Поразительно, что это алиби могло бы сработать, если бы не один известный адвокат, который рьяно взялся за сбор доказательств в пользу миссис Фарго. Его попытки не только потерпели крах, но и помогли полиции получить список фамилий и адресов людей, которые ехали на том автобусе в Сакраменто. Одна из пассажирок, миссис Ньютон Мейнард, тридцати одного года, проживающая по адресу Саут-Гредли-авеню, дом 906, совершенно уверена, что миссис Фарго села в автобус в Бейкерсфилде. “Я хорошо помню, как она подъехала на такси, — заявила миссис Мейнард полиции. — Я обратила на нее внимание, потому что на ней была черная шляпа с густой черной вуалью, она вручила шоферу купюру, не стала дожидаться сдачи и поспешила в дамскую комнату в здании автобусного вокзала. Я тогда подумала, что у нее, вероятно, умер кто-то из родных или близких и у нее горе. Я решила попробовать ее как-то утешить, если представится удобный случай. Вы можете представить себе мое удивление, когда эта особа появилась из дамской комнаты и встала в очередь — присоединилась к пассажирам, ожидающим посадки в автобус. Она выглядела возбужденной, но совсем не подавленной. Шляпа с вуалью исчезла, на ней был маленький черный вельветовый берет, который раньше, наверное, лежал у нее в сумочке. Я обратила внимание, что она пытается завязать разговор то с одним, то с другим пассажиром на пути во Фресно. Это была миссис Фарго. Я в этом уверена так же, как в том, что сейчас стою тут перед вами. У меня хорошая память на лица, и мне, естественно, стало любопытно, потому что я видела, как она подъехала на такси в шляпе с вуалью. Я очень внимательно ее рассматривала и гадала, что же вызвало такую резкую перемену. Из тихой женщины, закрывающей лицо вуалью, вроде бы не желающей общаться с людьми, она вдруг превратилась в жизнерадостную, оживленно болтающую молодую женщину, которая хочет перезнакомиться со всеми пассажирами автобуса. Более того, я была одной из немногих, кто ехал на автобусе из Лос-Анджелеса. Часть пассажиров сошла в Бейкерсфилде, часть во Фресно, часть в Стоктоне. Миссис Фарго не было в автобусе, когда он выезжал из Лос-Анджелеса. Мне нравится общаться с людьми во время путешествий, к тому же я просто разглядывала на вокзале пассажиров, которые собирались ехать вместе со мной из Лос-Анджелеса, а потом еще и в автобусе. И я абсолютно уверена, что миссис Фарго не было в автобусе, когда он отправлялся из Лос-Анджелеса, и села она в Бейкерсфилде”». Мейсон сложил газету, бросил ее на письменный стол и сказал: — Ну, вот что у нас получилось, Делла. — Это у нее получилось, шеф. — Делла, тебе не показалось, что описание мужчины, зафрахтовавшего самолет, соответствует описанию одного нашего знакомого? — спросил Мейсон. Она задумалась. — Ты имеешь в виду Пьера, метрдотеля из «Золотого гуся»? — Я не утверждаю, что это точно он, но описание подходит, — заметил Мейсон. — Подходит, — согласилась Делла Стрит. — Шеф, как ты считаешь… Телефон на столе Деллы Стрит снова зазвонил. Секретарша сняла трубку. Послушав пару секунд, она сказала: — Не кладите трубку, мистер Селлерс. Я думаю, что он захочет с вами поговорить. — Она повернулась к Мейсону. — Это Кларк Селлерс. Готов сообщить тебе результат графологической экспертизы. Мейсон подошел к столу и взял трубку. — Да, Кларк? Что там у вас? — спросил Мейсон. — Я очень тщательно изучил почерк на конверте, который вы мне дали, и сравнил с образцами почерка Миртл Фарго. Писал один и тот же человек. Мейсон задумался на мгновение, затем спросил: — Это означает, что Миртл Фарго написала на конверте «Перри Мейсону, адвокату»? — Если на образцах ее почерк, то да. Все это писал один человек. Конечно, я не могу идентифицировать человека, я могу только идентифицировать почерк. Это вам поможет? — Боюсь, что это только ставит меня в более трудное положение, — ответил Мейсон и повесил трубку. — Плохо дело? — спросила Делла Стрит. — Плохо, — кивнул Мейсон. — Мы влипли по уши с этим делом Фарго. Деньги прислала она. — Но ты можешь их не принимать. Мейсон покачал головой. — Я не мог остаться равнодушным, услышав ее перепуганный голос. Она тогда была в беде, а теперь оказалась в еще худшем положении. А моя работа — представлять людей, попавших в беду, и делать для них все что могу. — Я тебя не понимаю. Как ты собираешься представлять ее в суде? Ясно, что она виновна и… — Откуда ты знаешь, что она виновна? — Вспомни об имеющихся доказательствах, — предложила Делла Стрит. — Вот в этом-то все и дело, — сказал Мейсон. — Давай посмотрим на доказательства и забудем все, что она говорила. Предположим, она была заперта в спальне, когда я находился в доме Фарго. Она собиралась ехать автобусом, отправляющимся в восемь сорок пять. Они поругались с мужем. Она дала ему понять, что знает про любовницу. Он попытался ее задушить. Она побежала в спальню и там заперлась. После моего ухода она попробовала сбежать. Он попытался ее схватить и снова стал душить. Она воткнула в него нож. Вот на что указывают доказательства. Но она надеялась выйти сухой из воды. Она побежала к машине, поехала на автобусный вокзал, поставила машину там на стоянку, позвонила какому-то другу и попросила зафрахтовать самолет. — Другу или любовнику? — с сомнением в голосе спросила Делла Стрит. — Сомневаюсь, что любовнику. Думаю, что это мог быть тот же человек, через которого она передавала мне деньги — тот посыльный, который привез их в «Золотой гусь»… Если слушать то, что она рассказывает, можно и впрямь подумать, что она совершила убийство. Факты же показывают, что эта женщина дико боялась мужа и пыталась защититься. Это была самооборона, а потом она допустила ошибку, пытаясь скрыться. Надо будет попросить Пола Дрейка найти этого посыльного. Кларк Селлерс утверждает, что адрес на конверте с деньгами написан тем же почерком, что и записка, которую миссис Фарго оставила для меня у матери, и поэтому выбора у меня нет. Она моя клиентка. Я уже начал ее представлять и буду дальше за нее бороться. Мейсон немного помолчал, потом заговорил снова: — Интересно то, что алиби Миртл Фарго могло и сработать, если бы я, черт побери, не проявил такого рвения. Пассажиры запомнили бы, что она ехала в том автобусе, а полиция никогда не смогла бы разыскать всех пассажиров, которые были в нем, а значит… — Может, они бы сами объявились, узнав из СМИ о таком громком деле? — спросила Делла Стрит. — Не больше десяти процентов пассажиров, — ответил Мейсон. — Предположим, ты ехала бы в том автобусе. Обычный человек не хочет участвовать ни в каком деле об убийстве, не хочет, чтобы адвокаты подвергали его перекрестному допросу, снова и снова задавали вопросы об опознании. Вот ты едешь в автобусе. Вероятно, ты запомнишь человека, который сидел рядом с тобой, да и то если вы разговаривали. Но сможешь ли ты опознать пассажира, на которого ты не обратила особого внимания? И даже если ты считаешь, что можешь опознать, будешь ли ты уверена в этом настолько, чтобы устоять против опытного адвоката, который проводит перекрестный допрос и пытается тебя дискредитировать? Например, адвокат скажет: «Отлично, мисс Стрит, вы смогли опознать обвиняемую как одну из пассажирок этого автобуса, а теперь, пожалуйста, опишите всех пассажиров, которые ехали в том автобусе. Начинайте с тех, которые сидели в первом ряду слева, и двигайтесь назад. И, пожалуйста, описывайте подробно». И что ты сделаешь в таком случае? — Вероятно, рухну, лишившись чувств, — улыбнулась Делла Стрит. — У тебя точно возникнут проблемы с описанием пассажиров. И многих ты описать вообще не сможешь, — продолжал Мейсон. — Затем адвокат повернется к присяжным и скажет: «Вот видите. Она заставила себя поверить в то, что помнит обвиняемую, потому что видела ее фотографии в газетах, ее приглашали на опознание в тюрьму, и она слышала показания других свидетелей, но на самом деле она не помнит четко, как выглядели другие пассажиры этого автобуса. Возьмите, например, мужчину, который сидел в кресле сразу за ней. Она помнит только, что это был пожилой человек в сером костюме. Она не помнит, какие у него были усы, если вообще были, был ли он в очках, седые у него волосы или темные, курил он или не курил, какого цвета у него была рубашка, какого цвета галстук. Про женщину в кресле впереди она говорит, что у той были крашенные хной волосы. И это все, что она знает про нее. Тем не менее она приходит в суд и опознает обвиняемую, которая была одной из пассажирок автобуса. Она могла ее заметить, но обратить не больше внимания, чем на других…» — Хватит! — перебила Делла Стрит, когда Мейсон стал непроизвольно жестикулировать. — Ты меня убедил. Мейсон улыбнулся. — На минуту мне показалось, что я выступаю перед присяжными. Но это ответ на твой вопрос, Делла. Многие из этих пассажиров никогда бы не явились в суд, чтобы не подвергаться перекрестному допросу. Это тяжкое испытание. Многие из них могут только опознать обвиняемую как одну из пассажиров, но не могут поклясться, где она села в автобус. — А разве полиция не планировала допросить других пассажиров, когда они сойдут с автобуса в Сакраменто? — спросила Делла Стрит. — Очевидно, нет. Тогда они хотели просто арестовать Миртл Фарго. Они получили по телеграфу ордер, отправленный лейтенантом Трэггом, и собирались арестовать ее, как только она сойдет с автобуса. Мысль о том, что она пытается обеспечить себе алиби, просто не приходила им в голову. — Что ты собираешься делать, шеф? В особенности теперь, когда ты получил отчет Кларка Селлерса. Мейсон протянул руку за шляпой. — Я собираюсь навестить свою клиентку и посмотреть, можно ли еще как-то исправить положение… Вероятно, мало что можно сделать. Глава 16 Перри Мейсон смотрел на репортеров с улыбкой. — Вот так и улыбайтесь, пожалуйста, — попросил один из фотографов. Ярко мелькнули вспышки. — Вы ведь сильно рискуете, господин адвокат? — задал вопрос один из репортеров. — И что? Я уже вышел на ринг, значит, нужно бороться, — ответил Мейсон. — А какое у вас самое уязвимое место? — спросил репортер. Мейсон не удостоил его ответом, тем более что с вопросом сразу влез очередной журналист: — Мистер Мейсон, прежде всего ответьте нам на вопрос: вы представляете или не представляете Миртл Фарго? — Без комментариев. — Вы пришли, чтобы увидеться с ней? — Верно. — Но к тем, кто находится в тюрьме, пускают только их адвокатов. Таковы правила. — Неверно. — Ну, вы должны быть адвокатом. — Я адвокат.