– Нет, не хочет, – ответил Мейсон. Уилсон нахмурился. – Как я понимаю, вы, как ее адвокат, советуете ей не делать никаких заявлений? – уточнил окружной прокурор. – Все правильно. – Большое жюри посчитает это дополнительной уликой против нее, – холодно заметил Уилсон. – Посчитает, – согласился Мейсон и легко кивнул. – Понимаете, Уилсон, она не может сделать заявление, не вовлекая в это дело меня. Окружной прокурор взял в руки папку с бумагами. – Что ж, в таком случае давайте пройдем в зал заседаний Большого жюри… Что вы хотели сказать своим последним заявлением, Мейсон? – Я сказал, что миссис Оксман не может сделать никаких заявлений, не вовлекая в это дело меня, – ответил Мейсон, в уголках рта которого появилась улыбка. – Как мне кажется, я знаю, что вы имеете в виду, но, если хотите сами объяснить поподробнее, я готов вас выслушать, – заявил Уилсон. – Сильвия Оксман отправилась в плавучее казино, чтобы встретиться с Сэмом Грибом, – заговорил Мейсон. – Она нашла дверь в кабинет слегка приоткрытой. Она толкнула ее и увидела, что Сэм Гриб убит. Он сидел за своим письменным столом именно в том положении, в котором его потом нашли сотрудники правоохранительных органов. На углу стола лежали три долговые расписки, которые она сама ему дала, на сумму семь с половиной тысяч долларов. И в этот момент ее спугнул звуковой сигнал, который означал, что кто-то приближается по коридору. Она испугалась, не знала, что делать, в результате развернулась, выбежала в приемную и уселась там в кресло, притворяясь, что ждет Гриба. Через несколько секунд в приемную зашел я и застал ее там. Она держала в руках раскрытый журнал. Я что-то сказал ей, потом заметил, что дверь приоткрыта, толкнул ее и вошел… – Минутку… минутку… Подождите, – перебил его окружной прокурор, судорожно давя на кнопку на своем письменном столе. – Ваше заявление нужно стенографировать. – Стенографируйте, – легко согласился Мейсон. Пол Дрейк посмотрел на Мейсона, его лицо выражало неверие и удивление. Дункан сидел с победным видом. Ох ухмыльнулся, достал сигару и закурил. Из соседнего кабинета появился мужчина с блокнотом для стенографирования и шариковой ручкой. Окружной прокурор показал пальцем на Перри Мейсона. – Это Перри Мейсон, адвокат. Он делает признание. Стенографируйте. – Признание? – переспросил Мейсон. – Давайте дальше, – велел ему окружной прокурор. – Не будем придираться к словам. Вы уже признались в том, что толкнули дверь. Вы признались, что Сильвия Оксман тогда находилась в приемной и заходила в кабинет. Господа, вы слышали эти заявления? Уилсон обвел взглядом собравшихся в кабинете людей, и те кивнули с серьезными лицами. – Отметьте это, – обратился он к секретарю, который все стенографировал. – Все собравшиеся в кабинете люди отвечают утвердительно. – Отметьте также, что я тоже кивнул, – с улыбкой сказал Мейсон, которому происходящее явно доставляло удовольствие. – Итак, как я уже сказал, я вошел в кабинет и нашел там труп Гриба, который навалился на письменный стол. Я схватил Сильвию Оксман, когда она собралась уйти. Она призналась, что уже заходила в кабинет. Я велел ей уйти. После того как она ушла, я открыл ящик письменного стола Гриба, положил туда семь с половиной тысяч долларов, номинальную стоимость выданных Сильвией Оксман долговых расписок, поднес к ним спичку и сжег. – Что вы сделали? – спросил окружной прокурор, глядя на Мейсона округлившимися глазами. – Я их сжег. – Вы разве не понимали, что совершаете преступление, мистер Мейсон? – Нет. Какое? – Мейсон удивленно приподнял брови. – Вы уничтожили вещественные доказательства. – Доказательства чего? – Эти долговые расписки являлись мотивом для убийства. – Неужели? Для меня это новость, – заметил Мейсон. – Уничтожая их, вы уничтожили улики. Вы также виновны в том, что неправомерно забрали эти долговые расписки. – Лично я не считаю их доказательствами чего-либо, – объявил Мейсон. – Поэтому я не совершал никакого преступления, уничтожая их. Более того, я не «забрал» их, я за них заплатил. – Минутку, – нахмурился Уилсон. – Это не совпадает с показаниями Оксмана. – Верно, – согласился Мейсон. – Боюсь, мистер Мейсон, что Большое жюри скорее согласится поверить Оксману, чем вам, – заметил окружной прокурор. Мейсон пожал плечами. – Это дело Большого жюри. Пусть верят. Но не думаю, что они предпочтут письменные показания Оксмана, а не мое заявление под присягой. Впрочем, Оксман сам может прийти на заседание Большого жюри и подтвердить свое заявление, если хочет, чтобы поверили ему. Окружной прокурор опять нахмурился. – Я не желаю спорить с вами по этому вопросу, мистер Мейсон. Вы хотите сделать еще какие-то заявления? – Да, – легким тоном ответил Мейсон. – Вскоре после того, как я уничтожил эти долговые расписки, в кабинете прозвучал сигнал, свидетельствующий, что кто-то идет по коридору. Я быстро вышел в приемную и захлопнул за собой дверь. И только я успел это сделать, как в приемную вошли Дункан и Перкинс. Я считаю, что мистер Дункан правильно изложил все, что случилось после этого… Ах да, забыл еще одну небольшую деталь. Помните, Перкинс, как Дункан подошел к сейфовому помещению и сказал, что хочет его открыть? Он схватился за ручку двери, а потом повернул диск кодового замка. Вы посоветовали ему не открывать сейфовое помещение. – Верно, – подтвердил Перкинс. – Все правильно? – уточнил Мейсон у Дункана. Дункан секунду или две жевал сигару, затем медленно кивнул. – Да, все верно, – подтвердил он. – Я хотел заглянуть в сейф, чтобы посмотреть, что случилось с этими долговыми расписками. – Вот вам и разгадка, – улыбнулся Мейсон окружному прокурору. – Что вы имеете в виду? – не понял Уилсон. – Боже мой, неужели мне еще для вас схему нарисовать? Сами не понимаете? – спросил Мейсон. Окружной прокурор покраснел и ответил с чувством собственного достоинства: – Я вижу, мистер Мейсон, что, в соответствии с вашим собственным признанием, вы поставили себя в положение соучастника после события преступления. Вы помогли скрыться Сильвии Оксман. Вы не выполнили свой долг адвоката и служителя закона. Мейсон достал сигарету, закурил и усмехнулся, глядя на окружного прокурора. – А где все это время находился Маннинг? – Вы прекрасно знаете, где он находился, – встрял Дункан. – В игровом зале. А как только я нажал тревожную кнопку, чтобы его вызвать, он прибежал к кабинету и стал его охранять. Правда, Артур? – Ну, там была небольшая отсрочка. Прошло несколько секунд после того, как вы подали сигнал, а я фактически добрался до кабинета, – поправил его Маннинг, говоря медленно и задумчиво. Мейсон рассмеялся. – Сейчас нет поводов для веселья, мистер Мейсон, – едко заметил окружной прокурор. Мейсон повернулся к Перкинсу. – Вы видели, как Дункан набирал нужную комбинацию от кодового замка на двери, ведущей в сейфовое помещение? – Да, мистер Мейсон. – Но он ведь несколько раз повернул диск, даже не глядя на цифры, не так ли? – Не уверен. Я помню, как он подошел к двери в сейфовое помещение, что-то сказал про то, что нужно открыть эту дверь, а потом повернул диск. Мейсон опять усмехнулся. – Все правильно, Перкинс. Дункан сказал, что собирается открыть дверь в сейфовое помещение. Но дело в том, что она не была заперта. Он ее как раз запирал. – Да вы спятили! – закричал Дункан. – Что вы задумали? Что вы вообще несете? – Ваш сообщник Артур Маннинг убил Гриба, выхватив пистолет из ящика письменного стола, – начал спокойно объяснять Мейсон. – А после того, как он выстрелил в голову Грибу, он оказался в ловушке в кабинете из-за того, что пришла Сильвия Оксман. Ему негде было спрятаться, кроме как в сейфовом помещении. Вы заранее договорились с Маннингом об этом убийстве. Вы хотели избавиться от Гриба. Отношения у вас не складывались, вы постоянно ругались. Гриб начал за вами следить, проверять, что вы делаете. Вы очень искусно подготовили себе алиби, отправившись в Лос-Анджелес, чтобы подать иск в федеральный суд. Вы знали, что на протяжении вечера Гриб обязательно вызовет к себе Маннинга. Маннинг должен был выхватить пистолет Гриба из ящика, застрелить его, потом бросить оружие так, чтобы смерть выглядела как самоубийство, затем выскользнуть из кабинета и захлопнуть за собой дверь. И Гриб на самом деле вызвал Маннинга, чтобы дать ему какое-то поручение. Но Маннинг не мог захлопнуть и запереть за собой дверь, не вызвав при этом подозрений Гриба, поскольку предполагалось, что он сразу уйдет после того, как выслушает указания. Манинг выхватил пистолет и застрелил Гриба, когда от борта отходил очередной катер. Тарахтение мотора заглушило звук выстрела. Но оно же заглушило и сигнал из коридора, прозвучавший, когда по нему шла Сильвия Оксман. И до того, как Маннинг успел опомниться, бросить пистолет или подбросить еще какие-то улики, он услышал голос Сильвии Оксман из приемной: «Эй, есть кто-нибудь? Можно зайти?» – Что вы несете? – воскликнул Дункан, но Мейсон не обратил на него внимания. – Маннингу оставалось только одно. Он проскользнул в сейфовое помещение и закрыл за собой дверь. Но изнутри он ее запереть не мог. Он сидел там с орудием убийства и ждал возможности или сбежать, или пристрелить еще кого-то, чтобы освободить себе путь. Вполне естественно, что, когда вы, Дункан, поднялись на борт, вы сразу стали искать глазами Маннинга. Вы не увидели его в игровом зале, поэтому пошли к кабинету и застали меня в приемной. Вам пришлось открыть в дверь в кабинет – от этого было не уйти. Вы изобразили удивление при виде мертвого Гриба. Разумеется, вы хотели, чтобы его смерть выглядела как самоубийство, и принялись искать пистолет. Вы его не нашли и поняли, что что-то пошло не так. Вам не потребовалось много времени, чтобы понять, что именно. Маннингу помешали до того, как он успел подбросить оружие. Вы быстро соображаете и поняли, что он, вероятно, прячется в сейфовом помещении. Вы подумали, что или Перкинс, или я можем открыть это помещение, поэтому вы притворились, будто его открываете, но на самом деле вы заперли дверь. Вам повезло – Перкинс сыграл вам на руку, предложив не открывать ее. В противном случае вы, наверное, притворились бы, что забыли комбинацию. Бэзил Уилсон слушал Мейсона и хмурился все сильнее. – Вы, Дункан, очень хотели избавиться от нас с Перкинсом, поэтому вы обвинили меня в том, что я что-то прихватил из кабинета. Вы убедили Перкинса отвести меня в вашу каюту и обыскать, нажали тревожную кнопку для вызова Маннинга. Как только мы ушли, вы сразу же открыли сейфовое помещение и выпустили Маннинга. Вы быстро поняли, что в вашей версии имеется одно слабое место. Вам требовалось защитить себя, а поэтому никто не должен был догадаться, что вы с Маннингом сообщники. Поэтому вы договорились с Маннингом, что он скажет полиции. Он должен был заявить, будто видел, как вы возились у кресла, в котором сидел я, когда он сам вбежал в приемную. Таким образом ваша версия становилась более правдоподобной, устранялась возможность посчитать вас сообщниками, и подтверждалось, что вы находились в приемной, а никак не у двери в сейфовое помещение. Потом, когда Маннинга взял на работу Пол Дрейк, и он сообщил вам об этом, вы придумали историю о соревнованиях в стрельбе на складе. Она должна была подкрепить версию самоубийства. Пуля, которую Маннинг выковырял из балки, была выпущена сегодня утром. И пока вы всем этим занимались, вам в голову пришла отличная мысль: лучше свалить преступление на Сильвию Оксман. Поэтому вы велели Маннингу настаивать на самоубийстве, а сами были готовы отмахнуться от этой теории, если окажется, что получается все повесить на Сильвию. Дункан рассмеялся. – Это самая большая чушь, которую я когда-либо слышал, – заявил он. – Я знал, что вы изобретательный адвокат, но никогда бы не поверил, что вы способны придумать такое нелепое нагромождение домыслов, чтобы спасти свою клиентку. – Да, мистер Мейсон, боюсь, что ваша отчаянная попытка спасти миссис Оксман сработает как бумеранг, и вам на основании ваших собственных заявлений будет предъявлено обвинение в соучастии в преступлении… – подключился окружной прокурор. – Минутку, – перебил Мейсон. – Я ведь не просто так болтаю. У меня есть доказательства.