В это мгновение зазвонил телефон. Трубку поднял судья Винтерс, поднес к уху, потом сказал: — Минутку. — Он кивнул Перри Мейсону. — С вами хочет поговорить молодая дама. Мейсон взял трубку и услышал голос Деллы Стрит: — Привет, шеф! Ты еще не в тюрьме? Он улыбнулся в трубку и ответил: — Одной ногой там, одной здесь. — Я не все сразу поняла, — призналась Делла Стрит. — Я не сообразила, зачем тебе эта Тельма Бевинс, пока ты не стал ей советовать не отвечать на вопросы. А после этого пришло озарение. Я поняла! — Молодец, — похвалил Мейсон. — И я решила остаться у зала суда и посмотреть, кто из свидетелей воспользуется возможностью быстро или незаметно покинуть здание. — Молодец, — повторил Мейсон. — И кто-то это сделал? — Да. — Кто? — Коулмар. — Ты за ним проследила? — Да. — Это было опасно, — сказал Мейсон, нахмурившись. — Тебе не следовало этого делать. — Ты подал мне сигнал, — напомнила она. — Но я не была уверена в том, что ты имел в виду: все в порядке или ты хочешь, чтобы я воспользовалась твоей техникой и села свидетелю на хвост? — Где он сейчас, Делла? — В аэропорту «Юнион». Самолет вылетает через двадцать две минуты. У него есть билет. — Ни в коем случае не попадайся ему на глаза, — предупредил Мейсон. — Этот человек в отчаянии. — А как там продвигается дело? — Закончено. Возвращайся в контору. Там встретимся. — Я хочу досмотреть эту операцию до конца, — сказала Делла Стрит. — Жди меня в кабинете судьи. Я тебе позвоню, если Коулмар еще что-то предпримет. — Я не хочу, чтобы ты оставалась в аэропорту. Он может тебя узнать в любой момент и… Она легко рассмеялась. — Пока, шеф, — сказала Делла и повесила трубку. Перри Мейсон посмотрел на часы, потом повернулся к сержанту Холкомбу: — Вам может быть интересно, господа, что Коулмар в настоящий момент находится в аэропорту «Юнион» и будет там еще примерно двадцать одну минуту. Мне думается, сержант, что если ваш револьвер заряжен, вы можете произвести впечатляющий арест. Холкомб посмотрел на Бергера. Прокурор нахмурился в задумчивости, потом кивнул. В три шага Сержант Холкомб оказался у двери. Перри Мейсон, присевший на подлокотник кресла, улыбнулся Бергеру. — Мейсон, а зачем вы устроили это представление? — робко спросил он. — Это было не представление, — заявил адвокат. — Мне очень не повезло. Свидетельницу, которая могла бы снять вину с моего клиента, разыскивает полиция. Ей требовалось сбежать. Естественно, меня обвинили в ее исчезновении, а мои клиенты оказались в сложном положении. Вероятно, я смог бы как-то поймать Коулмара в капкан во время перекрестного допроса, но я хотел иметь как можно больше стрел в своем колчане. Поэтому я провернул этот трюк. Я знал: если заставлю Коулмара думать, что Хейзел Фенвик нашли, и она будет свидетельствовать против него, то ему придется или убить ее, или сбежать. Он не мог ее убить, пока она находится в зале суда в окружении полицейских. Поэтому я заставил его думать, что его песенка спета, но у него в запасе есть несколько часов, пока адвокат с прокурором спорят о юридических тонкостях. Я решил, что он подумает, будто это я увез девушку подальше отсюда, и потребуется заседание Большого жюри, чтобы заставить ее говорить. А это давало ему шанс сбежать. — Вы можете мне объяснить, что же все-таки произошло? — попросил судья Винтерс. — Признаться, я так ничего и не понял. Мейсон кивнул и начал свой рассказ: — Коулмар был партнером Гарри Маклейна в присвоении денег. Они брали деньги у Бассета. Брунольд — отец ребенка миссис Бассет. Он много лет пытался ее найти после того, как та исчезла. Когда он ее нашел, оказалось, что женщина уже замужем. Он пришел к ней, а шофер Бассета, который шпионил для него, чуть не поймал Брунольда. Мой клиент хотел, чтобы миссис Бассет ушла от мужа. Она еще не решила, что делать, но прекрасно понимала, что если Хартли Бассет застанет Брунольда у нее в комнатах, разразится грандиозный скандал, и это плохо скажется на ее сыне. Она не хотела, чтобы сын как-то пострадал, поэтому быстро спровадила Брунольда из своей спальни. Вылезая в окно, он выронил стеклянный глаз — не тот, который в тот момент был вставлен у него в глазницу, а запасной, который он носил в кармане. Бассету этот стеклянный глаз принес шофер. Бассет не знал, кто приходил к его жене, но знал, что стеклянный глаз носит Коулмар. Он был единственным человеком в доме, которому это было известно. Глаза у них с Брунольдом практически одного цвета. Бассет стал подозревать Коулмара в интимных отношениях со своей женой, поэтому когда стал проверять помощника, то выяснил, что тот участвовал в растрате. Гарри Маклейн отправился в дом Бассета не для того, чтобы встретиться с Хартли Бассетом и расплатиться с ним, а чтобы встретиться с Коулмаром и заставить его отдать часть присвоенных денег — чтобы Бассет не выдвигал обвинение против Маклейна. Примерно в то же самое время Брунольд в очередной раз уговаривал миссис Бассет уйти от мужа, а Дик Бассет отправил молодую жену знакомиться со свекром. Судья Винтерс и Бергер заинтересованно слушали. Мейсон продолжил объяснения: — Коулмар считал, что может заступиться за Маклейна, и, просто поговорив с шефом, сэкономит много денег. Бассет вызвал его, чтобы спросить про стеклянный глаз, а потом, вероятно, отправил за бухгалтерскими книгами и показал, что подозревает и его в растрате. Коулмар вместо бухгалтерских книг взял одеяло и револьвер и напечатал предсмертную записку. Потом, после совершения убийства, он внезапно понял, что если не удастся обдурить полицию с помощью предсмертной записки, то вполне логично ожидать, что он сам станет первым подозреваемым. Поэтому он достал поддельные расписки из папки, соорудил маску из копировальной бумаги, которая оказалась под рукой, и выбежал в приемную, чтобы женщина, которая там ждала, увидела, что убийца одноглазый. Он решил, что такие свидетельские показания будут прекрасно сочетаться со стеклянным глазом, который Бассет все еще держал в руке. Когда сорвала маску, его охватила дикая паника. Он ударил ее и выбежал из дома. Прыгнул в машину Бассета, прокатился по кварталу, вернулся в гараж, обошел дом и снова вернулся, теперь пешком, как будто бы из кино. Когда он выяснил, что не убил Хейзел Фенвик, то захотел, чтобы она замолчала навсегда. Поэтому он вошел в приемную, где она находилась, и болтался поблизости. Если бы он остался с ней наедине, то убил бы ее, но миссис Бассет отослала его прочь. Тогда он поднялся в свою комнату и объяснил Маклейну, что случилось. От Маклейна требуется только заявить, что он расплатился с Бассетом, ведь никто не сможет доказать, что этого не произошло. Получается, что при Бассете на момент убийства были наличные, и мотивом вполне могло стать ограбление. — Откуда вы все это знаете? — спросил Бергер, глядя на Мейсона. — Просто дедуктивное мышление, — ответил Мейсон. — Боже, Бергер, ну это же так просто! Странно, что кто-то должен все это вам объяснять. Убийство должно было быть совершено человеком, умеющим профессионально печатать на машинке. Фальшивая предсмертная записка была написана человеком, владеющим «слепым» методом. Также убийство совершил тот человек, который мог войти в кабинет Бассета, неся что-то в руках и при этом не привлекая внимания. Бассет не сопротивлялся, он даже не почувствовал опасности. Убийца продемонстрировал, что у него нет глаза, чтобы перенаправить подозрения на другого человека. Более того, миссис Бассет хотела, чтобы Хейзел Фенвик никто не помешал поговорить с Хартли Бассетом. Поэтому она следила за входной дверью до тех пор, пока не ушел последний клиент, и только после этого проводила Фенвик в приемную. Тем не менее, когда Фенвик постучала в дверь кабинета, там оказался какой-то мужчина, который разговаривал с Бассетом. Вероятно, это был Коулмар, если только кто-то не вошел через черный ход, что было очень маловероятно. Кроме того, если бы одноглазый человек поспешно делал маску для того, чтобы скрыть под ней черты своего лица, он проделал бы в ней отверстие только для одного глаза. То, что он проделал два отверстия для глаз, говорит о том, что он специально хотел обратить внимание на пустую глазницу. Если бы этим человеком был Брунольд, он никогда не стал бы показывать пустую глазницу. — Значит, младшего Маклейна убили потому, что он собирался все рассказать, — сделал вывод Бергер. — Вероятно, — согласился Мейсон. — Но почему, черт побери, человек, который убил Маклейна, вложил ему в руку стеклянный глаз? Вероятно, это сделал Коулмар. Зачем? Перри Мейсон невинно посмотрел на окружного прокурора: — В конце концов, Бергер, нельзя ответить на все вопросы с помощью дедуктивного мышления. Готов признаться, что я выдохся. У меня нет ответа на этот вопрос. Бергер неотрывно смотрел на него. Мейсона спокойно курил. Судья Винтерс медленно кивнул. — Ясно, нельзя с самого начала позволять множеству лишних деталей затмевать свой разум. Нужно сосредотачивать внимание на очевидном, — объявил судья. Перри Мейсон потянулся и кивнул, потом посмотрел на часы: — Мне хотелось бы услышать, как там дела у сержанта Холкомба. Надеюсь, что он возьмет Коулмара без стрельбы. — Мейсон, вам нужно было идти в детективы, а не адвокаты, — заметил Бергер. — Спасибо. Но у меня неплохо получается и то, чем я занимаюсь. — Но откуда вы знали, что я клюну на эту Тельму Бевинс и прикажу доставить ее в зал суда? — спросил Бергер. — Потому что я слишком старый боец и никогда не недооцениваю противника, — ответил Мейсон. — Я знал, что вы каким-то образом доставите ее сюда. Я все рассчитал: у вас оставалось время доставить ее в суд, как неожиданно найденную свидетельницу, чтобы сбить меня с толку и нарушить мои планы. Я предположил, что вы поступите именно таким образом. — Вы ничего ей не рассказывали о своих планах? — Нет. Я решил, что чем меньше она знает, тем меньше ей придется рассказывать. Я знал, что если она скажет вам правду, то вы подумаете, что она лжет. — Откуда вы знали, что мы сможем ее сюда доставить? — Я был уверен в ваших способностях Бергер. Прокурор вздохнул, встал и начал мерить шагами кабинет. — Теперь, после того, как вы объяснили, все стало просто и ясно, — признал он. — Но, Боже, я был готов поклясться, что Брунольд совершил это убийство с помощью и при молчаливом согласии миссис Бассет. Я намерен был вести против них дело и потребовал бы смертного приговора, по крайней мере, для Брунольда. Он рухнул в кресло и замолчал. — Вам, господин адвокат, следовало бы предупредить меня и, так сказать, сделать участником устроенного вами представления, чтобы я не выглядел смешно и нелепо во время слушания, — сказал судья Винтерс печальным голосом. Мейсон улыбнулся: — Простите меня, Ваша честь, и поймите правильно: мои слова ни в коем случае не подразумевают неуважение, но если бы вы, по вашему собственному выражению, не выглядели смешно и нелепо, то не выглядели бы и убедительно. Мгновение судья Винтерс хмурился, затем уголки его губ поползли вверх: — Хорошо, пусть будет по-вашему. Перри Мейсон затушил сигарету, посмотрел на часы и закурил еще одну. Бергер опять повернулся к Мейсону: — И что мне теперь говорить газетчикам? Как я вообще теперь перед ними появлюсь? — Забирайте все себе, — Мейсон сделал широкий жест рукой. — Что «все»? — Приписывайте себе все заслуги. Скажите, что все делалось по договоренности со мной с целью поймать истинного убийцу. Глаза Бергера загорелись. В нем проснулся интерес. Внезапно дверь распахнулась. В кабинет ворвались три журналиста и набросились на Бергера с вопросами. — Минутку! Что случилось? — спросил окружной прокурор.