— Какая ты, как с тобой правильно обращаться и вообще, что с тобой дальше делать. — А что со мной могут дальше сделать? Я надеюсь, меня не заставят выходить замуж за какого-нибудь урода, которого местные девушки стороной обходят? — Да нет, что за ерунда! Просто надо же тебе как-то жить дальше. Чем-то заниматься, как-то на жизнь зарабатывать. Вот он и подумает, к чему тебя лучше всего пристроить, что у тебя получится, что нет. Что ты умеешь, чему тебя можно научить, к чему ты способна и так далее. — Азиль, а ты чем занимаешься? Или ты просто так, живешь с Элмаром и он тебя содержит? — Я танцую. Не ради денег, конечно, хотя мне за это платят. Просто я люблю танцевать. Элмар, конечно, очень богат, и мне не обязательно зарабатывать себе на жизнь, но я не могу не танцевать. Наверное, нимфы так устроены, не знаю точно. Это примерно так же, как с мужчинами. — С мужчинами? В каком смысле? — Я занимаюсь любовью с разными мужчинами. Мне это нужно, нимфы так устроены. Пока я не созрею для того, чтобы иметь детей, я должна иметь много мужчин. — Мама дорогая! — ужаснулась Ольга. — И бедный Элмар это терпит? — Он понимает. Я ему все объяснила с самого начала, и он сказал, что готов ждать. Он меня любит. — Слушай, это просто удивительно… Я не знаю такого мужика, который просто так с этим бы смирился. Наверно, Элмар какой-то совсем особенный. — Я знала и других таких же понимающих людей. Но их действительно немного. Ольга помолчала, переваривая информацию и развешивая в шкафу свои скромненькие вещички. Потом спросила: — Послушай, Азиль… А тебе это самой нравится или ты просто должна? Как ты это чувствуешь? — Смотрю на человека и чувствую, что он мне нужен. Я получаю от этого удовольствие… и это как-то подпитывает мою Силу. А он тоже получает что-то… не знаю точно, что именно, всегда получается по-разному. Обычно люди от чего-то излечиваются, по мелочи, конечно. А иногда бывают совсем неожиданные вещи. Когда-то давно я жила с одним известным бардом… недолго, недели две или три, я не могу долго жить с одним и тем же… Так на него накатывало такое бешеное вдохновение, что он хватал карандаш и нотную бумагу, не успев даже закончить со мной… Я помню, как мы с ним занимались любовью, а он одновременно что-то записывал, положив свою бумагу мне на спину… или на живот, в зависимости от позы. Наверное, если бы у него была еще пара рук, он и играл бы одновременно. — И что, выходило что-то стоящее? — заинтересовалась Ольга. — Получалось просто гениально. Да он без меня сочинял неплохо. Он был очень талантливый. — Был? А он что… — Да, он умер. — От чего? Старый был такой? — Нет, совсем молодой, очень красивый парень. Его убили. Он был из Мистралии… Ах да, ты же еще не в курсе географии и политики. Я тебе потом расскажу, так будет непонятно. А что у него получилось, можешь послушать, у меня есть кристаллы с его музыкой… Ой, какая прелесть! Что это у тебя? — Это? Заколка для волос. Тебе нравится? Хочешь, подарю? У меня все равно столько волос нет и никогда не будет. — Правда? Спасибо! Какая она красивая! Никогда таких не видела! А из чего она? — Из пластмассы. Носи на здоровье. Тебе идет. — Я вообще-то не ношу драгоценности каждый день, только когда Элмар меня куда-нибудь в общество водит. Так что я ее лучше спрячу. — Какая же это драгоценность? Обычная пластмасса! — Это у вас обычная. А у нас такого не делают, значит, она необычная. — Ну, как хочешь. Тебе виднее. Ну, я вроде все разобрала. Пойдем теперь в гостиную, музыку послушаем. А заодно расскажешь мне о географии и политике. А еще о своем красавце барде, если… если тебе это не грустно вспоминать, как Элмару свои подвиги. — Мне очень даже радостно его вспоминать. Он был очень хороший, с ним было весело. И друзья у него были хорошие, с ними тоже было забавно. Славная была компания. Особенно близняшки… Там было два брата-близнеца, один флейтист, а другой барабанщик. Знаешь, как забавно втроем с двумя близнецами! — Не знаю, — засмеялась Ольга. — Не пробовала. — Да это я так, я не спрашиваю. Я вижу, что не пробовала. А как так вышло, что у тебя до сих пор не было мужчин? Ты состояла в религиозном ордене или дала какой-то обет? — А откуда ты знаешь? — удивилась Ольга. — Разве я это говорила? — Я вижу такие вещи. На тебе белая занавесь. Люди этого не замечают, а я вижу. — Прямо так и видишь? То есть нормальные люди видят меня, мои штаны, все прочее… а ты еще и занавеску какую-то поверх всего? Все время? — Не все время, — засмеялась нимфа. — Когда смотрю… не так, как смотрят люди… Ой, ты лучше у магов спроси, они тоже так умеют. И они знают, как это происходит. Я в теории не сильна, просто вижу… и чувствую. Даже не всегда понимаю, что именно вижу. Но белая занавесь — это просто, потому что часто встречается. — А это всегда так символично или бывает иначе? — не унималась Ольга. — Ну вот, например, эта самая занавесь. У нас есть такой символ — белая фата невесты, то же самое примерно означает, чистоту… — Почему именно чистоту? Вот, допустим, белый лист бумаги. Можно его просто помять, испачкать грязными руками, а можно взять перо и написать прекрасные стихи. Или нарисовать цветными красками что-то замечательное. Белый — не значит обязательно «не грязный». Скорее, это «вообще никакой». Еще не имеющий на себе… ничего. Ни плохого, ни хорошего. — Азиль, — забеспокоилась Ольга, — ты никому не скажешь, что ты это видела? — Почему? — А я соврала, когда меня во дворце расспрашивали. — Зачем? Мэтр все равно сам увидит. — Вот я влипла… — Не понимаю. Зачем тебе понадобилось это скрывать? Большинство девушек пытаются скрыть как раз противоположное… — Ну знаешь… Я где-то слышала такую занятную фразу, что девственницы годятся только для одного — чтобы приносить их в жертву. Я же не знаю, какие у вас тут порядки, вдруг вы правда какому-нибудь дракону девственниц поставляете… Азиль расхохоталась: — Ну, ты и придумаешь! Да если бы дракону отдавали только девственниц, через год бы ни одной не осталось! Посылают просто любых незамужних девушек. — То есть как?.. У вас действительно приносят девушек в жертву дракону? Это что, обычай такой идиотский? — Да нет, это тяжелая вынужденная необходимость. Этот дракон просто вымогатель. Он требует, чтобы ему платили дань, иначе нападает на деревни и даже города. Вот корона и платит золотом и девушками. Уже лет десять, наверное. И ни один герой еще не смог его победить. Элмара тот самый дракон и покалечил. — А что, нельзя послать армию, что ли? — Будет он тебе с армией воевать! Мистралийцы пробовали. Смылся, поменял место жительства и еще пару налетов устроил, чтоб не повадно было. А с героями ему биться вроде как положено. Тем более, я смотрю, он их убивает играючи. Кроме Элмара и Этель, живым никто не вернулся. В дверь постучали, и вежливый голос дворецкого торжественно вопросил: — Сударыни, к вам господин Жак, личный шут его величества. Прикажете принять? — Обязательно! — откликнулась Азиль. — Проводи его в гостиную, мы сейчас спустимся. — И снова обернулась к Ольге: — Так как все-таки это вышло, с занавесью-то? — Да никаких обетов я не давала, — пожала плечами та. — Так жизнь сложилась. Все ждала большой и чистой любви. Да ну ее в задницу, эту мою девственность, она меня уже саму достала. Пошли лучше. — Что здесь происходит? — с порога рявкнул полковник Сур, врываясь в помещение. — Что за бардак! Прекратить! Бардак немедленно прекратился. Все инстинктивно встали смирно, только Саэта осталась сидеть на полу, продолжая тихо ругаться, а Кантор почти ползком добрался до стула и сел скорчившись пополам. — Я говорил, Саэту руками не трогать! — грозно повел глазами полковник. — Чего вы в нее вцепились? — Надо же было их растащить, — виновато объяснил командор Фортунато. — Они же и убить друг друга могли… Тем более, похоже, они именно это и собирались сделать… — Скотина!.. — процедила сквозь зубы Саэта, с ненавистью взирая на напарника. — Сука! — не замедлил с ответом тот. — Молчать! — снова рявкнул полковник. — Вы что, с ума посходили? — С ума сошел тот, кто их в пару поставил, — проворчал командор. — Они вам наработают… — С чего все началось? — Саэта сказала Кантору… извини, Кантор, я повторю… Спросила, правду ли говорят, что его в лагере всем бараком трахали. А Кантор ей сразу же в глаз… — Что, ни с того ни с сего спросила? — Да нет, они до того долго ссорились… — Из-за чего? Командор призадумался. — А действительно… Кантор, ты не помнишь, с чего это у вас началось? — Не помню… — прохрипел Кантор.