– Хорошо. Значит, мне придется испить всю чашу до дна. Только не думайте, что вам удастся уговорить меня дать ложные показания, когда я окажусь в суде. Я все равно скажу правду, даже если она меня убьет. – Вполне вероятно, что так оно и будет, – с мрачным видом сказал Мейсон. – Почему вы все-таки сбежали от меня? – Я ведь уже объясняла вам. Я узнала, что на борту находится мой муж. – Как вы об этом узнали? – Мне сообщил об этом какой-то мужчина. – Кто этот мужчина? – Не знаю. – Вы его раньше когда-нибудь видели? – До вчерашнего вечера не видела, но вчера вечером видела два или три раза. Я… – Что ж вы замолчали? – спросил Мейсон, когда она запнулась. – У меня появилась мысль, что он следил за мной. – Что именно он вам сказал? – «На борту ваш муж, сматывайтесь» или что-то в этом роде. Я точно помню, что он использовал слово «сматывайтесь». – Когда он вам это сказал? – Как раз когда я вышла на палубу. – Вы можете его описать? – Да. На нем был темно-синий костюм из сержа, черные ботинки на толстой подошве, галстук в черно-синюю полоску и булавка для галстука с опалом. Ему лет пятьдесят, волосы густые, черные, черные щетинистые усы. Не очень высокий, но плотного телосложения. – Вы с ним в тот вечер разговаривали? – Нет. – Но вы думаете, что он вас преследовал? – Знаете, как бывает, когда в игорном заведении появляется женщина без спутника? Ее начинают рассматривать. Самые настырные все время болтаются рядом. – Другими словами, вы решили, то он решил за вами приударить? – Да. – И продолжаете так думать? – Сама не знаю. – По-видимому, он знает вашего мужа. Сильвия кивнула. – И по какой-то причине предупредил вас, что он находится на корабле. Она снова кивнула. – Вы сами мужа видели? – Нет. Мейсон затушил сигарету в пепельнице, подтянул колени, склонился вперед, поставил локти на колени, сплел пальцы и в задумчивости уставился на ковер. – Когда я брался за это дело, Сильвия, я не думал, что все будет так сложно, – признался он. – Но положение дел становится все хуже и хуже. – Я ничего не могу с этим поделать. Я сказала вам правду и… Она запнулась, когда посыльный вручил пачку газет носильщику, стоявшему у входа. Носильщик отнес их к киоску, где торговали табачными изделиями и печатной продукцией, и положил на стеклянный прилавок. Мейсон, наблюдавший за выражением лица Сильвии Оксман, увидел, как у нее округлились глаза. – В чем дело? – спросил он, не сводя глаз с ее лица. – Газеты. – И что с газетами? – Вы видели газеты, которые принес посыльный? – Что с ними не так? – Посмотрите на заголовки… Нет, он положил газеты другой стороной, так что вы сейчас не сможете прочитать заголовки… Молодой человек! – Подождите минутку, – остановил ее Мейсон. – Сидите тихо. Я сейчас туда прогуляюсь и возьму парочку газет. Мейсон на самом деле прогулялся к киоску, купил пачку сигарет, а потом, словно о чем-то вспомнив, купил еще две дневные газеты. На первой полосе сразу бросался в глаза заголовок, набранный крупными буквами: «ОКСМАН ОБВИНЯЕТ ЖЕНУ В УБИЙСТВЕ В ПЛАВУЧЕМ КАЗИНО». Чуть ниже был напечатан второй заголовок, буквами немного меньшего размера: «БРОКЕР СЧИТАЕТ, ЧТО ИЗВЕСТНЫЙ АДВОКАТ ПРЯЧЕТ ЕГО ЖЕНУ». Мейсон сунул газеты под мышку, отправился назад к тому месту, где ждала Сильвия, уселся рядом с ней и сказал: – Плохо дело, Сильвия. Но вам придется мужественно встретить этот удар в челюсть. Не демонстрируйте никаких эмоций. За нами вполне может кто-то следить. Читайте с таким видом, как обычно читаете статью, которая просто привлекла ваше внимание. Она коснулась холодными кончиками пальцев тыльной стороны его ладони, когда забирала газету, потом кивнула и откинулась на спинку кресла. Мейсон развернул свое кресло так, чтобы свет падал ему через плечо, и принялся за чтение. «Фрэнк Оксман, известный биржевой брокер и завсегдатай клубов, сегодня неожиданно сделал заявление в полиции и сообщил информацию, которая, по словам представителей правоохранительных органов, дает возможность полностью разобраться с таинственным убийством Сэма Гриба, владельца плавучего казино “Рог изобилия”. До того, как Оксман сделал свое заявление, это дело казалось одним из самых загадочных и трудноразрешимых из всех, с которыми когда-либо сталкивалась местная полиция. Немалую роль в нем играет чисто технический вопрос юрисдикции, потому что в момент совершения убийства корабль стоял за пределами двенадцатимильной зоны. Поэтому в расследовании этого дела принимают участие не только местная полиция и шериф со своими подчиненными, но и федеральные власти. Представители федеральных властей провели положенные следственные действия, но отказываются что-либо комментировать, заявив только, что продвигаются вперед в расследовании. Однако нам удалось узнать от высокопоставленного источника в полицейских кругах, что расследование закончено. Осталось разобраться с мелкими вопросами, в частности, какую роль в этом деле сыграл известный адвокат по уголовным делам, в последнее время добившийся таких поразительных успехов, что его имя гремело на всю страну. Правоохранительные органы судорожно пытались разобраться с многочисленными уликами в самом таинственном убийстве года, и вдруг неожиданно появилось заявление, сделанное Фрэнком Оксманом через адвокатскую контору “Уоршем и Уивер”. Это настоящая бомба. Последствия отразятся на судьбе, по крайней мере, одного известного адвоката, и в руках представителей правоохранительных органов вполне может оказаться одна богатая пожилая дама со снежно-белыми волосами. Одно время считалось, что она покончила с собой. Но в свете заявления Оксмана полиция теперь склоняется к тому, чтобы отказаться от версии самоубийства. Хотя признание брокера было тайно передано следственным органам его адвокатами, сейчас становится понятно, что полиция собирается в ближайшее время сделать это заявление достоянием общественности. А пока представители “Уоршем и Уивер” отказались обсуждать какие-либо вопросы, затронутые в заявлении их клиента, но признали, что такое заявление было подготовлено в их конторе и ими же передано федеральным властям. Адвокаты отказались сообщить местонахождение своего клиента, но Оксмана нашел один из репортеров “Ассошиэйтед Пресс”, и он признал, что раскрыл некоторые факты, указывающие на причастность его жены к убийству. Видимо, он был сильно взволнован, поскольку признал, что они с женой уже несколько недель живут отдельно. По словам брокера, любовь к их общему ребенку пока останавливала их от расторжения брака в судебном порядке. Оксман говорил короткими предложениями, иногда запинался, мерил шагами номер в дешевой гостинице. История, которую он поведал нашему корреспонденту, настолько драматична, и ее подтекст настолько поражает, что она нисколько не уступает историям, описанным в детективах. “Мы с женой стали жить отдельно несколько недель назад, – сказал он репортеру. – Я не знал, собирается ли она официально подавать на развод или нет, но предполагал, что она начнет процедуру расторжения брака. Я ждал от нее первого шага. Затем я случайно узнал, что она потеряла не только все имевшиеся у нее наличные деньги, но еще и выдала долговые расписки владельцам игорного заведения. Я, конечно, знал, что она периодически ездит в Энсенаду и Рино [16]. Я знал, что она любит играть в азартные игры, но предполагал, что играет она совсем немного, только для развлечения. Мне и в голову не приходило, что она способна поставить на карту не только свое будущее, но и будущее нашего ребенка, забывая обо всем на свете, когда сидит за игорным столом. Она делала дикие ставки! Как только я узнал об истинном положении вещей, я попытался связаться с женой, но безуспешно. В тот день хозяева игорного заведения два раза предупреждали меня, что, если выданные моей женой долговые расписки не будут выкуплены до полуночи, они обратятся в суд, чтобы получить деньги официальным путем. У меня не было оснований погашать карточные долги своей жены, но я не хотел, чтобы это дело получило огласку, из-за моей дочери, а это было бы неизбежно, если бы начался судебный процесс. Поэтому я собрал необходимую сумму наличными и отправился с этими деньгами в плавучее казино. У меня было как раз семь с половиной тысяч долларов. Я не могу назвать точное время, когда я поднялся на борт, но это было где-то в начале вечера. Я попросил кого-то из служащих проводить меня в кабинет кого-то из владельцев. Он просто показал мне на Г-образный коридор, ведущий в приемную, и сказал, что там мне следует постучать в тяжелую деревянную дверь. Я так и сделал. В двери открылся глазок. Мужчина спросил, что мне нужно. Тогда я не знал, что это мистер Гриб, потому что никогда раньше его не видел. Я представился. Тогда он сказал, что он – Гриб. Он открыл дверь, впустил меня в кабинет, затем закрыл дверь за моей спиной. Он объяснил, что вынужден всегда запирать эту дверь, потому что корабль находится в открытом море, на помощь полиции рассчитывать не приходится, а у них на борту хранится много денег. Гриб держался любезно, но очень по-деловому. Он объяснил, что не занимается банковской деятельностью. Он заявил, что моя жена выдала эти расписки, твердо заверив, что выкупит их в течение сорока восьми часов. Гриб, как он сам выразился, не собирался “становиться жертвой надувательства”. Если долговые расписки не будут выкуплены немедленно, он подаст соответствующий иск и потребует наложения ареста на имущество должника. И тогда их стоимость будет выплачена из траст-фонда. Я указал ему, что он этого сделать не может. Это долговые расписки, выданные игорному заведению за проигрыш в азартной игре. Ни один суд никогда не примет решения, в соответствии с которым их будут погашать из траст-фонда. Но Гриб знал, что для меня предпочтительнее выкупить эти расписки, чем допустить огласку. Хотя он не говорил это прямо, он намекнул, что главное его оружие – огласка, потому что я не хочу позора. Я был вынужден заплатить, и он это знал. Я заплатил ему семь с половиной тысяч долларов наличными, а он передал мне эти долговые расписки, подписанные моей женой. Само собой разумеется, что я в дальнейшем собирался получить эту сумму у своей жены. У меня брокерская фирма, но я не богат, и все мои активы – ничто в сравнении с той огромной суммой, которую моя жена должна унаследовать через несколько месяцев. Я только хотел избавить нашего ребенка от позора, который был бы неизбежен, если бы Гриб подал иск, как грозился. Но я совершенно точно не собираюсь оплачивать долги своей жены, которые она набирает, играя в азартные игры. Я убрал расписки в бумажник и вскоре покинул игорное заведение, хотя мистер Гриб предложил мне осмотреть корабль. Мистер Гриб показался себя жестким деловым человеком, пока мы обсуждали эти расписки, но после завершения сделки оказался очень дружелюбным и любезным. Я вышел из кабинета, зашел в бар, пропустил пару стаканчиков. Потом я зашел в ресторан и съел стейк-сэндвич. Я уже собрался покинуть корабль, но вдруг вспомнил, что Гриб не дал мне никакой расписки, никакого письменного подтверждения о передаче мне этих долговых расписок. При обычных обстоятельствах в этом не было бы необходимости, но из-за моих взаимоотношений с Сильвией и из-за того, что расписки выдавались на покупных бланках, я посчитал, что мне нужно получить от Гриба подтверждение в письменном виде о передаче расписок мне. Мне пришлось занимать деньги, чтобы иметь достаточное количество наличных для выкупа расписок, поэтому я хотел все сделать правильно. Я опять отправился в Г-образный коридор, который ведет к кабинету Гриба, и задержался перед дверью в приемную, доставая расписки из бумажника. Затем я толкнул дверь в приемную. Я оказался в приемной и заметил, что дверь в кабинет широко распахнута.