— В деле должно быть отражено. Разумеется, не из праздного любопытства к его амурным похождениям. Итак, прошу подготовить запрос, изучить дело и заняться местными связями Хасанова. О Хасанове тоже в запросе справься. 9. Ответ из Киргизии был получен спустя неделю. Сообщалось, что присланный рисованный портрет был показан, в частности, и следователю горотдела милиции города Токмака Акбарову Ч. А., который утверждает, что на снимке изображен Зазубрин Эдуард Артемьевич, 1947 г. р., русский, уроженец г. Рыбачье, Иссык-Кульской области Киргизской ССР. Постоянно проживает в г. Токмаке (называлась улица и номер дома). В конце семидесятых годов против Зазубрина Э. А. и Урсулова Д. У. было возбуждено уголовное дело по обвинению в незаконном посеве южной чуйской конопли. Принимая во внимание положительные характеристики, учитывая, что противоправные действия были совершены впервые, а площадь посева незначительна, народный суд избрал меру наказания два года (условно) каждому. До последнего времени гр. Зазубрин Э. А. работал разъездным фотографом в местном комбинате бытовых услуг, 31 марта с работы уволился, в Токмаке его нет. Прописка сохраняется по прежнему месту жительства. Сведения о Хасанове Михаиле Семеновиче повторяли известное. Неожиданным было то, что Хасанов является сводным братом Зазубрина и проходил свидетелем по делу о посеве конопли. — Эдуард Артемьевич, — повторил зазубринское имя-отчество Шатохин. — Инженер Емелин не мог вспомнить имя на «А», каким попутчик назвался. Артемий подходящее. Артемьевич — Артемий. В его стиле такие перевертыши. — Занятный человек Хасанов, — сказал Астапов, находившийся у полковника вместе с Шатохиным. — Там он свидетель, здесь почти по нечаянности около медсестры оказался. Нет чтобы рядом с портнихой-поварихой. — Я в прошлый раз говорил: важны знакомства Хасанова в наших краях. Думаю, они совпадают с братовыми, — сказал полковник. — В архивных материалах упоминается, — сообщил Астапов, — что он, торговец фруктами, трижды заходил в часовую мастерскую неподалеку от рыночной площади. Отдавал свои часы в ремонт. Пока чинили, стоял рядом с мастером. Других упоминаний на этот счет в архивном деле нет, наличие отношений не выявлено. Можно бы рассматривать часовщика Корневского как фигуру, случайно забредшую в кадр. Мешает маленькое «но». Жена Корневского заведует складом номер шесть на химфармзаводе. — Что за склад? — Основная часть веществ, идущих на изготовление наркотикосодержащих лекарств, хранится там. — Серьезно. Однако еще мало что доказывает. — Корневская стоит на предприятии в очереди на «Запорожец». Когда записывались, говорила, что машина дороже им с мужем не по карману. А в начале года попросила переоформить запись на «Ниву». Между прочим в разговоре обмолвилась о «Консуле», неплохо бы приобрести. Дорогой мебельный гарнитур. Ни наследства не получили, ни зарплата не прибавилась. — Утечка наркотиков есть на заводе? — По имеющимся данным — нет. Месяц назад пропала со склада упаковка основного ингредиента для таблеток от кашля, потом выяснилось: просто не туда транспортировали. Устраивать проверку сейчас, по-моему, нецелесообразно. — Да, совсем ни к чему. Какие будут предложения? — Постараемся с помощью фотографии установить, встречался ли Зазубрин с Корневским. — Не возражаю, — Пушных кивнул. — С фотографией Алексей Михайлович займется. Братец, полагаю, главная фигура. Да и на Зазубрина выйти и через братца можно. Он, пока новых документов не добудет, затаится. Хасанова киргизские товарищи не оставят без внимания, но и наш человек не помешает. Командируем в Токмак Астапова. Нет возражений, Михаил Николаевич? — Нет, — ответил Астапов. — А ты, — обратился к Шатохину, — поработаешь на месте. Без помощников дальше трудно, подумай, кого подключить. — Товарищ полковник, — сказал Шатохин, — Зазубрин ездил последнее время каждые полтора месяца регулярно. Если он связник, коммивояжер наверняка условился о новой встрече. Хасанов без связи не сможет. Где-то в середине мая нужно ждать визита из Средней Азии. Если не раньше. Пять тысяч, можно предполагать, сумма, на которую недополучено товара. А уж кто приедет... — Вот обо всем этом выскажешь мнение генералу. Он вызывает на шесть вечера. Нас двоих, Алексей Михайлович. Прошу подготовиться. 10. Наблюдать за механиком автохозяйства Хасановым было не особенно хлопотно. Утром точно в восемь он появлялся на работе. В кабинете не засиживался. Его худая нескладная фигура то и дело мелькала на территории. Прогулочным шагом по нескольку раз в день он обходил автопарк, следил за ремонтниками, иногда надолго застревал у неисправных машин, изредка ремонтники обращались к нему. Ровно в пять Хасанов покидал автобазу и спустя десять минут оказывался на тихой одноэтажной улочке, засаженной пирамидальными тополями, где стоял его дом, ничем среди прочих не примечательный. И там Хасанов не оставался под крышей. Вместе с женой, тучной флегматичной женщиной, появлялся в садике. Вдвоем они медлительно копались до темноты, время от времени усаживаясь на лавочке под яблоней отдохнуть. Хасанов словно чувствовал интерес к своей персоне и поведением старался доказать полную необоснованность этого интереса. Дни шли, а жизненный режим Хасанова не менялся. Он, словно челнок, не отклоняясь, ходил от дома до автохозяйства, от автохозяйства до дома. Могло показаться, будто, кроме работы и садика в пять-шесть соток, для него ничего другого не существует. Даже двери гаража, где у него стояла «Победа», он не удосуживался открывать. Почти две недели минуло, прежде чем Хасанов изменил своему правилу. В пятницу отправился не домой, а на автовокзал, купил билет на рейсовый автобус до Рыбачьего. С первыми лучами солнца был уже в пути. Рыбачье, однако, не было конечным пунктом путешествия. Выйдя на местном вокзале, Хасанов встал в очередь за новым билетом, на этот раз до Пржевальска. Начало было несколько таинственным: автобус, в котором ехал Хасанов от Токмака, напрямую шел в Пржевальск, и в пересадке не было нужды. Возможно, случайно встретил знакомых попутчиков. Странности на этом не кончились. До Пржевальска Хасанов не доехал, покинул автобус на полпути в большом горном селенье. Оглядевшись, направился от остановки по длинной, взбегающей в гору улице, Дойдя до обшитого вагонкой, выкрашенного в зеленый цвет дома, постучался в калитку. Женщина-киргизка, тепло одетая несмотря на жаркую погоду, открыла калитку, впустила. Оставалось терпеливо ждать. Долго скучать не пришлось. Верхом на монгольской низкорослой лошадке проехал мимо магазина, расслабленно покачиваясь в седле, парень-киргиз лет двадцати. Всадники в этих местах не были редкостью, пастухи с чабанских стоянок, жители отдаленных мелких населенных пунктов, отрезанных горами, приезжали за продуктами. На него обратили бы внимание не больше, чем на остальных, но он спешился, остановил лошадку у той же калитки, в которую вошел Хасанов. Та же женщина встретила и провела в дом нового гостя. Поневоле настраивались на долгое ожидание. Однако спустя всего четверть часа парень вышел на улицу, взял под уздцы лошадь и направился к магазину. Судя по тому, что ни с кем из толпившихся у входа не поздоровался, был он здесь чужим. Привязал лошадь за вбитую в угол магазина скобу и прошел внутрь. Через минуту вышел с блоком сигарет и двумя буханками хлеба в руках. Постоял на крыльце, закуривая, потом сел на лошадку и поехал прочь. Не успел парень далеко отъехать, как показался Хасанов. Он шел к остановке. Всего полчаса как прибыл и уже уезжает. Что привело сюда Хасанова и почему так мало пробыл? Кто этот молодой всадник? Случайное ли совпадение, что он входил в зеленый дом, когда там находился Хасанов, или это заранее оговоренная встреча? Хасанов, выйдя на шоссе, не стал ждать рейсового автобуса, проголосовал. Первая же легковая машина остановилась, подобрала его. К раннему вечеру он уже был дома. До сумерек сидел в саду, принимая из рук жены пиалы, пил вволю чай. Но когда стемнело, выкатил из гаража на улицу «Победу». Пока переключал свет, убеждался в исправности фар и подфарников, жена сходила в дом, вынесла и поставила в машину на переднее сиденье портфель. Полтора часа спустя машина уже катила по ярко освещенным оживленным улицам республиканской столицы. Хасанов остановил «Победу», не доезжая нескольких сот метров до центрального входа в гостиницу «Ала-Too». Очень скоро с пешеходной дорожки из толпы гуляющих к машине шагнул смуглый горбоносый мужчина лет тридцати — в джинсах, обтягивающих длинные худые ноги, в белом свитере, со спортивной сумкой на плече. Задняя дверца раскрылась, незнакомец нырнул в машину. Она не отъехала. Через десять-пятнадцать минут горбоносый мужчина выбрался из машины, нырнул в толпу, направился в сторону вокзала. Да, лишнего времени на встречи Хасанов не тратил, знакомые его тоже были деловиты, приучены к точности. Нужно было выяснить, куда держит путь горбоносый. Выяснение отняло не минуты, и даже не час. Путь знакомца Хасанова протянулся до самого аж Маргилана... Астапов жил в Токмаке, вместе с новыми своими друзьями накапливал сведения о Хасанове, а тем временем у Шатохина в крайцентре новостей не было. Сколько ни изучал прежние сибирские связи Хасанова, достойных внимания обнаружить не удалось. Существовала пока одна-единственная зыбкая ниточка давней встречи между часовщиком Корневским и Хасановым. И она никуда не вела. Шатохин знал о каждом шаге подозреваемых. Но каких-то дополнительных сведений, которые бы характеризовали их с теневой стороны, эта информация не давала. Корневские не имели подозрительных контактов ни дома, ни на работе. Корневскую иногда можно было видеть на работе в обществе молодых мужчин. Но ей всего двадцать пять, она привлекательна, общительна. Не то, нет. В канун майских праздников Корневские купили «Ниву». Часовщик уже имел права на вождение, и супруги регулярно по вечерам выезжали за город на непросохшее весеннее поле, где молодая женщина садилась за руль и часами упорно постигала шоферскую науку. Чего-чего, а угнетенности в поведении не наблюдалось, особенно с приобретением машины. Шатохин волей-неволей думал: или он допустил ошибку, избрал неверный путь, или имел дело с искусными маскировщиками. Он не торопился с выводами, но все больше склонялся к первому. Действительно, могли ведь у Хасанова сломаться часы. И куда еще подаваться с ними, если рядом с рынком часовая будка. Потом, если даже Хасанов предложил бы сделку, почему обязательно должны согласиться? Не глупые, учитывают степень риска, особенно Корневская. Она закончила медтехникум, имеет предупреждение о строжайшей ответственности. Наконец, она мать трехлетнего ребенка. А деньги? Мало ли откуда. Заняли, может, решили выкрутиться как-нибудь, лишь бы добрую машину иметь. Шатохин раз совершенно случайно видел всю семью Корневских. Он и она шли по проспекту с сыном, держа его за руки, наперебой что-то объясняя мальчугану. Так хорошо, по-семейному, смотрелись трое. Шатохин посмотрел вслед и мысленно пожелал мальчугану, чтобы родители его оказались непричастными к делу, которым он занимался вот уже полтора месяца. Однако уже на другой день он мог сказать, что пожелание его, скорее всего, не сбудется. Корневская в ювелирном магазине приобрела массивную золотую цепочку. При долге в пять с половиной тысяч рублей, — ее долг, который она объявила на заводе после покупки «Нивы», новая покупка оставляла слишком мало сомнений... А еще через день поступило сообщение из Киргизии. Хасанов прокатился после работы в республиканскую столицу и взял авиабилет на ближайший выходной. Рейс в Сибирь. В воскресенье Хасанов будет в крайцентре. Хасанова задержали на квартире у главного технолога фармацевтического предприятия Перегудова. Извещенные о привычке Хасанова не тратить время попусту, приступать к делу сразу, вошли в квартиру вскоре после того, как захлопнулась дверь за токмакским гостем. В гостиной комнате с хрустальной люстрой, непомерно большой для такого скромного помещения, было пятеро: Перегудов, его жена — провизор ХФЗ, Корневские и Хасанов. Женщины сидели в креслах и курили. Мужчины топтались перед столом, а часовщик Корневский пересчитывал пачки денег, складывал в ровные стопки. Несколько пакетов с белым порошком в полиэтиленовой упаковке лежали тут же. При внезапном появлении милиции лицо хозяина квартиры стало белее порошка. Перегудова судорожно принялась гасить сигарету о подлокотник кресла, с ужасом глядя на людей в милицейской форме. Корневская закричала. Визгливо, пронзительно. Один Хасанов не потерял присутствия духа. Схватил упаковки с порошком и метнулся к открытой форточке. Подоспевший милиционер перехватил руку, защелкнул наручники. Шатохин, глядя на главного технолога, вспоминал найденную около избушки путейцев газету с цифрой «8» — пометка почтальона. Если бы Перегудов попал в поле зрения, возможно, обратил бы внимание, что проживает главный технолог в квартире номер восемь. Перегудов до последнего момента был вне подозрений... Первый допрос Хасанова вел сам Пушных. — Вам знаком этот человек? — задал полковник вопрос, кладя перед Хасановым снимок Зазубрина. — Да, — кивнул Хасанов. — Это мой брат Эдуард. — Когда с ним виделись в последний раз? — Не помню. В середине марта. — В последний день марта он уволился с работы, в городе не видно. Где сейчас? — Со мной не советовался, где быть. — Сомневаюсь. Думаю, по вашим командам Зазубрин регулярно навещал Сибирь. Двадцать седьмого марта он был задержан около станции Таежной, но бежал. Не секрет для вас? — С середины марта не видел. А говорить можно, что взбредет в голову...