— Послушайте меня, — мрачно посмотрел на нее Мейсон. — Сегодня вечером вам будут задавать много вопросов. Вы готовы на них отвечать? — Не знаю… Нет, я не могу отвечать на вопросы. — Почему? — Потому что я не знаю, что говорить. — А когда будете знать? — После того, как снова поговорю с Диком. Я должна еще раз с ним все обсудить. Мейсон постучал по колену указательным пальцем. — Это вы убили его? — спросил он. — Нет. — Дик? — Нет. — Тогда почему вы хотите поговорить с Диком? — Потому что я боюсь, что они выяснят, кто на самом деле его убил… О, я не могу об этом говорить. Пожалуйста, оставьте меня в покое. — Еще один вопрос. Пожалуйста, ради всего святого, скажите мне правду. Вы его убили? — Нет. — А вы можете это доказать? — Да. Думаю, да. — Хорошо. Есть только один способ не дать полиции и журналистам вывернуть все наизнанку. Скажите им, что вы слишком расстроены и не в состоянии отвечать на вопросы. Правда, они все равно начнут их задавать. Тогда закатите истерику. Говорите им все, что угодно. Противоречьте сами себе, каждые несколько минут выдавайте путанную информацию. Скажите, что видели мужа за час до стрельбы, затем скажите, что за неделю до стрельбы, а затем, что не помните когда видели его в последний месяц. Делайте дикие заявления. Скажите, что слышали голоса, которые предупреждали его об осторожности. Змея сказала, что его убьют. Другими словами, ведите себя так, будто тронулись умом. Можете визжать, пусть ваш голос становится все более писклявым. Говорите абсурдные вещи. Вызывайте у полиции раздражение. Кричите, визжите, смейтесь, закатывайте истерики. Вы поняли? — Да. Думаю, да, — кивнула Сильвия Бассет. — А это не опасно? — Конечно, опасно, но в два раза менее опасно, чем пытаться объяснить полиции, как дела обстояли на самом деле, и попасться в расставленные ими капканы. Но помните: вы можете себе это позволить только в том случае, если вы невиновны и сможете доказать свою невиновность, если придется раскрывать все карты. И не надо никаких твердых уверенных заявлений. Говорите абсурдные вещи, чтобы вас посчитали или пьяной, или сумасшедшей, кричите, истерично смейтесь. Тогда они решат, что вы им только мешаете, и вам сделают успокоительный укол. А после того, как вам вколют успокоительное, можете притворяться, что ничего не понимаете. Когда проснетесь, притворитесь, что чувствуете себя не в своей тарелке. Говорите заплетающимся языком, невнятно произносите слова, закрывайте глаза, засыпайте между предложениями. — То есть я должна тянуть время, пока не выяснится… Раскрылась дверь. Сержант Холкомб из отдела по раскрытию убийств кивнул Перри Мейсону. — Вы, — произнес он. Мейсон с беззаботным видом отправился в кабинет, в который его пригласил Холкомб. — Что вы знаете об этом деле? — Совсем немного. — Вы обычно никогда ничего не знаете, — устало заметил Холкомб. — Ну, давайте, расскажите нам это «совсем немного». — Я приехал сюда, чтобы обсудить один деловой вопрос с Хартли Бассетом, — сообщил Перри Мейсон. — Что за дело? — Разногласия между Бассетом и одним его бывшим служащим. — И кто этот бывший служащий? — Мой клиент. — Фамилия? — Я должен получить его согласие на разглашение. — И что вы тут делали после того, как приехали? — Увидел, что люди пребывают в большом возбуждении. — Что тут случилось? — Об этом вы должны спрашивать других. Я не знаю. Мне кажется, что возникли разногласия между Хартли Бассетом и его сыном, Диком Бассетом. И здесь еще была пострадавшая молодая женщина. — Каким именно образом пострадавшая? — Она сказала, что кто-то ударил ее по голове. — Ого! — воскликнул Холкомб. — Кто ее ударил? — Она не знает. — А как так получилось, что она не знает? — Она никогда раньше не видела этого человека. — И где она сейчас? — Я взял на себя смелость и отправил ее в тихое место, где она сможет отдохнуть до утра. — Что вы сделали? Перри Мейсон закурил сигарету и повторил легким тоном: — Отправил ее в тихое место, где она сможет отдохнуть до утра. — Да у вас с головой не все в порядке, если вы это сделали! — Почему? — Вы знали, что тут совершено убийство? Перри Мейсон в удивлении поднял глаза и воскликнул: — Боже праведный, нет! — Ну, теперь вы это знаете. — А кого убили? — спросил Мейсон. Сержант Холкомб издевательски рассмеялся: — И такой тертый калач как вы этого не знает? Вас что, по голове нужно стукнуть, чтобы вы поняли, что совершено убийство? — Хартли Бассет застрелился, — сказал Перри Мейсон. — Правда? — посмотрел на него сержант Холкомб. — Это вы говорите мне? — А разве нет? — спросил Мейсон. — Нет. — Но в записке, которая вставлена в пишущую машинку, он пишет, что собирается покончить с собой. — Любой человек может настучать текст на пишущей машинке. — Он обернул револьвер лоскутным одеялом, чтобы приглушить звук выстрела. — Зачем? — спросил Холкомб. — Наверное, не хотел тревожить своих домочадцев. — А почему он не хотел тревожить домочадцев? — Думаю, что беспокоился о них. — Чушь! Человек, который совершает самоубийство, знает, что его тело все равно обнаружат. Его это не волнует. Человека, который совершает самоубийство, волнует, чтобы у него была возможность это сделать до того, как его обнаружат и остановят. И человек, который совершает самоубийство, не использует для этого три револьвера.