Мейсон почувствовал прикосновение Салли Мэдисон – она стояла рядом. – Выйдите отсюда, – сказал адвокат. – Он… он?.. – Да, несомненно. Выйдите отсюда. Ни к чему не прикасайтесь. Достаточно оставить отпечаток пальца, и вам грозят серьезные неприятности. Что делает его жена? – Лежит на кровати. – Истерика? – Нет, скорее сильный приступ скорби. – Она так потрясена? – Обычный шок. – Она любила его? – Если да, то была дурой. Не могу сказать. Я считала, что она не способна испытывать какие-либо чувства, но, видимо, ошибалась. – Вы тоже редко выставляете свои чувства напоказ. Салли внимательно посмотрела на него. – А какой в этом смысл? – спросила она. – Никакого. Возвращайтесь к миссис Фолкнер, постарайтесь увести ее из спальни. Позвоните в «Детективное агентство Дрейка» и попросите Пола как можно скорее приехать сюда. Потом позвоните в полицию, в отдел по расследованию убийств, попросите к телефону лейтенанта Трэгга, скажите, что звоните от моего имени и хотите заявить об убийстве. – Что-нибудь еще? – Ни к чему не прикасайтесь в этой комнате. Постарайтесь увести миссис Фолкнер из спальни в гостиную и не выпускайте ее оттуда. Мейсон подождал, пока Салли Мэдисон выйдет из комнаты, потом стал медленно отходить от ванны, внимательно изучая малейшие детали и стараясь ни к чему не прикасаться руками. На полу рядом с телом лежало карманное увеличительное стекло с двумя линзами, диаметром примерно полтора дюйма каждая, прикрепленными к футляру из жесткой резины таким образом, чтобы убирать их в него, когда не используются. У стены, под раковиной, на полу валялись три популярных журнала форматом примерно девять на двенадцать дюймов. Мейсон наклонился, чтобы разглядеть даты выпуска. Самый верхний журнал был свежим, под ним лежал журнал трехмесячной давности, еще ниже – четырехмесячной. На верхнем журнале было чернильное пятно слегка изогнутой формы, длиной три-четыре дюйма. Ширина пятна постепенно уменьшалась от полудюйма. На стеклянной полочке над раковиной стояли две шестнадцатиунцевые [22] бутылочки с перекисью водорода, одна из них почти пустая, и помазок. Также там лежали безопасная бритва, край которой был еще покрыт пеной, и тюбик с кремом для бритья. Стреляли в левую сторону груди, в область сердца. Смерть наступила почти мгновенно. При падении тело, вероятно, задело столик, на котором стоял аквариум с рыбками. В одном из изогнутых осколков, валявшихся на полу, еще оставалось с полчашки воды. На полу, рядом с одной из рыбок, лежали чековая книжка и авторучка. Колпачок ручки валялся примерно в двух футах. Книжка была закрыта, ее края пропитались кровавой водой. Мейсон заметил, что примерно от половины чеков остались только корешки. Фолкнер в момент выстрела, вероятно, был в очках, левая линза разбилась при падении, осколки от нее лежали примерно в двух дюймах от головы. Правая линза осталась невредимой и отражала свет, казавшийся странно живым в этом царстве смерти, окрасившей пол ванной алыми пятнами. Мейсон внимательно рассмотрел перевернутый столик, чуть отойдя назад и наклонившись над ним. Он увидел на поверхности капли воды и частично размытое чернильное пятно. Потом Мейсон заметил предмет, до этого времени ускользавший от его внимания. На дне ванны на боку лежала эмалированная кастрюля емкостью примерно две кварты [23]. Мейсон уже заканчивал тщательное изучение комнаты, когда его позвала Салли. – Я все сделала, мистер Мейсон. Миссис Фолкнер находится в гостиной. Мистер Дрейк уже выехал сюда, и я известила о происшедшем полицию. – Лейтенанта Трэгга? – Лейтенанта Трэгга не оказалось на месте, сюда выехал сержант Дорсет. – Значит, повезло, – сказал Мейсон и добавил: – Убийце. Глава 7 Звук сирены, сначала похожий на писк назойливого комара, стремительно нарастал, потом, когда машина подъехала к дому, понизился от пронзительного требования уступить дорогу до басовитого протеста и наконец смолк. На крыльце послышались тяжелые шаги, и Мейсон распахнул входную дверь. – А вы что здесь делаете, черт возьми? – воскликнул сержант Дорсет. – Организую торжественную встречу, – сухо ответил Мейсон. – Входите. Полицейские прошли в комнату, даже не сняв шляп, и с любопытством уставились на женщин. На Салли Мэдисон – спокойную и собранную, с ничего не выражающим кукольным лицом, на миссис Фолкнер – откинувшуюся на спинку кушетки, с красными от слез глазами, издававшую звуки, слишком размеренные для рыданий и слишком тихие для стонов. – О’кей, что расскажете на этот раз? – обратился сержант Дорсет к Мейсону. Мейсон учтиво улыбнулся: – Не стоит горячиться, сержант. Тело обнаружил не я. – А кто? Мейсон кивнул в сторону женщины на кушетке. – Она его жена? – Если быть точным, сержант, а я уверен, что вы этого хотите, она – его вдова. Дорсет подошел к миссис Фолкнер и, просто сдвинув шляпу на затылок, дал ей понять, что хочет задать несколько вопросов. Остальные полицейские, разбежавшиеся по дому в поисках тела, почти одновременно собрались у двери ванной. Сержант Дорсет подождал, пока миссис Фолкнер посмотрит на него. – Итак? – произнес он наконец. – Я действительно любила Харри, – едва слышно сказала миссис Фолкнер. – У нас случались ссоры, иногда он был просто невыносим, но… – Об этом поговорим чуть позже, – прервал ее Дорсет. – Как давно вы его нашли? – Всего несколько минут назад. – Сколько? Пять? Десять? Пятнадцать? – Не думаю, что прошло уже десять минут. Скорее чуть больше пяти. – Мы ехали сюда шесть минут. – Мы позвонили вам сразу, как только я нашла его. – Насколько сразу? – Немедленно. – Через одну минуту? Две? Три? – Не более одной. – Как вы его нашли? – Я пошла в спальню и открыла дверь ванной комнаты. – Вы искали его? – Нет. Я пригласила мистера Мейсона войти и… – А он что здесь делает? – Он стоял у двери, когда я подъехала. Хотел поговорить с мужем. Дорсет резко повернулся к Мейсону. Тот кивнул. – Об этом поговорим чуть позже, – снова сказал сержант.