— Гонсалес, — водитель сбросил высоту, уклоняясь от гофрированной трубы. — Меня все знают. Мичи видел, что лобовое стекло оцифровывает картинку. Если бы аэротакси не имело такой опции, Гонсалесу пришлось бы туго. А так — препятствия выразительно очерчивались, тени осветлялись, туман редактировался и почти пропадал. Всё это напоминало качественную анимацию — из тех, что не отличить от реального кино. Боковые стекла, напротив, демонстрировали неприглядную и эклектичную реальность. В стороне от проспекта Республиканцев лежали старые кварталы с многоэтажными и ветхими домами, которые сами жильцы непрерывно модернизировали. Трансмиттеры были разбросаны через равные промежутки, они напомнили Мичи присоски гусеницы. Такого не встретишь ни в одном из миров Многослойности. Если неведомым монтажникам мешал балкон или выступ карниза, помеха безжалостно сносилась. Взгляд Мичи зацепился за окно квартиры, часть которого была запечатана трансмиттерной окружностью. Словно штамп на фотографии, вклеенной в паспорт. — Ты — ведун, — уверенно заявил Гонсалес. — Почему? — Больше никто не умеет пробивать порталы. Наши ведуны пачками шныряют в чужие миры, я знаю. Каньон неожиданно влился в площадь, по периметру которой возводились новенькие высотки. В небе лениво ворочались башенные краны. Машина рухнула вниз. — Держись, — предупредил Гонсалес. К счастью, Мичи успел пристегнуться. Свободное падение замедлилось, когда машина достигла пятнадцатиметровой отметки. Здесь трансмиттеры были вынесены на мощные железобетонные столбы с фонарными дугами. Коридор вливался в бульвар Теплого Ветра и врастал в пышные кроны деревьев. — Ты не зарядился? — Извини, амиго, — таксист почесал в затылке. — Отвлекся. — На что? — Показалось. — Что показалось? — Черные тени на крышах. Двигались за нами. Потом исчезли. Мичи выглянул в боковое окно. Аэротакси мчалось над вечерним бульваром, отбрасывая продолговатую тень на мостовую. Среди деревьев мелькали фигурки прохожих, велосипеды и электросамокаты. Справа и слева вдоль центральной аллеи протянулись четырехполоски. Оттуда доносился непрестанный шум наземных автомобилей. — Здесь их можно убивать? — Кого? — не понял таксист. — Перевертов. — Конечно, — хмыкнул Гонсалес. — У нас перемирие, забыл? Говнюки не могут охотиться на людей после заката, это запрещено. Мичи кивнул. И начал творить странные вещи. Закрыл глаза, прошептал что-то на неведомом языке, стал водить перед собой руками, вычерчивая в воздухе квадрат. Гонсалес косился на пассажира, но не комментировал происходящее. Бородач уже не сомневался, что к нему в машину подсел ведун из параллельного среза. Чужак. Не из тех, что возвели Пояс Защиты. В лобовое стекло аэротакси вмонтировалась дверца ячейки. Похоже на камеру хранения, но с обратной стороны стекло продолжало оставаться обтекаемым. — Что ты творишь? — не выдержал Гонсалес. — Не переживай, — голос Мичи стал властным. — Это временный межпространственный тайник. Он исчезнет. Мичи протянул руку и открыл дверь в стекле, вложив пальцы в крохотное углубление. Тайник оказался вместительным — около метра в глубину. С подсветочкой. Пассажир вытащил из ниши оружие. Штуковина здорово напоминала автоматическое гладкоствольное ружье, только с ручкой и прикладом как у автомата. Рожок отсутствовал. — Что это? Аэротакси свернуло с бульвара по боковому ответвлению трансмиттеров. Ландшафт изменился. Справа и слева вновь потянулась историческая застройка, а стены домов подступили к дороге. Пешеходные тротуары внизу были узкими, двоим прохожим не разминуться. — Корейский дробовик, — похвастался пассажир. — Надежная вещь. Гонсалесу оставалось лишь кивнуть. Сам он носил серебряный крест на цепочке, заговоренный ведунами талисман в кармане брюк и отцовский выкидной нож. Слабенькая защита, но до сих пор водителю везло. Мичи держал в руках «USAS-12» из конгломерата Daewoo. Затворная группа в таких игрушках откатывается в пустой приклад, что снижает отдачу. Можно вставлять барабанные и коробчатые магазины. Прицельная дальность — полсотни метров. Скорострельность — 360 выстрелов в минуту. Для городских боев с оборотнями лучше и не придумаешь. Дверца в лобовом стекле исчезла. — А ты мастак, — похвалил Гонсалес. Мичи не ответил. Протянув руку, открыл бардачок и начал вытаскивать оттуда рожки. Каждый — на десять патронов. — В моем бардачке этого не было! — возмутился таксист. — Теперь есть, — сообщил Мичи. Первый рожок клиент со щелчком вогнал в дробовик. Передернул затвор, снял оружие с предохранителя. Остальные магазины, а их было четыре, пассажир рассовал по карманам легкого кашемирового пальто. Дождевик Мичи успел снять и забросить на заднее сиденье. — Похоже на автомат, — заметил Гонсалес. — Это дробовик. Водитель опасливо заглянул в бардачок. Пусто. — Я разорвал связь, — ухмыльнулся Мичи. Старинные здания уступили место трущобам. Улочки стали совсем кривыми, не соблюдалась даже видимость разумной планировки. Некоторые пятиэтажки напоминали конструктор, обросший пристройками, лоджиями, крохотными магазинчиками и закусочными. По тротуарам носились байки, распугивая припозднившихся гуляк. Никаких парковок. Наземные автомобили и аэрокары стояли где ни попадя — на пешеходных переходах, в арочных провалах, вдоль дороги. Трансмиттеры в этом районе имели обшарпанный вид. — Не отвлекайся, — предупредил Мичи. И опустил боковое стекло нажатием кнопки электропривода. — Совсем офонарел? В салон проникли запахи неблагополучных кварталов. Готовящаяся еда, дым от марихуаны, кофе, дешевый алкоголь, вонь канализации. Всё это перемешалось в причудливую мозаику. От стены ближайшего дома отделился большой косматый силуэт. Гонсалес успел заметить протянутые вперед лапы, звериный оскал, вздыбленную шерсть. Мутная картина в отблесках запыленных витрин и частично разбитых фонарей. Кхан. Здоровенная кошка собиралась влезть в тачку со стороны пассажира. Вот только пассажир оказался не промах. Мичи выстрелил из своего корейского дробовика, почти не целясь. Одиночным. Голову твари буквально разорвало в клочья. Кровь и мозги забрызгали ветровое стекло. — Чунго! — выругался таксист. — Я понимаю испанский. — Да это не про тебя, брат. Дворники начали елозить по стеклу, смывая буро-красную дрянь. Стука тела о тротуар Мичи не услышал. Выдвинуть оружие из окна. Три выстрела вверх. Услышать душераздирающий рев умирающего волколака. — Как ты узнал? — Чувствую. Машина пулей промчалась по кварталу, заполненному недостроенными домишками, развороченным асфальтом и штабелями водопроводных труб. Мичи видел котлованы, застывшие в причудливых позах экскаваторы и решетчатое заграждение. Пыльные витрины заброшенных лавочек стали нормой. Светились только окна домов, большинство фонарей не работали. — Там хоть есть трансмиттеры? — поинтересовался Мичи. — Внизу, — таксист не стал уточнять, где находится это самое «внизу». Ответ пришел сам собой. Машина спикировала к проезжей части и понеслась по извилистой улочке, петляя среди допотопных рыдванов и микроавтобусов со снятыми бамперами. То, что Мичи поначалу принял за канализационные люки, оказалось трансмиттерами. Точки питания были вмурованы в дорожное полотно и утоплены в грунт, чтобы не мешать колесному транспорту. Плохо. В воздушных коридорах до такси сложнее дотянуться.