— Я пришел сообщить, что Ева Белтер подала прошение о назначении ее временным управляющим имуществом мужа. — А мне какое до этого дело? — спросил Локк, не сводя с Мейсона глаз цвета молочного шоколада. — Это значит, что с этой минуты всеми делами здесь распоряжается Ева Белтер. Теперь вы будете получать задания от нее, — сообщил Мейсон. — А поскольку я представляю интересы Евы Белтер, то некоторые ее приказы вы будете получать от меня. И первое, что вы сделаете, — это отмените публикацию любых материалов о том, что случилось в отеле «Бичвуд». — Вы так думаете? — саркастически переспросил Локк. — Да, — твердо сказал Мейсон. — Однако вы оптимист, мистер Мейсон. — Может, и оптимист, а может, и нет. Снимите телефонную трубку и позвоните миссис Белтер. — Я не собираюсь звонить ни Еве Белтер, ни кому-либо еще. Я руковожу этой газетой. — Значит, будете упрямиться? — Буду, — рявкнул Локк. — Нам придется снова поговорить в таком месте, где нас никто не подслушает, — заметил Мейсон. — Я должен быть уверен, что вокруг нет лишних ушей. — Вам придется приготовить речь получше, чем в прошлый раз, — заметил Локк. — Или я никуда с вами не пойду. — Можем немного прогуляться, Локк, и попробовать прийти к соглашению. — А почему бы не поговорить здесь? — Вы знаете мое мнение об этой редакции. Мне здесь некомфортно, а когда мне не по себе, я и говорю не лучшим образом. Локк минуту колебался и наконец объявил: — Даю вам четверть часа и не больше. Но на этот раз вам придется все излагать кратко и по существу. — Я готов, — ответил Мейсон. — А я всегда готов рискнуть и послушать, что мне предлагают, — заявил Локк. Он взял шляпу и вместе с Мейсоном вышел на улицу. — Может, возьмем такси и прокатимся, пока не увидим подходящее место, где сможем поговорить? — предложил Локк. — Давайте пройдем до конца квартала и завернем за угол. Я должен быть уверен, что такси не дежурит перед вашей редакцией специально для таких разговоров. Вы же вполне могли тут поставить своего человека. — Бросьте эти детские игры, Мейсон! — скорчил гримасу Локк. — Ведите себя, как взрослый человек. Да, в редакции у меня установлены микрофоны, чтобы я мог записывать то, что мне говорят свидетели. Но не думайте, что я держу людей снаружи только для того, чтобы они слушали наши с вами разговоры. Зачем мне это? Зачем мне свидетели моих разговоров с вами? Даже если бы в прошлый раз вы влезли на крышу небоскреба и кричали с нее все то, что сказали мне, это ничего бы не изменило. Мейсон покачал головой. — Я привык решать дела по-другому, — заметил он. — У меня свои методы. — Мне не нравятся ваши методы, — нахмурился Локк. — Не вам одному. Они многим не нравятся, — признал Мейсон. Локк остановился на тротуаре: — Это вам ничего не даст, Мейсон. Я могу с таким же успехом вернуться назад в редакцию. — Впоследствии вы пожалеете об этом, — предупредил Мейсон. Локк какое-то время колебался, потом пожал плечами. — Ладно, пойдемте, — наконец сказал он. — Доведу дело до конца. Мейсон повел его по улице в направлении ломбарда Сола Стейнбурга. — Зайдем сюда, — предложил Мейсон. Локк тотчас же бросил на него подозрительный взгляд. — Я не буду там с вами разговаривать, — заявил газетчик. — Вы и не обязаны, — заверил его Мейсон. — Мы зайдем на минутку. Вы можете выйти хоть сразу же или как только пожелаете. — Что вы еще придумали? — спросил Локк. — О, заходите, — нетерпеливо сказал Мейсон. — Кто у нас теперь подозрительный? А упрекали меня. Локк вошел в ломбард, осторожно осматриваясь. Сол Стейнбург вышел из подсобки, улыбаясь и потирая руки. Он посмотрел на Мейсона и воскликнул: — О, вы вернулись? Что-то еще хотите? После этого взгляд Сола Стейнбурга остановился на Фрэнке Локке. Редко можно встретить еврея, не любящего драматизм и не умеющего изображать самые разные эмоции. На лице владельца ломбарда отразилась целая гамма чувств: вместо улыбки появилось удивление, затем узнавание, а после внезапно появилась решимость. Стейнбург поднял вверх дрожащий указательный палец, а потом указал им на Локка: — Это тот самый человек. — Минутку, Сол, — резким тоном произнес Мейсон. — Вы в этом абсолютно уверены? Из Стейнбурга полился поток красноречия: — Я абсолютно уверен! Я что не способен узнать человека? Вы меня спрашивали, узнаю ли я его, если увижу, и я сказал вам, что точно узнаю. Теперь я его вижу и снова говорю вам «да». Это он! Тот самый человек! Какие вам еще нужны заверения? Это тот самый человек. Ошибки быть не может. Его лицо я узнаю где угодно, этот нос, цвет глаз! Фрэнк Локк отступил в сторону двери. Его буквально перекосило от бешенства. — Во что вы хотите меня впутать? — рявкнул он. — Что это за тайный сговор? Вы ничего этим не добьетесь. И я это просто так не оставлю! — Что вы дергаетесь? — спокойно спросил Мейсон и снова повернулся к владельцу ломбарда. — Сол, вы должны быть абсолютно уверены, чтобы выступить свидетелем в суде и никакие перекрестные допросы не должны сбить вас с толку. Сол эмоционально всплеснул руками. — Как я могу быть уверен еще больше? — воскликнул Стейнбург. — Вызывайте меня свидетелем, ставьте меня перед судом. Приведите дюжину адвокатов. Приведите сотню адвокатов! И я скажу то же самое. — Я никогда в жизни не видел этого человека, — заявил Фрэнк Локк. Смех Сола Стейнбурга был шедевром актерской игры, в нем одновременно звучали сарказм и веселье. На лбу Локка появились маленькие капельки пота. Он повернулся к Мейсону: — Что вам вообще нужно? Что это за номер? Мейсон с серьезным видом покачал головой. — Я прорабатываю версии. И одна, похоже, подтверждается, — пояснил он. — Что этим подтверждается? — То, что вы купили револьвер, — сказал Мейсон усталым голосом. — Да вы с ума сошли! — заорал Локк. — Я никогда не покупал никакого револьвера. Я никогда в жизни здесь не был. Я даже не знал о существовании этого ломбарда. И я вообще никогда не ношу револьвер! Мейсон повернулся к Стейнбургу: — Дайте мне, пожалуйста, книгу регистрации проданного оружия. И оставьте нас одних, Сол. Нам нужно кое-что обсудить. Стейнбург вручил Мейсону регистрационную книгу и отправился в подсобку. Мейсон открыл книгу на странице, где была отмечена продажа Кольта 32-го калибра. Адвокат как бы случайно прикрыл ладонью номер оружия, а указательным пальцем показал на слова «Револьвер Кольт, 32-й калибр». Затем Мейсон повел пальцем к последней колонке, в которой была указана фамилия. — Видимо, будете отрицать, что это написали вы? — уточнил Мейсон. Казалось, что Локк одновременно хочет подальше отойти от регистрационной книги, но любопытство при этом настойчиво тянет его к ней. Он склонился вперед: — Конечно, я отрицаю, что это моя подпись. Я никогда не заходил в этот ломбард, никогда не видел этого мужчину. Я никогда не покупал здесь оружие, и это не моя подпись. — Я знаю, что это не ваша подпись, Локк, — терпеливо сказал Мейсон. — Но будете ли вы также утверждать, что это писали не вы? Только хорошо подумайте перед тем, как отвечать. Это может иметь большое значение. — Конечно, не писал. Какая муха вас укусила? — Полиция еще не знает, что из этого револьвера вчера вечером был застрелен Джордж Белтер, — сообщил Мейсон. Локк покачнулся, словно ему хорошенько врезали под дых. Глаза цвета молочного шоколада расширились от ужаса. Взгляд стал диким. Капельки пота блестели на лбу. — Значит, хотите впутать меня в мокрое дело? Что это за грязная игра?