– И заплатили за них наличными. – И что? – Теми купюрами, которые нашли в левом ящике письменного стола Гриба. – По-видимому, так, – согласился Оксман. Стараясь произвести впечатление, Мейсон медленно извлек из кармана три долговые расписки, которые Сильвия Оксман подписала утром в гостинице. – Взгляните сюда, мистер Оксман, – предложил Мейсон. Оксман склонился вперед, продолжая сидеть на кровати. Мейсон положил одну ногу на другую и плотно прижал долговые расписки к ноге таким образом, чтобы Оксман мог рассмотреть подписи на них. – И что? – опять спросил Оксман. – Если это настоящие расписки, то в каком вы оказываетесь положении? – спросил Мейсон. Оксман зевнул, вежливо прикрывая губы четырьмя пальцами, и заметил: – Честное слово, Мейсон, я ожидал от вас какого-то более умного хода. – А вам не приходило в голову, что если у меня в руках настоящие долговые расписки, то у вас фальшивки? – Не думаю, что Сэм Гриб продал бы мне фальшивки. – Мы можем доказать в суде, что у вас фальшивки. Оксман несколько раз щелкнул языком – закручивал кончик языка на нёбе и резко опускал его. – Гриб не стал бы продавать мне фальшивки, – заявил он. – И вообще он не делал подобного. Конечно, если вдруг расписки все-таки окажутся поддельными (а это еще надо доказать), я все равно сумею получить свои семь с половиной тысяч долларов из наследства Гриба. Так что видите, Мейсон, я лично ничего не теряю. Пока вы не докажете, что они – подделка, я могу получить по ним деньги, как при предъявлении настоящих долговых расписок. Если вы все-таки докажете, что они поддельные, то я на основании ваших же доказательств получу деньги из наследства, оставленного Грибом. – Я вижу, что вы очень хорошо обдумали этот вопрос, – заметил Мейсон. Оксман кивнул. – И продумали заранее, какой аргумент использовать на тот случай, если вам предъявят оригиналы долговых расписок, – пошел в атаку адвокат. Оксман презрительно махнул рукой на три долговые расписки, которые продолжал держать Мейсон, и заметил: – Не кипятитесь. Рубашку на себе из-за этого рвать не стоит. Эти долговые расписки ровным счетом ничего не доказывают, Мейсон. – Почему нет? – Вы адвокат Сильвии. Безусловно, вы с ней виделись после того, как мое письменное заявление попало в газеты. Она может подписывать столько долговых расписок, сколько ей заблагорассудится. Для этого требуется только ручка. Бланки можно приобрести в любом канцелярском магазине. Вероятно, вы думали, что сможете меня испугать, если придете сюда и станете махать у меня перед носом какими-то долговыми расписками. Но я не такой дурак. Я удивлен, что вы посчитали меня дураком. Вы сейчас ведете большую игру, Мейсон. И против вас выступают не те идиоты, которых вы обычно легко обводите вокруг пальца дешевым блефом. Долговые расписки, которые вы сейчас держите в руках, могли быть подписаны Сильвией. Но это не означает, что долговые расписки, которые имеются у меня, не были подписаны ею же. Она может подписаться столько раз, сколько пожелает. – Этот номер у вас не пройдет, Оксман, – заметил Мейсон. Оксман саркастически рассмеялся. – Это вы так думаете. Это у вас номер не пройдет. Вы представляете Сильвию. Сильвия убила Гриба. – Зачем? – спросил Мейсон. – Чтобы завладеть этими долговыми расписками. – Почему же ей тогда это не удалось? – Потому что я их уже выкупил. У Гриба их уже не было. Мейсон вытянул ноги вперед, скрестил лодыжки, выпустил облако дыма, глядя на кончик сигареты, и снова заговорил: – Ваша проблема, Оксман, в том, что вы не умеете логически мыслить. – Хорошо, объясните мне все логически. Я слушаю вас, – ответил Оксман. – Гриб и Дункан все время ссорились, – заговорил Мейсон. – Они были заинтересованы в получении наличных, в том, чтобы перевести в наличные свои активы. Они увидели возможность получить не только номинальную стоимость этих расписок, но и еще какую-то сумму сверху. Вам дали понять, что долговые расписки достанутся вам, если вы заплатите две тысячи долларов сверху. Вы собрали девять с половиной тысяч долларов и отправились в плавучее казино, чтобы выкупить расписки. Вы нашли там свою жену и мертвого Гриба. Вначале вы решили просто ретироваться, а потом сообразили, что вполне возможно впутать в это дело Сильвию. Ее обвинят в убийстве, и вы таким образом уберете ее со своего пути. Оксман демонстративно зевнул. – Сегодня утром вы прочитали в газете, что полиция обнаружила в письменном столе Гриба семь с половиной тысяч долларов наличными. Внезапно вы увидели открывшуюся возможность и решили немного смухлевать. Вы пришли к выводу, что Сильвия, вероятно, забрала и уничтожила настоящие долговые расписки. Вы планировали сделать заявление о том, что видели Сильвию в кабинете рядом с телом Гриба. Почему бы вам не сделать заявление о том, что вы заплатили семь с половиной тысяч долларов за долговые расписки? Подделать подпись Сильвии не так сложно. У вас же есть документы и письма с ее настоящей подписью. Вы приобрели бланки долговых расписок, а потом скопировали ее подпись. Вполне могли подложить бумагу с ее настоящей подписью под бланк и провести ручкой по просвечивающим линиям. Оксман снова зевнул. – Мне скучно, Мейсон. Я ожидал, что человек с вашей репутацией окажется умнее. – Когда вы в первый раз увидели свою жену, она находилась в кабинете с трупом Гриба, – упрямо продолжал Мейсон. – Ваше первое инстинктивное желание – это просто убраться оттуда, и вы выскользнули незамеченным. Позднее вы поняли, что Сильвия не стала сообщать об убийстве и тоже выскользнула из кабинета, но оставила отпечатки пальцев на поверхности письменного стола Гриба. Вы увидели возможность повесить убийство на вашу жену. Вы также решили заявить, что заплатили за долговые расписки семь с половиной тысяч долларов, вернуть две тысячи вашим сообщникам вместе с поддельными расписками и спокойно ждать развития событий. Если Сильвия уничтожила настоящие расписки, она сама никогда в этом не признается. Если кто-то еще заплатил за расписки, то этот человек будет молчать – ведь тогда получается, что он последним видел Гриба живым. Если… – Бред. Все бред, Мейсон, – перебил адвоката Оксман. – Наверное, вы накурились марихуаны. – Или вы заметили настоящие долговые расписки на письменном столе, когда видели Сильвию в кабинете, и решили, что она их уничтожит, – невозмутимо продолжал Мейсон. – Если же дело станет разворачиваться как-то не так, и оригиналы окажутся в руках третьего лица, готового заявить, что заплатило за них семь с половиной тысяч долларов (один шанс из тысячи), вы всегда можете заявить, что это Гриб продал вам поддельные долговые расписки. И не найдется никого, кто смог бы доказать обратное. – Знаете, Мейсон, вы меня достали, – заявил Оксман. – Скучно вас слушать. Давайте поговорим о чем-то более интересном или позвоним в полицию. Пусть вас посадят. Но только закончим с этой скукотищей. Я устал. Мейсон стряхнул пепел с сигареты. – А вы знаете, Оксман, что я могу доказать все, что сказал? Оксман вежливо приподнял брови. – Вчера за вами весь день ходил детектив, – пояснил Мейсон. – Мы знаем точное время, когда вы поднялись на борт плавучего казино. Мы знаем, чем вы занимались после того, как оказались на борту. Вы только один раз заходили в тот коридор. Только один. На лице Оксмана отразилось удивление. – Боже, Мейсон, неужели вы хотите сказать, что после стольких лет юридической практики вы все еще верите частным детективам? Может, ваш приятель Дрейк и честный человек, но парни, которых он нанимает, – такие же, как и все остальные частные детективы. Примерно половина из них продажны. Мошенники, каких поискать! – Полученные мною отчеты совпадают с фактами, – упрямо и терпеливо заметил Мейсон. – Мейсон, какой же вы простофиля! – рассмеялся Оксман. – А ведь вас считают опытным адвокатом! Господи, конечно, я знал, что за мной следят. Мне это доставляло удовольствие. Но если детектив, который за мной следил, заявляет, что последовал за мной в плавучее казино, он врет. Я преднамеренно ходил по причалу, пока в катере не останется только одно свободное место. И тогда я занял это место. Человек, который за мной следил, попытался тоже влезть в катер, но его не пустили. – На корабле находился еще один детектив, который видел, как вы пошли по коридору к кабинету. Он утверждает, что вы только один раз заходили в коридор. Оксман презрительно рассмеялся. – Единственный ваш детектив, который находился на корабле, – это Белгрейд. Он за мной не следил. Он прикрывал Сильвию. Он не знает, где я находился. Более того, он же продал вас газетам… Боже, Мейсон, как же вас легко надуть! Загляните ко мне как-нибудь в другой раз, когда у меня будет больше свободного времени. Мне хочется сыграть с вами в покер. Вы такой доверчивый, а ваши потуги, когда вы пытаетесь блефовать, так очевидны, что я легко выиграю у вас много денег. – После того как вы спустились на берег, за вами снова следил детектив и проводил вас до гостиницы, – терпеливо продолжал Мейсон. – Боже, Мейсон, неужели вы думаете, что сообщили мне что-то новое? – спросил Оксман. – Да, вы знали, что он за вами следит, – невозмутимо продолжал Мейсон. – Вы попытались его напугать, стоя в дверях отеля и показательно оглядываясь. – Все так и было, – легко согласился Оксман. – Детектив нырнул в дверной проем, потом какое-то время болтался на улице, наблюдая за отелем. Боялся зайти внутрь. – Но я это предполагал, поэтому посадил в холле другого человека. Он был готов начать слежку за вами, как только вы войте в отель. Покровительственная улыбка не исчезла с лица Оксмана, но на мгновение мышцы у него на лице натянулись. Затем он достал сигару из кармана, обрезал кончик и зажег спичку о подошву ботинка. После этого Оксман достал часы из кармана и положил на кровать рядом с собой. – Мейсон, если вы тут просто болтаете, убиваете время, чтобы я не звонил в полицию, пользы вам от этого не будет никакой. Ровно через три минуты я позвоню в службу безопасности гостиницы и сообщу, что вы здесь. – А теперь мы подходим к на самом деле важной части случившегося, – продолжал Мейсон так, словно его не перебивали. – Вы специально приложили усилия, чтобы обратить внимание ночного портье на тот факт, что вы кладете в сейф девять с половиной тысяч долларов. Насколько я понимаю, Оксман, это были как раз те девять с половиной тысяч, которые вы собрали для выкупа долговых расписок. Когда вы узнали, что Гриб убит, вы испугались, что вас могут заподозрить в убийстве, и очень постарались, чтобы обеспечить себе алиби. Вы решили показать, что не смогли совершить никакой сделки с Грибом до того, как его убили. И только позднее, прочитав газеты, вы все обдумали и решили, что у вас появился шанс положить семь с половиной тысяч долларов в свой карман. Оксман держал в одной руке горящую спичку, а второй вертел сигару в пламени, чтобы она горела ровно, потом погасил спичку и заметил: – Не умеете вы блефовать, Мейсон. – Я не блефую, – заявил ему адвокат. – Я могу доказать, что вы сделали с девятью с половиной тысячами долларов, с помощью ночного портье. Для этого мне даже не нужно полагаться на отчет частного детектива. – Да, это вы можете сделать. Все правильно, – признал Оксман, в задумчивости разглядывая кончик сигары, в уголках его губ все еще продолжала играть презрительная улыбка. – Только вы не учли, что вам придется доказывать и кое-что еще – что у меня с собой было только девять с половиной тысяч долларов, когда я поднимался на борт плавучего казино. Кстати, у меня было семнадцать. После того как я заплатил семь с половиной за долговые расписки, у меня осталось девять с половиной. Я получил долговые расписки примерно за половину той суммы, которую, как я предполагал, мне придется за них заплатить. С минуту двое мужчин молча курили. Постепенно улыбка на губах Оксмана превратилась в широкую ухмылку. – Вам, Мейсон, как адвокату, должно было прийти в голову, что вам придется доказывать, что у меня при себе было только девять с половиной тысяч долларов, когда я поднимался на борт корабля, но, вероятно, не пришло. И вы никак не сможете это доказать. Нет такого способа. И, кстати, это и не соответствует истине. У меня при себе было семнадцать тысяч. Мейсон затушил сигарету. – Вы, Оксман, очевидно, не понимаете, к чему я клоню. Я не говорю о том, что собираюсь доказывать в суде. После того как я отсюда уйду, я собираюсь к Картеру Сквайерсу. Я расскажу ему свою версию. Вас в этом деле финансировал Сквайерс. Он знает, сколько денег вы взяли с собой в плавучее казино. Когда он узнает, что вы попытались его обмануть, положив себе в карман семь с половиной тысяч долларов, ему это очень не понравится. Судя по тому, что я слышал, со Сквайерсом шутки плохи. Этого человека даже нельзя пытаться обмануть… Ну, три минуты вышли, Оксман. Давайте, звоните в службу безопасности отеля. Оксман неподвижно сидел на кровати и смотрел на Мейсона с ненавистью и опаской. Глаза у него блестели, взгляд был жесткий. В уголках губ не осталось и следа улыбки.