Я удивился этому, поскольку Гриб объяснял мне, что эту дверь постоянно держат закрытой и запертой. Я на цыпочках пересек приемную, опасаясь, что, может, мешаю деловой встрече или прерываю совещание. Увиденное лишило меня дара речи. В кабинете стояла моя жена, держа в правой руке автоматический пистолет. Я увидел, как Гриб навалился на стол, его голова и плечи лежали на углу стола. В левой стороне головы зияло отверстие, из раны сочилась кровь. Мгновение я стоял в полной растерянности. Я не знал, что делать. Я боялся, что если моя жена обернется, то вполне может выстрелить и в меня. Поэтому я отступил к двери из приемной в коридор, а потом побежал по коридору. Я собирался подождать выхода оттуда Сильвии, а потом спросить, что она наделала, и требовать, чтобы она сдалась полиции. Меня сильно потрясло увиденное. Я стоял у входа в этот коридор, ведущий к кабинету, когда увидел, что туда направляется высокий широкоплечий мужчина атлетического телосложения. Он показался мне знакомым, только я вначале не мог вспомнить, где его видел. Но через пару секунд я понял, что это известный адвокат Перри Мейсон. Мистера Мейсона мне один раз показали на банкете, а таких людей, как он, обычно не забывают. Я понял, что он непременно увидит сцену, свидетелем которой я сам только что стал. Но я при этом обрадовался возможности переложить ответственность на плечи адвоката. Поэтому я вышел на палубу, пытаясь взять себя в руки и раздумывая, что же мне все-таки следует сделать. Я вспомнил, как где-то читал, что муж не может дать в суде показания против жены, но не был уверен, не стану ли я соучастником убийства, если не сообщу в правоохранительные органы об увиденном. Я решил отправиться на берег и проконсультироваться с адвокатом. Единственный адвокат, которому я полностью доверяю, – это мистер П. С. Уоршем из адвокатской конторы “Уоршем и Уивер”. Мистер Уоршем ведет все мои дела, знает Сильвию и знает меня. Я пытался связаться с ним по телефону, но фактически смог поговорить только сегодня рано утром, когда забрезжил рассвет. Он сразу же отправился в свою контору, и я там рассказал ему все, что видел. Он настоятельно посоветовал мне изложить все увиденное в письменном виде. Он сказал, что я должен это сделать для очистки совести и должен сообщить официальным лицам об увиденном. Я подготовил заявление под его руководством. Я не знаю, что происходило, когда Перри Мейсон отправился в тот кабинет. Но я знаю, что он пошел по коридору, ведущему к кабинету, пока моя жена находилась там. Я не видел, как моя жена или Перри Мейсон оттуда выходили. Я не стал этого дожидаться. Я поднялся на палубу, оставался там несколько минут, пытаясь привести мысли в порядок. Я не знаю точно, сколько времени находился на палубе. К сожалению, я не смотрел на часы. Я был слишком взволнован”. Оксман отказался сообщить, оставил ли он себе копию заявления, которое он подготовил и написал по совету своего адвоката и которое, как мы понимаем, уже передано федеральным властям. Мистер Оксман пребывал в крайне возбужденном состоянии, когда давал интервью. Три долговые расписки, которые он выкупил, находятся у него, и он любезно показал их репортеру. Нам стало известно, что полиция приняла заявление Оксмана и считает его правдивым, поскольку оно подтверждается рядом фактов. Оксмана допросили и отпустили, получив его заверения в том, что он предстанет перед Большим жюри сегодня во второй половине дня». (Продолжение на странице три) Мейсон перевернул страницу и увидел фотографии трех долговых расписок с подписью Сильвии Оксман. Также там были напечатаны фотографии плавучего казино, Сильвии Оксман и Фрэнка Оксмана. Несколько статеек поменьше развивали тему, поднятую в передовице, или были посвящены каким-то другим аспектам дела. Например, одна женщина-репортер, пишущая душещипательные очерки, рассказала про крайне затруднительное положение одного мужчины, которому пришлось давать показания против женщины, родившей ему ребенка. В другой статье рассказывалось про исчезновение Матильды Бенсон. Мейсон ее бегло просмотрел и увидел, что там высказывается предположение о самоубийстве бабушки Сильвии Оксман, после того как та узнала про преступление, которое совершила внучка. Также высказывалось предположение, что Матильда Бенсон была соучастницей, и ее исчезновение связано с исчезновением Сильвии Оксман. Рядом было напечатано заявление какого-то свидетеля, который видел, как Перри Мейсон разговаривал в баре с женщиной, отвечающей описанию Матильды Бенсон. Они беседовали с очень серьезными лицами и происходило это до прибытия на корабль представителей правоохранительных органов. Свидетель не сомневался, что это происходило уже после обнаружения трупа. Он хотел уехать из плавучего казино, но члены экипажа для отвода глаз вдруг стали что-то ремонтировать у посадочной платформы, хотя на самом деле ничего там ремонтировать не требовалось, это была просто уловка, чтобы не дать никому из посетителей покинуть корабль до прибытия представителей правоохранительных органов. Мейсон посмотрел на Сильвию Оксман. – Что из этого правда? – спросил он. – Ничего, – ответила она. – Фрэнк не видел меня в кабинете. Он лжет. – И с пистолетом он вас тоже не видел? – Конечно, нет. В этом весь Фрэнк Оксман. Ему нельзя доверять никогда. Ни на минуту. Он воткнет вам нож в спину, если у него появится такая возможность. Он хотел со мной развестись… Но его гораздо больше устроит, если удастся отправить меня в тюрьму по обвинению в убийстве. Мейсон показал на фотографии долговых расписок. – Откуда он их взял, Сильвия? – Как откуда? Вероятно, со стола Сэма Гриба… Если только… если только каким-то образом не получил их от вас. Мейсон достал еще одну сигарету из портсигара, постучал фильтром о большой палец и сказал: – Сильвия, я оплатил долговые расписки и забрал их. – Что вы сделали? – Выкупил расписки. – Но вы не могли этого сделать. Они лежали там, когда… – Я знаю, – кивнул он. – Я сжег их до прихода Дункана. – Но это же незаконно, да? – спросила Сильвия. – Они не могут вам предъявить… – Нет, – покачал головой Мейсон. – Я за них заплатил. Меня наняли, как адвоката, представлять ваши интересы. Я нашел эти долговые расписки и заплатил за них. – У вас из-за этого не возникнут неприятности? – спросила она. – У меня могут возникнуть неприятности из-за множества вещей, которые я делаю, – признался Мейсон. – Но это меня не останавливает, и я продолжаю делать то, что считаю правильным. А я считаю правильным то, что в конечном счете справедливо и содействует целям отправления правосудия. Взгляните на эти долговые расписки, Сильвия. Она внимательно изучила фотографии, потом еще поближе наклонилась над газетой. – Это подделки! – воскликнула она. – Хорошие подделки? – уточнил Мейсон. – Да. Подпись точь-в-точь как у меня. Но я знаю, что это подделка, потому что у меня не было с собой авторучки, когда я подписывала первую из этих расписок. Мне пришлось воспользоваться ручкой Гриба, мне было непривычно ею расписываться. В одном месте она даже проткнула бумагу и оставила кляксу. Я тогда сказала, что могу написать новую расписку, а Гриб ответил, что и эта сойдет. Я это очень хорошо помню, потому что вчера еще раз видела эту кляксу на подписи, когда заметила долговые расписки на письменном столе у Гриба. – Теперь и я припоминаю кляксу, – кивнул Мейсон. – Я сам обратил на нее внимание. Мейсон несколько минут курил в задумчивости, Сильвия тем временем читала газетные статьи о выдвинутых Оксманом обвинениях и о том, как идет расследование дела. Наконец она сложила газету и с возмущением воскликнула: – Меня просто тошнит от всего этого! Вся эта ложь… – Погодите минутку, Сильвия, – перебил ее Мейсон. – Думаю, что могу вам рассказать, как все происходило. – Как? – спросила она. – Фрэнк на самом деле мог видеть вас в кабинете, – объявил адвокат. – Я говорю вам, что он лжет! Он просто… – Не торопитесь, – предупредил Мейсон. – Не делайте преждевременных выводов. Человек, который следил за вами, утверждает, что Фрэнк Оксман зашел в коридор, ведущий к кабинету, пока вы оттуда еще не вышли. Он отсутствовал только минуту или две, затем снова появился в игровом зале. Давайте предположим – это только предположение, – что пока вы сидели в приемной, вы не могли слышать звонок, раздавшийся в кабинете. Также давайте предположим, что Фрэнк Оксман шел по коридору, когда вы находились в приемной и как раз подошли к двери в кабинет, чтобы ее открыть. В таком случае вы не услышали бы сигнал, оповещающий о том, что кто-то приближается по коридору. Он утверждает, что ненадолго остановился перед дверью в приемную. Давайте предположим, что он на самом деле остановился. Затем он открыл дверь в приемную, зашел и увидел, как вы склоняетесь над письменным столом, и увидел тело Гриба. Вначале он испугался, а потом увидел великолепную возможность свалить это убийство на вас. Конечно, он сообразил, что вы заберете и уничтожите долговые расписки, которые лежали на виду на столе у Сэма Гриба. А после этого, как он решил, вы полностью окажетесь в его власти. Поэтому он попятился назад в коридор. И вот тогда вы услышали звонок – когда он наступил на соответствующую секцию в коридоре, потому что вы находились уже в кабинете. Вы решили, что кто-то приближается, вернулись в приемную, сели в кресло и схватили журнал. Через несколько минут пришел я, но вы тогда уже не могли слышать сигнал, потому что находились в приемной. Таким образом все сходится. Находясь в кабинете, вы слышали не звонок, свидетельствующий о моем приближении, а сигнал о том, что Фрэнк Оксман уходит. Он увидел отчаяние в ее глазах. – В вашем изложении все звучит очень логично, – признала она. – Дьявольщина! Я почти ненавижу вас за это. – Сохраняйте спокойствие и не плачьте, – сказал ей Мейсон. – Я не плачу, – ответила она хрипловатым, натянутым голосом. Мейсон стряхнул пепел с сигареты и объявил: – Как мне кажется, я знаю, что нужно сделать, Сильвия. – И что же? – Мне пришлось уничтожить долговые расписки, поскольку я не хотел, чтобы их обнаружили на месте преступления, и я точно не хотел, чтобы их нашли у меня. Но вы – единственная, кто знает, что я их уничтожил. Сейчас я схожу в канцелярский магазин и куплю точно такие же бланки, которые Гриб и Дункан держали на борту. У нас есть образцы, – Мейсон кивнул на газетные фотографии. – Используя их, мы сделаем копии, вы распишитесь и поставите нужную дату. – А я таким образом не суну голову в петлю? – уточнила Сильвия. – Сунете, если об этом станет известно, – ответил Мейсон. – Но подумайте, в каком положении окажется Фрэнк Оксман, если будет считать, что оригиналы долговых расписок попали в руки окружного прокурора. Тогда ведь имеющиеся у него расписки будет считаться фальшивками, а его заявление – ложью, от начала и до конца. Сильвия кивнула. – Я поняла, что вы хотите сделать. Идите за бланками. Глава 12 Мейсон заехал в небольшой ресторанчик на одной из тихих боковых улочек, где имелась телефонная будка, и позвонил оттуда Полу Дрейку. – Привет, Пол, – осторожно сказал адвокат, услышав голос детектива. – Что новенького? – Газеты видел? – Видел. – И что ты думаешь по этому поводу? – Пока ничего не думаю. Где Оксман? – Он дал письменные показания, и его отпустили. Он отправился к себе в гостиницу. Там его поджидала парочка репортеров, которые уговорили его дать интервью. После этого он выскользнул через черный ход и отправился в Голливуд. Там зарегистрировался в отеле «Кристи», в номере пятьсот девятнадцать под именем Сиднея Френча. Мейсон тихо присвистнул. – Как ты думаешь, он знает, что его жена тоже там? – спросил он у Дрейка.