— Моя фамилия Мейсон. — Полицейский? — Нет, адвокат. — Хм! — Я представляю интересы миссис Евы Белтер, — продолжал Мейсон. — Это имя вам о чем-нибудь говорит? — Ни о чем, черт вас побери. — Ну, зачем же сразу раздражаться? Можно ведь разговаривать вежливо. Эстер Линтен скривилась и буквально выплюнула следующую фразу: — Я терпеть не могу, когда меня будят в такую рань. И я терпеть не могу мужчин, которые силой врываются ко мне, как это сделали вы. Мейсон проигнорировал ее слова. — Вы знаете, что Фрэнк Локк не является владельцем «Пикантных новостей»? — небрежно спросил Мейсон. — Кто такой Фрэнк Локк и что такое «Пикантные новости»? Мейсон рассмеялся: — Фрэнк Локк выписывает вам чеки, которые вы обналичиваете каждые две недели. Деньги поступают со специального счета «Пикантных новостей». — Вы такой умный, да? — Очень на это надеюсь, — сказал Мейсон. — И что? — Локк — подставная фигура. Настоящий владелец газеты — некий мистер Белтер. Локк делал то, что ему приказывал Белтер. Девушка потянулась и зевнула: — Мне-то какое дело до всего этого? Сигаретки у вас не найдется? Мейсон дал ей сигарету. Она придвинулась к нему, чтобы он дал ей прикурить, затем прошла к кровати и уселась на нее, поджав под себя ноги. — Ну, давайте, говорите, что вам нужно, — предложила она. — Я все равно не смогу заснуть, пока вы отсюда не уберетесь. — Сегодня вы вообще не сможете больше заснуть. — Правда? — Не сможете. Под дверью лежит утренняя газета. Не желаете прочесть? — Зачем? — В ней рассказывается об убийстве Джорджа Белтера. — Не люблю читать об убийствах до завтрака. — Об этом вам, возможно, захочется прочитать. — Хорошо. Как я понимаю, вы все равно не отвяжетесь. Несите газету. Мейсон покачал головой. — Нет, идите за ней сами, — сказал адвокат. — А то вдруг, когда я открою дверь, меня кто-нибудь вытолкнет, и я окажусь в коридоре. Она встала, спокойно затягиваясь сигаретой, прошлась до двери, открыла ее, протянула руку и подняла газету. Заголовки кричали об убийстве Белтера. Девушка вернулась назад в кровать. Теперь она села по-турецки, и, продолжая курить, прочла статью. — И что? — наконец подняла она глаза на Мейсона. — Не вижу, как это может повлиять на мою жизнь. Ну, пристрелили какого-то типа. Жаль его, но, вероятно, он получил по заслугам, и подобного следовало ожидать. — Следовало, — согласился Мейсон. — Но причем здесь я? Почему я должна из-за этого лишаться сна? — Если немного пошевелите извилинами, то догадаетесь, что имущество наследует миссис Белтер, — стал терпеливо объяснять Мейсон. — Она будет распоряжаться всем имуществом убитого, а я являюсь представителем миссис Белтер. — И что? — Вы шантажировали Фрэнка Локка, а он пользовался чужими деньгами, чтобы откупаться от вас. Локк использовал деньги со специального счета «Пикантных новостей», которым он распоряжался, но этот счет был предназначен для покупки информации. — Я здесь ни при чем, — заявила девушка, бросая газету на пол. — Я ничего об этом не знала. Мейсон рассмеялся. — А как насчет шантажа? — спросил он. — Я не понимаю, о чем вы говорите. — Все вы прекрасно понимаете, Эстер. Вы вымогали деньги у Локка из-за той истории в Джорджии. Эти слова произвели на нее впечатление. Она побледнела, и впервые в ее глазах появилось удивление. Мейсон решил ковать железо, пока горячо. — Все это выглядит не слишком красиво. Может, вы слышали юридический термин «сокрытие преступления в корыстных целях»? В этом штате такое деяние преследуется по закону. Эстер Линтен посмотрела на Мейсона оценивающим взглядом: — Вы точно не из полиции? На самом деле только адвокат? — Только адвокат. — И что вы от меня хотите? — Ну вот, наконец-то вы заговорили нормально. — Я не говорю, я только слушаю. — Вчерашний вечер вы провели вместе с Фрэнком Локком. — Кто это сказал? — Это я говорю. Вы с ним вместе поужинали, потом вернулись в этот номер, и он здесь оставался довольно долго. — Я свободная, белая, совершеннолетняя женщина, — сказала она. — И я здесь живу. Мне кажется, что я имею полное право принимать у себя друзей мужского пола, если мне этого хочется. — Конечно, у вас есть такое право. Теперь осталось только выяснить, достаточно ли у вас ума, чтобы понимать, с какой стороны ваш хлеб намазан маслом. — Что вы имеете в виду? — Что вы делали вчера вечером после возвращения в номер? — Разговаривали о погоде, конечно. — Прекрасно. Вы заказали в номер выпивку, сидели и болтали, потом глаза у вас стали слипаться, и вы заснули. — Кто вам это сказал? — спросила Эстер Линтен. — Это я вам говорю, — пояснил Мейсон. — И с этой минуты вы будете говорить то же самое. Вам сильно захотелось спать, и вы больше ничего не помните. Она задумчиво смотрела на Мейсона: — К чему это вы клоните? Мейсон говорил тоном учителя, старающегося вбить в голову ученику трудный урок: — Вы устали и выпили. Надели пижаму и заснули примерно без двадцати двенадцать. Вы не знаете, что было дальше. Не знаете, во сколько Фрэнк Локк ушел от вас. — А мне какая польза от того, что я это скажу? — спросила Эстер Линтен. Мейсон ответил небрежным тоном: