Норма Вейтч встала со стула. — Да, конечно. Можно, мама? — спросила она. Девушка взглянула на миссис Вейтч, и та кивнула во второй раз. — Я все сделаю, — сказала Норма. — Нет, — произнесла мать сухим, как шелест кукурузы, голосом. — Я сама все сделаю. Ты не знаешь, где что стоит. Она отодвинула стул и прошла к шкафу около стены, открыла дверцу, достала кофейник и банку с кофе. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным, но судя по движениям, женщина очень устала. Мейсон обратил внимание на плоскую грудь и узкие бедра — в ней не было мягких женских форм, никакого пружинящего шага. К тому же, миссис Вейтч явно страдала от плоскостопия. Она выглядела удрученной и подавленной. Девушка повернулась к Мейсону и на ее пухлых алых губах появилась улыбка. — Вы детектив? — спросила она. Мейсон покачал головой. — Нет, я адвокат Перри Мейсон. Я здесь по просьбе миссис Белтер. Это я вызвал полицию. — А-а, я слышала о вас, — заявила Норма Вейтч. Мейсон повернулся к ее матери. — Если вы неважно себя чувствуете, может, я сам сварю кофе? — предложил он. — Нет, — сказала миссис Вейтч все тем же сухим, лишенным эмоций голосом. — Я сама все сделаю. Она насыпала кофе в турку, добавила воды, поставила на плиту и зажгла газ. Несколько секунд миссис Вейтч смотрела на турку, затем вернулась к своему стулу все той же странной походкой. Сев на стул, экономка сложила руки на коленях, опустила глаза, уставившись в столешницу, и застыла. Она сидела неподвижно и смотрела в одну точку. Норма Вейтч подняла глаза на Перри Мейсона. — Боже, это было ужасно! — воскликнула она. Мейсон кивнул. — Как я предполагаю, вы не слышали выстрела? — спросил он, как бы между делом. Девушка покачала головой. — Нет, я спала как убитая. На самом деле, я проснулась только когда пришли полицейские. Они разбудили маму. Наверное, они вообще не знали, что я сплю в соседней комнате. Думаю, полиция хотела осмотреть мамину комнату, пока она наверху. Я проснулась и вижу, что рядом с моей кроватью стоит мужчина и в упор смотрит на меня. Она опустила глаза и тихо хихикнула. Казалось, что она не считает случившееся неприятным инцидентом. — И что дальше? — спросил Мейсон. — Они вели себя так, словно считали мое присутствие в доме крайне подозрительным. Будто поймали меня с дымящимся револьвером в руке! Полицейские велели мне одеться и не спускали с меня глаз, даже пока я одевалась! Потом меня повели наверх и допрашивали. Это был допрос с пристрастием! — Что вы им сказали? — Правду, — ответила девушка. — Что я легла спать и сразу же заснула, а проснулась, когда незнакомый мужчина стоял у моей кровати и смотрел на меня. — Она самодовольно добавила: — Они мне не поверили. Ее мать тем временем продолжала сидеть за столом, сплетя руки на коленях, и все также глядя в центр стола. — И вы ничего не видели и не слышали? — Перри Мейсон продолжал расспрашивать Норму Вейтч. — Абсолютно ничего. — Есть какие-то мысли по поводу происшедшего? — Ни одной, которую стоило бы произнести вслух, — покачала головой девушка. Мейсон бросил на нее внимательный взгляд. — А те, что не стоит произносить? — спросил адвокат. — Я здесь живу всего неделю, но за это время… — Норма! — воскликнула ее мать, причем ее голос внезапно утратил всю сухость и звучал, как удар кнута. Девушка резко замолчала. Перри Мейсон бросил взгляд на ее мать. Она даже не подняла глаз от стола, обращаясь к дочери. — А вы что-нибудь слышали, миссис Вейтч? — спросил он. — Я — прислуга. Ничего не вижу, ничего не слышу. — Это очень похвально для прислуги, но только пока речь идет о бытовых мелочах, — заметил адвокат. — Но когда речь идет об убийстве, то полиция, как вы скоро сможете заметить, будет придерживаться другого мнения. Они обязательно попросят вас вспомнить все, что вы видели и слышали. — Я ничего не видела, — сказала миссис Вейтч, и ни один мускул не дрогнул на ее лице. — И не слышали? — Нет. Мейсон нахмурился. Он чувствовал, что эта женщина что-то скрывает. — Вы точно также отвечали на вопросы полицейских, когда вас допрашивали наверху? — спросил Мейсон. — Я думаю, кофе вот-вот будет готов. Как только начнет кипеть — убавьте, пожалуйста, огонь. — Я присмотрю за кофе, — сказал Мейсон. — Но меня интересует, отвечали ли вы полицейским таким же образом. — Каким образом? — Как сейчас мне. — Я сказала им то же самое: я ничего не видела и ничего не слышала, — объявила миссис Вейтч. Норма Вейтч захихикала. — Это мамина версия, и она от нее не отступится, — сообщила девушка. — Норма! — рявкнула миссис Вейтч. Мейсон не спускал глаз с обеих женщин. Его задумчивое лицо оставалось абсолютно спокойным. Только глаза смотрели настороженно, и по этому взгляду можно было понять, что он что-то просчитывает. — Вы знаете, миссис Вейтч, что я адвокат. Если вы можете мне что-то сообщить, то сейчас самое подходящее время. — М-м-м, — промычала миссис Вейтч без всяких эмоций. — Что это значит? — спросил Перри Мейсон. — Я согласна с тем, что это самое подходящее время. На минуту воцарилась тишина. — И что? — спросил Мейсон. — Но мне нечего вам сказать, — заявила женщина, все также глядя на стол. В эту минуту кофе забулькал, Мейсон убавил газ. — Я достану чашки и блюдца, — сказала Норма, вскакивая с места. — Сядь, Норма, — приказала ее мать. — Я сама все сделаю. — Она отодвинула стул, подошла к буфету, достала несколько чашек с блюдцами. — Для них сойдут и эти. — Но, мама, это же чашки для шоферов и прислуги, — заметила Норма. — А это полицейские. Какая разница? — спросила миссис Вейтч. — Большая, — сказала Норма. — Это мне решать, — объявила ее мать. — Ты знаешь, что сказал бы хозяин, если был бы жив? Он бы им вообще ничего не дал. — Но он умер, — напомнила Норма. — И теперь здесь будет хозяйничать миссис Белтер. Миссис Вейтч повернулась и посмотрела на дочь своими тусклыми, глубоко посаженными глазами.