— И нас никто не допрашивал, — заметил Мейсон. — Пока нас еще никто не успел найти. — Не станут ли СМИ в Лос-Анджелесе намекать, что мы сбежали, чтобы избежать расспросов? — спросила Делла Стрит. — Нет. Они узнают, что мы вылетели в Оровилл. Они свяжутся с местными репортерами и попросят их собрать материал здесь, а потом переслать его им. До тех пор они станут говорить, что мы временно недоступны, но будут вынуждены сообщить, что мы сотрудничаем с властями на севере. Самолет начал снижаться, слегка опустив нос вниз. — Тебе довольно скоро придется придумывать, как избежать ответов на вопросы, — заметила Делла Стрит. Мейсон кивнул. — И что ты собираешься делать? — Не могу тебе сказать, пока не услышу вопросов. — Во всяком случае, ты хоть немного поспал в самолете. — А ты как себя чувствуешь, Делла? — Неплохо, но я слишком волнуюсь, чтобы уснуть. — Пусть они вначале допросят меня, — сказал Мейсон. — Если они попробуют допрашивать тебя отдельно, говори им, что, поскольку ты моя секретарша, на все вопросы первым должен отвечать я, а ты уже будешь отвечать на вопросы по темам, по которым я посчитал возможным высказаться. Ты не хочешь рисковать разглашением сведений, которые я считаю конфиденциальными, и поэтому не сможешь ответить на вопросы по определенным темам. Ты не юрист и не знаешь юридических тонкостей, поэтому предпочитаешь, чтобы решения принимал я. — А что именно из того, что мы делали, что мы знаем, что говорили мы сами и что говорили нам, является конфиденциальной информацией и не подлежит разглашению? Мейсон едва заметно пожал плечами и достал из кармана блокнот. — Вопрос, конечно, интересный. Юристы и в частности судьи смотрят на него по-разному. Например, при рассмотрении дела Галлахара против Уильямсона, в соответствии с Материалами судебных дел штата Калифорния, 23–331, было признано, что в целом заявления, сделанные клиентом в присутствии третьих лиц, не являются сделанными в конфиденциальном порядке и адвокат обязан их обнародовать. Позднее, при рассмотрении дела по обвинению Риттенхауса (Материалы судебных дел штата Калифорния, 56–541), было решено, что третье лицо, не подпадающее под определение близкого родственника, которое слышало разговор между адвокатом и клиентом, может огласить все, что слышало. Потом еще было дело по обвинению Уайта (Материалы судебных дел штата Калифорния, 102–647). При его рассмотрении решили, что разговоры между адвокатом и его клиентами в присутствии третьих лиц не являются конфиденциальными. Однако в том случае возник вопрос, являлся ли разговор конфиденциальным по своей сути. Обычно суд считает, что адвокат может давать показания, если разговор с подзащитным происходил в присутствии третьих лиц. Могу упомянуть еще одно, более позднее дело по обвинению Холла (Материалы судебных дел штата Калифорния, 55–343, 2д). Там было вынесено решение, что разговоры адвоката с клиентом в присутствии третьего лица не являются конфиденциальными. Я ругаю себя за то, что допустил присутствие Сары Энсел при том разговоре. — Но, шеф, ты же не мог ожидать такого развития событий. — Почему нет? — спросил Мейсон. — Предполагается, что адвокат должен предвидеть вещи, которые только могут случиться. Не так уж неразумно предположить, что две женщины поссорятся, и если нет веской причины для присутствия третьего лица, то адвокат не должен… — Боже, шеф, но ведь говорила-то все время она! — перебила Делла Стрит. — Мирна Дейвенпорт не смогла бы тебе рассказать все, что нужно. — Она умеет говорить по-английски, — заметил Мейсон. — В переводчике не нуждается. Хотя, конечно, Сара Энсел доминировала и играла главную роль. Самолет пролетел над Оровиллом, причем он уже снизился настолько, что можно было разглядеть отдельные дома — большие, просторные, удачно построенные рядом с создающими тень деревьями. — Какие красивые деревья, — заметила Делла Стрит. — Пролетая над ними, видно, какие они огромные. — Летом здесь жарко, — сказал Мейсон. — Природа помогает пережить жару с помощью этих больших деревьев с пышной листвой, это своего рода компенсация, ведь в тени этих деревьев получается настоящий рай. Фиговые деревья вырастают здесь до неимоверной высоты и дают густую тень. Ну, вот мы и на месте, Делла. Пристегни ремень. Самолет резко нырнул вниз, сделал круг, коснулся взлетно-посадочной полосы и порулил по ней к зданию аэропорта. Навстречу самолету спешила группа мужчин. Первыми бежали фотокорреспонденты с камерами и вспышками наготове. За ними, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, но тем не менее поторапливаясь, шла группа людей, явно представляющих официальные инстанции. Мейсон и Делла Стрит вышли из самолета и встали рядом с ним, позируя фотокорреспондентам. Мелькали вспышки, газетчики хотели сделать побольше фотографий. Репортеры достали блокноты и карандаши, готовясь взять интервью. Вперед выступил один из репортеров. — Представьтесь, пожалуйста, — попросил он. — Перри Мейсон, — улыбнулся адвокат. — Ваше полное имя? — Перри Мейсон. — А вы? — повернулся репортер к Делле Стрит. — Мисс Делла Стрит. — Личный секретарь мистера Мейсона? — Да. — Спасибо, — поблагодарил репортер, пожимая руку Мейсону. — Не стоит благодарности, — ответил Мейсон, затем внезапно улыбка застыла у него на губах — он почувствовал, как репортер сунул ему в руку сложенную записку. Мейсон быстро опустил руку в карман пиджака и улыбнулся полноватому господину моложавого вида, который вышел вперед, расталкивая других. — Мистер Халдер? — спросил Мейсон. — Совершенно верно. Я окружной прокурор, а это шериф нашего округа. Здесь также присутствует один из моих заместителей. Мне хотелось бы, если не возражаете, чтобы мы сразу же проехали в прокуратуру, мистер Мейсон. — Рад сделать все, как вам удобно, — продолжал улыбаться Мейсон. — У нас здесь стоит машина, мы отвезем вас в прокуратуру и постараемся закончить допрос как можно быстрее. — Хорошо, — кивнул Мейсон. — Мой пилот имеет лицензию и на полеты в ночное время, поэтому мы можем вылететь обратно и после того, как стемнеет, фактически в любое время. — Мне очень жаль, что вам пришлось пойти на дополнительные расходы и арендовать самолет, мистер Мейсон, но… я тут ничего не мог поделать. Нам приходится сводить к минимуму служебные расходы. — Я вас прекрасно понимаю, — беззаботным тоном сказал Мейсон. — Ничего страшного, не беспокойтесь по этому поводу. Халдер повернулся к журналистам: — Мне очень жаль разочаровывать вас, ребята, но я не хочу, чтобы вы сейчас забрасывали мистера Мейсона вопросами. Я сам хочу поговорить с ним и задать вопросы, которые считаю нужными. После этого я сделаю заявление для прессы, или мы вместе с мистером Мейсоном можем созвать пресс-конференцию, если он не будет против. — Я никогда не возражаю против прессы, — заявил Мейсон, дружески улыбаясь газетчикам. — Я делюсь с репортерами всей информацией, конечно, кроме конфиденциальной и той, которая не может быть разглашена из стратегических соображений. — Что ж, это прекрасно, — сказал Халдер. — Мы очень ценим ваше желание сотрудничать, мистер Мейсон. Мне даже трудно объяснить, насколько мы его ценим. Теперь, пожалуйста, пройдите к машине вместе с мисс Стрит. Пожалуйста, парни, не забудьте: никаких вопросов, пока мы с мистером Мейсоном не побеседуем в прокуратуре. — Минутку, мне хотелось бы отправить телеграмму, — сказал Мейсон. Он достал бумажник из нагрудного кармана, открыл, несколько секунд изучал содержимое, потом опустил правую руку в боковой карман пиджака, достал сложенную записку, которую ему в руку вложил репортер. Ему удалось расправить ее внутри бумажника, чтобы прочитать отпечатанный на машинке текст: «Меня зовут Пит Ингрэм, я репортер “Оровиллского Меркурия”. Мейбел Нордж, секретарша Эда Дейвенпорта, исчезла. Я целый день не могу ее найти. Никто не знает, где она. Вчера во второй половине дня она сняла все деньги со счета Дейвенпорта в банке “Парадайс”. Не спрашивайте меня, откуда мне это известно, потому что мне это сообщили в конфиденциальном порядке. Сообщаю это вам, потому что надеюсь, что информация может оказаться ценной для вас. И надеюсь, что вы отплатите мне тем же». Мейсон закрыл бумажник, запихав туда записку, снова положил в карман, оглядел небольшую группу репортеров, встретился взглядом с Питом Ингрэмом, в глазах которого стоял вопрос, и едва заметно кивнул ему. — Если вам нужно отправить телеграмму, мы можем… — заговорил Халдер. — Пожалуй, с этим можно подождать, — сказал Мейсон. — Ведь мы здесь ненадолго, как я понимаю. — Надеюсь, что нет, — эмоционально заявил Халдер. Мейсон и Делла Стрит сели в машину. Шериф устроился на переднем месте пассажира рядом с Халдером, который сел за руль. Заместитель окружного прокурора, Оскар Гленко, немолодой мужчина, гораздо старше Халдера, устроился сзади, рядом с адвокатом и секретаршей. Делла Стрит сидела в центре, Мейсон справа, Гленко слева. Автомобиль взревел, набирая скорость, и Халдер поехал прямо к зданию суда. — Если не возражаете, мы поговорим в кабинете шерифа, — сказал он Мейсону. — Меня устроит любое место, — весело ответил Мейсон. Они вышли из машины, и шериф повел их в свой кабинет, где вокруг стола были аккуратно расставлены стулья. Оглядев это помещение, Мейсон решил, что где-то здесь спрятаны микрофоны и магнитофон. — Пожалуйста, присаживайтесь, — предложил шериф. — Джон, хотите сесть на мое место? Будете оттуда задавать вопросы. — Спасибо, — поблагодарил Джонатан Халдер и устроился во вращающемся кресле за письменным столом. Остальные тоже расселись. Халдер подождал, пока не стихнет скрип стульев, и только после этого задал первый вопрос. Это было еще одним подтверждением того, что допрос записывается. Халдер откашлялся, достал из кармана какой-то сложенный документ, расправил его на столе перед собой и заговорил: — Мистер Мейсон, вы с вашей секретаршей, мисс Стрит, прибыли в Парадайс вчера вечером? — Так, сейчас соображу, — задумчиво произнес Мейсон. — Неужели это было только вчера? Да, правильно, господин прокурор. Столько всего произошло, что мне кажется, будто это было позавчера. Нет, на самом деле вчера. Двенадцатого, в понедельник. Все правильно. — И вы заходили в дом Эдварда Дейвенпорта на Крествью-драйв? — Я вижу, мистер Халдер, что вы читаете эти вопросы по бумажке, — сказал Мейсон, приветливо улыбаясь. — Значит, это официальный допрос? Я правильно понимаю?