— О господи! — воскликнул Фулда и резко сел прямо. Мейсон повернулся к миссис Фулда. — Мне кажется, что вашему мужу следует выпить кофе, который вы собирались сварить. Она какое-то время оставалась в дверном проеме, потом прошла в кухню. Дверь за ней захлопнулась, однако через минуту миссис Фулда снова открыла ее и так и оставила. — Я не подумал о номерах производителя, — признался Фулда. — А следовало бы. Причем в первую очередь. — Я считал… Ну, я никак не предполагал, что меня разыщут таким образом и так быстро. — Так что вы нам скажете? — Мне требуется время, чтобы подумать. — Вы вернулись домой, разделись и решили, что вас никто не найдет. Однако сейчас ваша жена напугана до смерти, да и вы сами побледнели. Чего вы боитесь? — Я… я не знаю. — Хорошо. Давайте выяснять. Рассказывайте вашу версию, причем немедленно. Есть шанс, что нам удастся вам помочь. — Я… я не представляю, что делать. — Не тяните резину. — Я специализируюсь на звукозаписывающей аппаратуре… — Мы в курсе. — Записываю разговоры — в случаях шантажа и все в таком роде, а также заявления и показания под присягой, слушания дел в судах. То есть как разговоры, в которых участвуют преступники, так и разговоры, в которых не идет речь ни о какой уголовно наказуемой деятельности. — Переходите к гостинице «Кеймонт», — велел Мейсон. — Не так давно меня нанимал Моррис Албург. Это было… ну, в общем, конфиденциальное задание. — Оно таким не останется. — Но пока остается. — Когда вопросы начнет задавать окружной прокурор… — Ну, тогда другое дело. — Да, тогда я прочитаю о вас в газетах. — Хорошо, я вам кое-что открою, — вздохнул Фулда. — Речь шла о шантаже, я прекрасно выполнил задание. Но оно останется конфиденциальным, пока вы не прочитаете о нем в газетах. — Давно? — Чуть больше года назад. — А потом? — Вчера во второй половине дня ко мне пришел Моррис Албург. Он хотел, чтобы я установил аппаратуру в гостинице «Кеймонт» и… естественно, все было строго конфиденциально и… — Вас совсем не это волнует, — перебил Мейсон. — Расскажите, почему вы так забеспокоились? — Албург признался мне, что его разыскивает полиция. Таким образом я оказался в крайне затруднительном положении. — Албург объяснил вам, почему его разыскивает полиция? — Он просто сказал, что его ищут, а он пока старается не высовываться. — Но вы тем не менее взялись за работу, зная об этом. Фулда угрюмо кивнул. — Вам не требуется пересказывать полиции все разговоры, имевшие место между вами и вашим клиентом, — сообщил Мейсон. — Что касается вас, это было просто рутинное задание. Что вы предприняли? — Собрал свою аппаратуру и отправился в гостиницу. Я сказал портье, что вечерним самолетом прилетает моя сестра и мне нужны два номера, желательно соседних. — Он отказался их вам предоставить? — Он сказал, что двух соседних у него нет, но он может предложить два номера на одном этаже. Я спросил, как они расположены. Он назвал только цифры — семьсот двадцать первый и семьсот двадцать пятый. В таком случае, заявил я, мне нужно на них посмотреть. — Вы поднялись наверх? Фулда кивнул. — Что потом? — Расположение оказалось просто идеальным. Я спустился вниз и сказал, что беру их и немного посплю перед ужином. Я попросил меня не беспокоить, потому что вечером мне нужно ехать в аэропорт встречать сестру. — Как на ваши слова отреагировал портье? — Многозначительно улыбнулся и ничего не сказал. — Что вы сделали? — Все звукозаписывающее оборудование размещается в чемоданах, коробках для шляп и тому подобном. Вернее, это не совсем обычные чемоданы и коробки, но внешне они похожи на них. — Я знаю. — Подносчик багажа прикатил тележку, мы все на нее загрузили и подняли наверх. Часть отнесли в семьсот двадцать первый номер, часть в семьсот двадцать пятый. — А дальше? — После того как носильщик ушел, я сам перетащил все в семьсот двадцать пятый, оставив в семьсот двадцать первом только микрофон. Мне удалось его удачно спрятать. — Как? В стене? — поинтересовался Мейсон. — Нет. Новейшие приспособления гораздо более хитрые, чем старые. Жучок размещался в ночнике, который я прикрепил над кроватью. Конечно, от такой гостиницы обычно не ожидаешь лампы над кроватью, но для моих целей он подходил прекрасно. Я протянул провода вдоль плинтусов, потом сквозь дверную коробку и дальше по коридору в семьсот двадцать первый номер. Мне приходилось работать быстро, но я был готов к этому и все сделал хорошо. — А потом? — Я проверил, работает ли оборудование, а затем оставил сообщение для Морриса Албурга, что все готово и чтобы он приходил в семьсот двадцать первый номер. — Каким образом вы оставили сообщение? — Он дал мне номер телефона. Я позвонил туда и попросил передать Моррису, что звонил Арт, сказал, что все в порядке, и назвал номер в гостинице. — Это все? — Да. — А дальше? — Я расположился в семьсот двадцать пятом номере. — Аппаратура работает автоматически? — Да, но я должен был проверить, что все идет нормально. Я подумал, что Албург, наверное, захочет иметь свидетеля. Оборудование совсем новое, я планировал посмотреть его в действии. Это необходимо, если приходится потом выступать свидетелем. Нельзя представлять доказательства, если заявляешь, что выходил из комнаты, когда аппаратура работала, а вернувшись, обнаружил записанные ацетатные диски. — Не пытайтесь учить меня праву и правилам представления доказательств, — перебил Мейсон. — Рассказывайте, что вы делали. — Лег на кровать в семьсот двадцать пятом номере и заснул. — Когда вы проснулись? — Примерно в половине девятого или в девять. Я вышел перекусить и снова позвонил по номеру, оставленному Албургом, чтобы проверить, передали ли ему мое послание. Там ответили, что Моррис заходил и все знает. — Вы им не представлялись? — Просто назвался Артом. — Что потом?