— Предположим, в конверте лежат деньги? Например, тысячедолларовые купюры, которые он хотел подарить своей секретарше в случае своей смерти? Вы хотите нести ответственность за вскрытие конверта? Отвечать придется перед судом, который будет заниматься утверждением завещания. Вы уверены, что суд и оценщики поверят вам на слово? Как вы докажете, сколько там было денег? А если вас обвинят в том, что прихватили парочку тысячедолларовых купюр? Вы знаете, что говорит закон о вскрытии сейфов? Вы не имеете права их вскрывать. И банк не имеет такого права. Шкатулку нужно опечатать и вскрывать только в присутствии оценщика из налоговой инспекции, который будет заниматься оценкой наследуемого имущества. — Он все правильно говорит, — заявил Бум, поворачиваясь к Мейбел Нордж. — Дурак! — взорвалась она. Бум побагровел. — Повторяю вам: жена планировала убить мистера Дейвенпорта. Он знал об этом. В этом конверте лежат улики, которые свяжут ее с еще одним убийством. Мейсон пожал плечами. — Под вашу ответственность, — сказал он полицейскому. — Мне лично неприятностей не хочется. — Да открывайте же его, наконец! — закричала Мейбел Нордж. — Неужели вы не видите, что он просто морочит вам голову, чтобы не дать добраться до тех улик, которые мистер Дейвенпорт хотел вам передать? Полицейский взял конверт в руки. — Подождите минутку, — остановил его Мейсон. — Вам совсем необязательно слушать мои советы. И девушку не нужно слушать. У вас же есть окружной прокурор. Вот и позвоните ему. И спросите у него, что вам делать. — Дельная мысль! — обрадовался Бум и пошел к телефону. — Передайте ему мое предложение, — продолжал говорить Мейсон. — Я считаю, что конверт нужно вскрывать только в присутствии оценщика из налоговой инспекции, который будет заниматься оценкой наследуемого имущества. Также, если вы опасаетесь, что с содержимым конверта что-то может случиться, он должен быть сдан на хранение. Я предлагаю вам надежно обеспечить его сохранность. — Что вы имеете в виду? — Письмо лежит в шкатулке. Положите шкатулку в сейф. Но вы должны проявлять большую осторожность и проследить, чтобы никто даже не касался конверта и уж тем более его содержимого. — Он нарочно болтает, чтобы отвлечь вас от выполнения ваших обязанностей. Не позволяйте ему вас отвлекать! — закричала Мейбел Нордж. — Открывайте конверт и доставайте доказательства. Мейсон зевнул. — Как это утомительно! Я не собираюсь с вами пререкаться. Я хочу лишь, чтобы конверт доставили в окружную прокуратуру. А для этого нужно принять элементарные меры предосторожности, чтобы конверт раньше времени не вскрыло никакое неуполномоченное на это лицо. — Дайте мне наконец поговорить с прокурором! — рявкнул Бум. Он снял трубку, а когда его соединили с окружным прокурором, сообщил: — Говорит Сидней Бум. Я сейчас в Парадайсе. Извините, что беспокою в такое позднее время, но у меня срочный вопрос. Умер Эд Дейвенпорт. Я сейчас разговариваю с адвокатом, который утверждает, что уполномочен заниматься имущественными вопросами. В конторе Дейвенпорта оставлено письмо, которое нужно вскрыть в случае его смерти. Адвокат, представляющий интересы вдовы, утверждает, что никто не имеет права его вскрывать, кроме как в присутствии оценщика из налоговой инспекции, который будет заниматься оценкой наследуемого имущества… Нет, оно не адресовано полиции. На конверте просто написано: «Вскрыть в случае моей смерти и передать содержимое властям». — Скажите ему, что письмо было отдано мне и находилось у меня, — влезла Мейбел Нордж. — Оно находилось не у вас, а в вашем письменном столе, — поправил ее Мейсон. — А вы здесь больше не работаете. — Да замолчите же, наконец! Как я вас ненавижу! — крикнула девушка. — Охотно верю, что это так и есть, — заявил ей Мейсон. — И скажите окружному прокурору, что какая-то женщина записывает все, что здесь говорится, — добавила Мейбел Нордж, обращаясь к полицейскому. — Тихо! Мне ничего не слышно! — прошипел Бум. Какое-то время Бум слушал, что ему говорили, потом снова заговорил сам: — Адвоката зовут Перри Мейсон… О, вы про него слышали?.. Да, мне имя тоже кажется знакомым… Да, все так и есть… Он не возражает, чтобы конверт, который лежит в шкатулке, хранился у вас в сейфе, пока его не вскроют в суде в присутствии судьи и оценщика. Он предполагает, что там деньги… Хорошо. Бум положил трубку. — Конечно, вы, мистер Бум, лично несете за этот конверт ответственность, — сказал Мейсон. — Да, я забираю эту шкатулку под свою ответственность. — Вы доставите ее в прокуратуру и передадите окружному прокурору? — Да, я прослежу, чтобы она попала к окружному прокурору. — Вы прямо сейчас ее отвезете? — Нет, у меня еще много дел сегодня. Завтра отдам ему. Прокурор сказал, что с этим можно подождать до завтра. Но я приму меры, чтобы с конвертом за это время ничего не случилось. — Ну что ж, — вздохнул Мейсон. — Я возражаю против того, чтобы вы забирали конверт, но раз вы так настаиваете, я ожидаю, что вы проследите, чтобы конверт никто не вскрывал. — Я забираю его с собой, — объявил Бум. — На всякий случай мне нужна ваша визитка. Но если вдруг окажется, что вы не представляете вдову… Хотя вы же адвокат. Не мне вам объяснять про вашу ответственность. — Вы абсолютно правы. Мне не нужно это объяснять, — весело произнес Мейсон. — Вот моя визитка. Сидней Бум отправился к своей машине, держа шкатулку под мышкой. — Я еду с вами, — объявила Мейбел Нордж. Делла Стрит подождала, пока не хлопнула входная дверь, затем посмотрела на Перри Мейсона. — Быстро сними чайник с плиты, — велел Мейсон. — И протри его какой-нибудь тряпкой, чтобы на нем не осталось никаких отпечатков пальцев. И по ручкам тоже тряпкой пройдись. Они могут вернуться, а если увидят чайник на плите, то могут и сообразить, чем мы тут занимались. Делла Стрит бросилась в кухню, вернулась через несколько минут и доложила: — Все в порядке. — Замечательно, — кивнул Мейсон. — Гасим свет и уходим. — Шеф, эта секретарша может уговорить Бума вскрыть конверт. — Надеюсь, что не сразу, — ответил Мейсон. — Наша главная проблема, Делла, заключается в том, чтобы к письму не прикасались до тех пор, пока клей полностью не высохнет. Если же его попытаются прочитать в ближайшее время, то поймут, что конверт вскрывали над паром, а потом снова заклеили. — Боюсь, она все-таки уговорит Бума его вскрыть. — Не раньше, чем он доберется до окружного прокурора. — Хочешь поспорить? — предложила Делла Стрит. Внезапно тишину прорезал телефонный звонок. Мейсон посмотрел на Деллу Стрит. Телефон продолжал звонить. — Отвечать будем? — спросила Делла Стрит. Мейсон кивнул. — Сними трубку, Делла. Отвечай уклончиво. Вначале постарайся выяснить, кто звонит. Делла Стрит подняла трубку. — Алло! — произнесла она, потом молчала несколько секунд, слушая, наконец сказала: — Да. — После этого она прикрыла микрофон рукой и шепнула Мейсону: — Звонят из Бейкерсфилда, из уличной телефонной будки. Слышно, как бросают монетки. — А как-то представились? — уточнил Мейсон. — Телефонистка сказала, что этот номер вызывает Бейкерсфилд, номер без указания лица, — сообщила Делла, потом резко сняла руку с микрофона. — Алло! Некоторое время она явно слушала в растерянности, затем схватила карандаш и что-то записала на листке бумаги. Потом Делла Стрит недоуменно взглянула на Мейсона. — Алло! Алло… алло… Говорите! Девушка, нас, кажется, разъединили. Я разговаривала с Бейкерсфилдом… Вы уверены? Делла Стрит положила трубку на рычаг. — Кто это был? — спросил Мейсон. — Когда я ответила, послышался мужской голос, — сообщила Делла Стрит. — Звонили из телефонной будки в Бейкерсфилде, телефонистке назвали только номер, без фамилии абонента. Потом этот мужчина сказал: «”Тихоокеанские палисады”, мотель в Сан-Бернардино, тринадцатый домик». Сразу же после этого связь оборвалась. Я подумала, что нас разъединили, но телефонистка сказала, что он повесил трубку. — Черт побери! — воскликнул Мейсон. — Он не представился? — Нет. Сказал только одну эту фразу. — Звонили из уличной будки и телефонистке назвали только номер? — Да. Мейсон поднялся с кресла и принялся мерить шагами помещение. Делла Стрит с беспокойством наблюдала за ним. — Что случится, если Мейбел Нордж убедит Бума вскрыть конверт? — спросила она.