Женщина надела вылинявшее синее пальто с протертыми на локтях рукавами. Мейсон повернулся к Делле Стрит. – Позвони окружному прокурору Бергеру и попроси встретиться со мной приемном покое больницы «Добрый самаритянин». Зачитай ему запись этого разговора. И пусть поспешит. – Он не осложнит последние часы для моей дочери? Если это конец, он не будет мучить ее вопросами, так? – Думаю, что нет, – ответил Мейсон. – Поехали. Он оставил Деллу в квартире, а сам повел Стеллу Кенвуд к автомобилю и сразу рванул с места. – Боюсь, вам придется написать заявление с полным признанием окружному прокурору, – сказал он Стелле Кенвуд, когда автомобиль набрал скорость, – чтобы он разрешил вам провести с ней последние минуты. – Надежды нет? – спросила она. – Никакой. – Я сожалею, – вырвалось у Стеллы. – Хотела, как лучше, но знала, что все пойдет не так, а когда вдруг стало ясно, что нас выведут на чистую воду… Двигатель взвыл: Мейсон с силой надавил на педаль газа. – И что? Что произошло после того, как вдруг стало ясно, что вас выведут на чистую воду? Она достала носовой платок, зарыдала, прижимая его к лицу, и перестала отвечать на вопросы. Мейсон время от времени поглядывал на часы, постоянно обгоняя другие машины и меняя полосу движения. Он резко остановил автомобиль у больницы «Добрый самаритянин», так что взвизгнули тормоза, и помог Стелле Кенвуд выйти из салона. Они поднялись по ступеням, вошли в приемный покой. Гамильтон Бергер, явно в недоумении, поднялся им навстречу. Мужчина с раскрытым перед ним стенографическим блокнотом остался сидеть за столом и никак не отреагировал на их приход. – Стелла, вы знаете окружного прокурора? – спросил Мейсон. – Да, он допрашивал меня в день ареста Джулии. Адвокат повернулся к окружному прокурору. – Бергер, это конец. Дочь Стеллы Кенвуд умирает. Мы хотим как можно быстрее закончить со всеми формальностями, чтобы Стелла успела побыть с ней. Возможно, я сэкономлю время, если сам изложу все то, что рассказала мне ее дочь. Потом Стелла сможет подтвердить изложенное мною, и вы позволите ей пройти к дочери. У Стеллы Кенвуд была дочь примерно такого же возраста, что и дочь Джулии Браннер. Та делила квартиру со Стеллой в Солт-Лейк-Сити и рассказала ей свою историю. Стелла подумала, что это прекрасный шанс поселить дочь в дом миллионера, при условии, что ей удастся убедить Браунли, что она – его внучка. Она поговорила с Питером Саксом, который был частным детективом в Солт-Лейк-Сити. Тот связался с Джексоном Ивсом. Чем меньше будет сказано об их методах, тем лучше, но поскольку Стелла вызнала у Джулии все подробности, вплоть до самых мельчайших, ей удалось придумать историю, которая полностью обманула Браунли. Вот так дочь Стеллы Кенвуд стала Джейнис Браунли, а Джулия ничего об этом не знала. В роли Джейнис эта девушка очаровала Браунли, завоевала его доверие, стала фавориткой, и перед ней замаячило огромное наследство. Потом она отправилась в Австралию, конкретно, в Сидней, и вернулась на пароходе «Монтерей», естественно, под именем Джейнис Браунли, внучки Ренволда К. Браунли. Епископ Уильям Мэллори также плыл на этом пароходе, и с памятью у него все было в порядке. Он задал ей несколько вопросов, и девушка осознала, что ответы ее, мягко говоря, неадекватны, а епископ заподозрил, что к чему. Она отправила радиограмму матери, а та обратилась к Саксу, который уже перебрался в Лос-Анджелес, где мог защищать «ее интересы». Стелла понимала, что Джулия не должна ничего знать. И в свое время они убедили Ренволда Браунли, что лучше не поднимать шума из-за обретения им внучки. Пусть, мол, последняя, без всякой шумихи въедет в его дом. Сакс, естественно, испугался, предположив, что епископ прямиком направится к Браунли. Но епископ тоже посылал радиограммы, окончательно убедившись в том, что девушка, которую он встретил на пароходе, самозванка. Он предложил Джулии Браннер встретиться с ним в Лос-Анджелесе, а уже в этом городе нашел Джейнис Ситон, настоящую внучку Браунли. Из письма, полученном от адвоката, который занимался наследством приемного отца Джейнис, ушедшего после жены, епископ Мэллори понял, что больше нет необходимости держать в секрете удочерение девушки. Более того, епископ получил информацию о том, что Ситон, умирая, осознавал, что его финансовое положение настолько прискорбно, что он не сможет оставить дочери хоть какие-то средства, и попытался передать епископу Мэллори просьбу раскрыть, кто истинные родители их приемной дочери. Но те, кто его слушал, не поняли смысл его слов. А вот епископ догадался, чего хотел мистер Ситон, и решил претворить в жизнь волю покойного. Когда появилась Джулия, Стелла запаниковала и связалась с Саксом. Ему стало понятно, что настоящую внучку нужно убрать. Все так, миссис Кенвуд? Она кивнула. – Да, все так, насколько я знаю, – ответила она тихим голосом. – О епископе вы знаете больше, чем я. Но в остальном все правильно. Продолжайте, давайте скорее с этим покончим. – Они были в отчаянии. Сакс уже мог пойти на что угодно, вплоть до убийства, а потом Джулия напугала Стеллу еще больше, объявив, что пишет письмо Браунли с предложением встретиться с ним в портовом районе, где она собиралась показать старику его настоящую внучку. Видите ли, Джейнис Ситон выросла очень похожей на родного отца. Джулия виделась с ней днем, и чувствовала, что Браунли, увидев девушку, сразу поймет, что она – его настоящая внучка. И она знала, что у нее есть только один способ убедить Браунли встретиться с ней. У нее оставались часы Оскара Браунли, подаренные тому Ренволдом. И старик очень, очень хотел вернуть эти часы. Стелла знала, что эта встреча поставит крест на всех их планах. Обман раскроется. О себе она не тревожилась, но в тюрьму могла попасть ее дочь. В отчаянии она выкрала пистолет из сумки Джулии. Предложила Джулии взять ее «шевроле», а сама одолжила или арендовала автомобиль той же модели. Джулия была в белом дождевике. Стелла надела такой же. Примчалась в условленное место раньше Джулии, но ее план чуть не рухнул, потому что Джулия прибыла до того, как появился Браунли. Собственно, именно Джулия первой вставала на подножку автомобиля Браунли. Именно тогда она и оставила отпечаток пальца на стекле левой дверцы. Но Стелла не сдалась. Джулия попросила Браунли сделать круг, чтобы убедиться, что слежки за ним нет. В этом она увидела свой шанс и спряталась, пока Браунли огибал квартал, а потом выскочила на дорогу. Браунли, естественно, остановился, думая, что это Джулия. Стелла запрыгнула на подножку, выстрелила пять раз из автоматического пистолета Джулии, бросила его в салон автомобиля, метнулась к своей машине и уехала. Тем временем Джулия, услышав выстрелы, побежала к «шевроле», который взяла у Стеллы, но уехала не сразу: двигатель никак не заводился. Так что Стелла первой приехала домой, переоделась и стала ждать подругу. Но Джулия от волнения поехала на Бичвуд-стрит не сразу, а какое-то время покружила по городу, приходя в себя. Мейсон повернулся к Стелле Кенвуд. – Так все было, Стелла? – Да, – кивнула она, – именно так. – И ключ, который я забрал у Сакса, был от той самой квартиры, все правильно, только дала его детективу Стелла, а не Джулия. Ведь так? – Да, именно так, – подтвердила она, – но моя дочь ничего не знает о том, что я стреляла в Браунли. Никто не знает. Я бы сказала Саксу, что собираюсь сделать, если бы дозвонилась до него, но мне это не удалось. Узнав, что собирается сделать Джулия, я просто не могла допустить, чтобы моя дочь оказалась в тюрьме. Я не собиралась подставлять Джулию… Мне просто требовалось оружие, у меня его не было, вот я и взяла пистолет из сумки Джулии. Но как моя дочь могла вам в этом сознаться, мистер Мейсон, если она ничего об этом не знала? – Извините, Стелла, – Мейсон, – но мне пришлось обманом раскрутить вас на признание. – А что рассказала вам моя дочь? – Ничего. – Так она не?.. Она не?… Мейсон покачал головой. – Все с ней хорошо, Стелла. Ни в какую автомобильную аварию она не попадала. Мне пришлось пойти на эту уловку, чтобы докопаться до истины. Ничего другого я придумать не смог. Стелла обмякла и заплакала. – Это Божья кара. Наверное, мне бы все равно не удалось через это пройти. Я хочу, чтобы вы, господа, поняли, что почему я так поступила… Я боролась за свою дочь. Моя судьба меня не волновала… но такой шанс не хотелось упускать. Джулия не отдала свою дочь отцу, а Браунли хотел внучку, вот я и дала ему желаемое… А потом появился епископ, и Пит Сакс сказал мне, что мы все сядем в тюрьму. Я делала все не ради себя – ради дочери. Я готова умереть, но, пожалуйста, облегчите ее судьбу. Она делала только то, что говорила ей я. Медсестра подошла к Гамильтону Бергеру. – Мистер Бергер, вас просят подойти к телефону. Звонят из прокуратуры. – Не сейчас, – прокурор не сводил глаз со Стеллы Кенвуд. – Скажите им, что прерваться не могу. Сначала мне нужно окончательно разобраться с парой вопросов. – Они просили передать, что дело крайне срочное и важное. Открылись новые обстоятельства в связи с убийством Браунли. Бергер нахмурился и молчал. – Но я могу подключить телефон здесь, – предложила медсестра. Бергер кивнул медсестре и повернулся к Стелле Кенвуд. – Вы готовы сделать письменное признание? – Почему нет? Я вам все рассказала, и мне стало легче. Для меня все кончено, но не хочу, чтобы страдала моя дочь. Медсестра принесла телефонный аппарат, подключила его и протянула Бергеру. – Алло, – бросил он в трубку, многозначительно посмотрел на Мейсона и заговорил: – Оставьте все, как есть. Ничего не трогайте. Привезите Филипа Браунли и Джейнис Браунли для опознания. Но ничего им не показывайте до моего приезда. И пусть стенографист будет наготове. Вам придется немного потянуть время. Я сейчас занят. Получаю письменное признание. Думаю, подъеду через четверть часа. – Он положил трубку, увидел вопросительно вскинутые брови Мейсона и кивнул. – Да нашли несколькими минутами раньше. Стелла Кенвуд, сидевшая с опущенной головой, не обратила внимания на этот разговор. Глава 17 Стрелка спидометра автомобиля Мейсона покачивалась у отметки семьдесят. Делла Стрит, сидевшая на переднем сиденьи, зажгла сигарету от электрического прикуривателя, сделала затяжку и протянула сигарету Мейсону. – Спасибо, не надо. Сейчас я за рулем, а покурю позже. – Притормози, Перри! – крикнул Пол Дрейк с заднего сидения. – Впереди поворот! – Когда ты сидел за рулем, – мрачно бросил Мейсон, – повороты мы проходили без торможения, и тебе это нравилось. Сейчас ты – пассажир. Думаю, понравится и теперь. Автомобиль с ревом вошел в поворот, накренился, устримившись к обочине, но адвокат, выходя из поворота, вдавил в пол педаль газа и помчал дальше. Дрейк облегченно выдохнул и разжал пальцы на боковой ручке. Делла Стрит выпустила струю дыма. – Они знают, от чего он умер, босс? От пулевых ранений или утонул? – Если и знают, то не говорят, – ответил Мейсон. – Вероятно, точный ответ будет получен только после вскрытия. – И ты уже указал, какие у них могут возникнуть проблемы. Если он умер от утопления, Стеллу Кенвуд не признают виновной в убийстве. И что они могут с ней сделать? – Ей вменят в вину нападение со смертельным оружием и намерением убить. Однако, они уже ошиблись с подозреваемой, поэтому им будет непросто добиться желаемого на суде присяжных. Бергер это понимает, так что он перевернет небо и землю, чтобы на этот раз подобных проколов не случилось. – А если он умер от огнестрельных ранений? – спросила Делла. – Тогда Стеллу обвинят в убийстве, но им придется объяснять, каким образом автомобиль Браунли оказался на дне. И тут все не просто. Что бы ни сказали патологоанатомы, если Ренволд Браунли смог доехать до края причала, присяжные не поверят, что он был мертв, когда автомобиль падал в воду. К тому же Стелле Кенвуд будут сочувствовать. То есть, если Браунли умер от пуль, к краю причала автомобиль отогнал кто-то еще. Значит, должен был быть сообщник. – Конечно, он мог прийти в себя, – указала Делла, – и сдвинуть автомобиль с места на низкой передаче. А потом, находясь в полубессознательном состоянии, проехать по причалу, думая, что это дорога. И если он умер уже на причале, навалившись телом на ножной подсос, то автомобиль мог продолжить движение… Мейсон рассмеялся, прервав ее рассуждения. – Может, все так и произошло. Но помни о том, что окружной прокурор должен доказать присяжным, что именно произошло, вне всяких разумных сомнений.