражая разочарование в его глазах. — Мой хирург сказал мне, что я на пути к полному выздоровлению, и мой врач разрешил мне играть через три недели после операции. Предполагалось, что это будет незначительная процедура, но это выглядит чертовски ужасно… — Джонни резко остановился и покачал головой, разочарованно выдохнув. — Это не должно занять так много времени, — повторил он, глядя на свое бедро, как на врага. — Это гребаный беспорядок. — Тебе дали разрешение на игру через три недели? — я нахмурилась, — Это не кажется достаточно долгим сроком, чтобы твое тело исцелилось, — услышала я свой ответ мягким тоном. — Да, ну, я исцелился, — фыркнул он. — Джонни, — тихо сказала я. — Вероятно, тебе следовало вернуться к тренировкам только сейчас. — Ты не понимаешь, — он покачал головой. Нет, я определенно этого не понимала, но это не помешало мне сказать: — Ты сказал, что твои швы не зажили? Он бросил на меня настороженный взгляд, но ничего не ответил. — Ты можешь мне показать? — я спросила, — Я много таких видела. Я сыта ими по горло. — Шэннон, у меня была операция на приводящей мышце, — выпалил Джонни хриплым голосом, в глазах было замешательство. — Я знаю, — ответила я. — Но я видела миллион спортивных травм на ногах и коленях, так что, может быть, я могу сказать тебе, в чем проблема? — пожав плечами, я добавила: — Вероятно, это просто затягивается, потому что ты все время на ногах. — Проблема не в моей ноге, Шэннон. — О, прости, я просто предположила, потому, как ты хромаешь», — ответила я. — Это твое бедро? — Нет, — невозмутимо ответил он. Мои щеки из слегка теплых превратились в горячие, как печь, за то время, которое мне потребовалось, чтобы осознать, что травма Джонни расположена намного выше, чем я первоначально думала. Мой рот сложился в букву — о, когда яркие образы отрезанных частей мальчика вошли в мой разум. — Да, — насмешливо выпалил Джонни, выглядя одновременно расстроенным и смущенным. — О.