– Так это и есть вуалехвостые мавританские телескопы, которых иногда называют «рыбками смерти»? Стонтон промолчал. Мейсон с любопытством разглядывал рыбок, их развевающиеся, как черные мантии, плавники, глаза навыкате, черные, как и тела рыбок. – Мне все ясно, – наконец сказал он. – Что касается меня, мне эти рыбки безразличны, но в них, несомненно, есть что-то зловещее. – Прошу садиться, – предложил Стонтон с некоторым сомнением в голосе. Мейсон подождал, пока сядет Салли Мэдисон, потом удобно развалился на стуле, вытянув ноги. Он улыбнулся Стонтону и сказал: – Вы избавите себя от неприятностей и нервного напряжения, если начнете рассказ с самого начала. – Быть может, вы скажете мне, что именно вас интересует? Мейсон указал на телефон: – Я свой вопрос задал. Все остальные вопросы вы услышите от полицейских. – Полицейских я не боюсь. Вам не удалось провести меня, мистер Мейсон, и я докажу это. – Прошу вас. – Мне нечего скрывать, я не совершал никакого преступления. Я принял вас в столь небывало поздний час, потому что знаю о вас и, в определенной степени, уважаю как профессионала. Но оскорблять себя я не позволю. – Кто передал вам рыбок? – На этот вопрос я отвечать не собираюсь. Мейсон вынул из рта сигарету, легким движением встал и подошел к телефону. Сняв трубку и набрав номер, он произнес: – Соедините меня с Управлением полиции. – Одну минутку, мистер Мейсон! – воскликнул Стонтон. – Вы слишком спешите! Вы пожалеете, если официально обвините меня. Не оборачиваясь и не отпуская трубки, Мейсон бросил через плечо: – Кто передал вам рыбок, Стонтон? – Если вы так настаиваете, я отвечу: мне передал их Харрингтон Фолкнер! – раздраженно выпалил Стонтон. – Я так и думал, – сказал Мейсон и положил трубку. – Итак, – вызывающим тоном произнес Стонтон. – Рыбки принадлежат Харрингтону Фолкнеру. Он попросил меня позаботиться о них. Я страховал многие сделки компании по торговле недвижимости Фолкнера и Карсона и был рад оказать мистеру Фолкнеру услугу. Несомненно, такие действия не запрещены законом, и теперь вы, я надеюсь, понимаете, насколько опасны инсинуации, касающиеся кражи рыбок и моего преступного сговора с ворами. Мейсон вернулся к стулу, сел, скрестил длинные ноги и улыбнулся охваченному негодованием Стонтону. – Как доставили вам рыбок? В аквариуме, который сейчас стоит на шкафу? – Нет. Если мисс Мэдисон действительно работает в зоомагазине, то она сразу же узнает лечебный аквариум. Вытянутая форма выбрана для установки покрытых препаратом панелей. – В каком аквариуме были доставлены рыбки в ваш дом? Стонтон замялся, потом ответил: – Мистер Мейсон, я не понимаю, зачем вам знать все это? – Эти сведения могут иметь большое значение. – Я так не думаю. – Тогда выслушайте меня. Харрингтон Фолкнер доставил вам этих рыбок, он сделал это ради осуществления мошеннического замысла, частью которого явилось заявление о краже этих рыбок в полицию. Происходящее вряд ли понравится правоохранительным органам. Если вы как-то замешаны в этом деле, лучше снять с себя подозрения немедленно. – Я не знаю ни о каком преступном замысле. Мистер Фолкнер просто попросил меня присмотреть за рыбками. – Он сам привез их вам? – Именно так. – Когда? – В среду вечером. – В какое время? – Не помню точно, достаточно рано. – До обеда? – Думаю, да. – Как были доставлены вам рыбки? В каком контейнере? – Я уже говорил вам, что это – не ваше дело. Мейсон снова поднялся и подошел к телефону. Он снял трубку и стал набирать номер с выражением мрачной решимости на лице. – В ведре, – торопливо произнес Стонтон. Мейсон медленно, несколько неохотно положил трубку. – В каком ведре? – В обычном оцинкованном ведре. – Что он вам сказал? – Попросил позвонить в магазин Дэвида Роулинса и сообщить, что две очень ценные рыбки страдают болезнью жабр, от которой в магазине есть новое лекарство. Я должен был предложить сто долларов за лечение. Именно так я и поступил. Больше мне ничего не известно, мистер Мейсон. Я абсолютно чист. – Все не так просто, как вам кажется. – Мейсон еще не отошел от телефона. – Вы забыли о том, что сказали человеку из зоомагазина. – Что вы имеете в виду? – Вы сказали, что ваша жена больна и ее нельзя беспокоить. – Я не хотел вмешивать жену. – Почему? – Дело касается бизнеса, и я никогда не обсуждаю с ней подобные вопросы. – Но вы солгали человеку из зоомагазина? – Мне не нравится это слово. – Замените его любым, которое вам нравится, но вранье человеку из зоомагазина остается враньем. Вы не хотели, чтобы он вошел в дом и увидел рыбок. – Я не считаю ваше заявление справедливым, мистер Мейсон. – Подумайте над этим, Стонтон. Подумайте, как вы будете чувствовать себя в месте для дачи свидетельских показаний в зале суда перед присяжными, когда я подвергну вас перекрестному допросу. Насколько чистым вы окажетесь? Мейсон отошел к окну, рывком отодвинул тяжелую штору и встал там, повернувшись к присутствующим спиной и сунув руки в карманы. Стонтон прокашлялся, будто собираясь что-то сказать, потом заерзал на вращающемся кресле. Кресло слабо заскрипело. Мейсон не удосужился даже повернуться и секунд тридцать в полной тишине смотрел на часть дорожки, видимую из окна. Его молчание только усиливало царившую в комнате напряженность. Потом он резко повернулся. – Думаю, хватит на сегодня, – сказал он удивленной Салли Мэдисон. – Нам пора уходить. Слегка смущенный Стонтон проводил их к выходу. Дважды он пытался что-то сказать, но каждый раз так и не произнес ни слова. Мейсон не подбодрил его ни словом, ни жестом. На пороге Стонтон остановился, провожая взглядом поздних гостей. – Спокойной ночи, – произнес он дрожащим голосом. – Мы еще увидимся, – многозначительно сказал Мейсон и зашагал к своей машине.