– Потому что не хотел, чтобы вы меня сопровождали. Я хотел получить у Пэттона признание или хотя бы подтверждение каких-то фактов. Я знал, что вы не сможете держать себя в руках, начнете его обвинять, а это ни к чему не приведет. Поэтому я хотел с ним спокойно поговорить, установить для него парочку ловушек и посмотреть, не попадет ли он в них. Я собирался не церемониться с ним, а после того, как он выйдет из себя, собирался вызвать вас и свою секретаршу. Моя секретарша должна была стенографировать разговор. Брэдбери кивнул. – Да, сейчас мне все кажется нормальным. Но вначале я немного на вас обиделся, – признался Брэдбери. – Обижаться тут не на что, – заявил Мейсон. – Я веду это дело так, чтобы учитывать интересы всех сторон. Вам просто нужно мне доверять. Вот и все. – Продолжайте. Расскажите мне, что случилось, – попросил Брэдбери. – Я приехал туда, стал стучать в дверь квартиры, – снова заговорил адвокат. – Никто не открывал. Я нагнулся и заглянул в замочную скважину. В квартире горел свет. В замочную скважину я увидел стол, на котором лежали перчатки, шляпа и трость. Я уверен, что они принадлежали Пэттону. Они соответствовали описанию, которое у меня было. Я снова стал стучать в дверь и звонить в звонок. То и дело при этом прислушивался, но не смог уловить ни звука. Я как раз собирался уходить, но внезапно заметил полицейского, который стоял у поворота коридора. Очевидно, он какое-то время за мной наблюдал, но не знаю точно, сколько времени. Я сразу же понял, что что-то случилось, и я оказался в сложном положении, но ничего не мог с этим поделать, только действовать смело и невозмутимо. Так что я пошел прямо к полицейскому. Он остановил меня и захотел знать, что я там делал и почему хотел попасть в ту квартиру. Я ответил, что ищу Фрэнка Пэттона, ведь насколько мне известно, он проживает в этой квартире, и я думал, что он дома. Я представился и вручил полицейскому свою визитку. Вместе с полицейским пришла женщина. Она сказала, что живет в квартире напротив. Думаю, что она порядочный человек, и ни в чем не замешана. Судя по виду, она одевалась наспех. Она сказала, что рано легла спать, потому что плохо себя чувствовала. В квартире напротив какая-то женщина устроила истерику, орала и то и дело повторяла слова «удачливые ножки». Я вам все это уже рассказывал по телефону. – И что было дальше? – спросил Брэдбери. – После этого полицейский пошел в квартиру этой женщины, они посовещались. Затем полицейский открыл дверь в квартиру и нашел Пэттона заколотым большим ножом для резки хлеба. Я сразу же связался с вами, чтобы узнать, что именно вы хотите и как быть с Марджи. – А откуда вы узнали, что Марджи замешана в этом деле? – Я ее видел. Поэтому я вам и звонил, – пояснил Мейсон. – Она как раз выходила из здания, когда туда собрался заходить я. Она выглядела такой виноватой, что сразу же привлекла мое внимание. И в ее глазах было даже больше паники, чем вины. У нее в глазах плескался страх. Одета она была в белое пальто и белую шляпку с красной пуговицей, но предполагается, что вы об этом ничего не знаете. Это конфиденциальная информация. Никому не рассказывайте об этом. – Конечно, я никому не скажу ни слова, – заверил адвоката Брэдбери. – Но почему вы с ней не поговорили? – Я не был с ней знаком. И о том, кто эта девушка, узнал позднее. Когда она проходила мимо меня, она была в панике. Поэтому когда я услышал, как женщина-соседка рассказывает полицейскому об истерике девушки и об удачливых ножках, я решил, что это Марджи рыдала в ванной. – Но что она делала у него в ванной? – не понял Брэдбери. – Спросите что-нибудь полегче, – ответил Мейсон. – Может, Пэттон позволил себе лишнее. На нем был накинут халат, он даже не успел его нормально надеть. Верхнюю одежду он снял. Может, стал к ней приставать, и Марджори заперлась в ванной. Я решил, что дело было так. – А потом Пэттон прорвался к ней в ванную, и она его зарезала? – Нет, тело лежало не в ванной, а в спальне, и не рядом с дверью в ванную. Пэттон вполне мог каким-то образом раскрыть дверь в ванную, где от него спряталась девушка. Может, они подрались, и она защищалась. Тогда это будет считаться самообороной. Но могло быть и по-другому. Она заперлась в ванной, и в это время в квартиру зашел еще кто-то и зарезал Пэттона. – Дверь была заперта? – спросил Брэдбери. – Конечно, заперта. Разве я не говорил вам, что полицейскому пришлось идти искать коменданта или еще кого-то из сотрудников, обслуживающих здание, чтобы открыть дверь в квартиру? – В таком случае, если дверь была заперта, как кто-то еще мог войти в квартиру, пока Марджи находилась в ванной? – Легко, – ответил Мейсон. – Тот, кто убил Пэттона, мог закрыть за собой дверь, когда уходил, и замок защелкнулся. Брэдбери снова кивнул. – А где в это время находился детектив Пол Дрейк? Где-то поблизости? – Он должен был последовать за мной, – объяснил Мейсон. – Я попросил его дать мне пятиминутную фору. Мы с Дрейком встречались в «Найнс энд Олив». Мы какое-то время обсуждали план действий и договорились, что Дрейк задержится еще на пять минут после моего ухода. Он приехал на своей машине, а я на такси. Мы решили, что на своей машине Дрейк доберется быстрее, поэтому и он дал мне фору. С тех пор у меня не было возможности с ним поговорить. Насколько я понял, он увидел женщину и полицейского в форме, заходящих в здание, когда сам к нему приблизился. Конечно, он сразу же понял, что что-то пошло не так, и решил уйти в тень, пока не выяснит, что случилось. По крайней мере, я думаю, что было так, с ним я еще не разговаривал. Штору, закрывающую вход в кабинку, раздвинули, и официант принес их заказ. Брэдбери щедро плеснул себе виски из графина, бросил льда в стакан, добавил имбирного эля, размешал коктейль ложкой и выпил половину стакана в три больших глотка. Перри Мейсон критически осмотрел бутылку с красным вином, поднес горлышко к носу, понюхал, налил себе бокал, отломил кусочек горячей французской булки, положил в рот и запил вином. – Что-нибудь еще будете заказывать? – спросил официант. – Пока все, – ответил Брэдбери. – Мы позвоним, чтобы попросить чек. А пока проследите, чтобы нас никто не беспокоил. Официант кивнул. – Я сказал все, что хотел, – заключил адвокат. – А теперь я хочу кое-что сказать, – заявил Брэдбери. Мейсон вопросительно посмотрел на него. Брэдбери кивнул. – Говорите. Официант вышел из кабинки и опустил штору. – Во-первых, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь, Мейсон, – неторопливо заговорил Брэдбери. – Я в этом деле буду поддерживать Марджори Клун, что бы ни случилось. – Не сомневаюсь. Именно это впечатление у меня сложилось с самого начала, – сказал Мейсон, отрывая кусок французской булки. – Далее. Я прослежу, чтобы Марджори выпуталась из этого дела, и меня не волнует, кто при этом пострадает. – Пока вы не сказали мне ничего нового. Брэдбери склонился вперед и внимательно уставился на Мейсона. – Уясните, господин адвокат, – сказал он. – Я хочу, чтобы не осталось никакого недопонимания. Повторяю: я прослежу, чтобы Марджори Клун выпуталась из этого дела, и меня не волнует, кто при этом пострадает. Брэдбери произнес это таким тоном, смотрел так серьезно и был так напряжен, что Мейсон замер с бокалом вина в руке на полпути ко рту. Внезапно он посмотрел на Брэдбери другими глазами – словно увидел его в новом свете. – Да? – адвокат мгновенно сосредоточился. – Марджори для меня превыше всего, – продолжал Брэдбери. – Я люблю ее больше жизни. Я сделаю для нее все, что угодно. Я пока не знаю деталей, как и вы сами, но я хочу, чтобы вы четко уяснили: Марджори Клун не должна угрожать никакая опасность. Я буду сражаться за нее со всем миром. Меня совершенно не волнует, против кого придется выступать. – Продолжайте, – сказал Мейсон, так и не отпив вина. – Я хотел спросить, сколько вы стучали в дверь до того, как появился полицейский? – Минуту, может, пару. А что? – Вы помните, в какое точно время появился полицейский? – Нет, я на часы не смотрел. – Но это, конечно, можно уточнить. – Конечно, – кивнул Мейсон и поставил на стол бокал с вином. – Продолжайте, Брэдбери. Я внимательно слушаю. – Я думал о времени совершения убийства – относительно вашего появления у квартиры. В этом случае время может быть очень важным элементом. – Может, – согласился Мейсон. – Мне кажется странным, что дверь оказалась заперта, если Марджи находилась в ванной, а кто-то другой убил Фрэнка Пэттона, – признался Брэдбери. – Почему? – Во-первых, я не могу поверить, что у Марджори был ключ от квартиры Фрэнка Пэттона. Не могу в это поверить! Это невозможно! – Дальше. Я слушаю. – Если Марджори забаррикадировалась в ванной, а Пэттон все равно к ней прорвался, то должна была быть борьба, и тогда Марджори убила его, защищаясь. Это самооборона. И тогда она должна была последней выходить из квартиры. – Согласен. И что тогда? – спросил Мейсон. – В таком случае дверь должна была остаться незапертой – раз у Марджори не было от нее ключа, а мертвый человек не мог запереть дверь. С другой стороны, если Марджори находилась в ванной, а Пэттон пытался прорваться туда и не смог, и тут появился кто-то еще – вошел в квартиру, дверь в которую тогда не заперли – и убил Пэттона, а потом ушел, как вы предположили, заперев за собой дверь, то каким образом Марджори выбралась из квартиры? Говоря это, Брэдбери буравил Мейсона взглядом. Он был очень настойчив и не собирался отступать, пока не разберется с этим делом. Адвокат наблюдал за ним молча и задумчиво. – Единственный другой возможный вариант – Марджори выбежала из квартиры, пока двое мужчин дрались, – продолжал Брэдбери. – То есть когда Пэттон дрался с тем, кто без приглашения вторгся в его квартиру. В таком случае Марджори видела убийцу и, несомненно, или узнала его, если была с ним знакома, или, если не была знакома, смогла бы его описать. – И что тогда? – Тогда убийца заколол бы Пэттона и выбежал из квартиры. В таком случае он, вероятно, увидел бы Марджори или когда она выходила из ванной, или пока шла по коридору, или в лифте. – Вы сами неплохой детектив, Брэдбери, – заметил Мейсон. – Вы очень четко представили вполне разумные варианты развития событий. – Я просто хотел дать вам понять, господин адвокат: то, что я из маленького городка, совсем не означает, что я плохо соображаю и не готов сражаться, если того требует ситуация. Я могу ответить на вызов, защищаться и противостоять кому угодно. Я не хочу, чтобы вы меня недооценивали. Перри Мейсон смотрел на него заинтересованно. Глаза у адвоката блестели, и было видно, как выросло его уважение к клиенту. – Нет, Брэдбери, я не буду вас недооценивать, – заявил он. – Спасибо, – кивнул Брэдбери, взял в руку высокий стакан, в котором смешал коктейль, и выпил его до дна. Мейсон несколько секунд внимательно смотрел на него, затем поднял свой бокал с вином, выпил его маленькими глотками, потом снова наполнил бокал из бутылки. – Вы закончили? – уточнил адвокат. – Нет, есть еще один момент, – снова заговорил Брэдбери. – Если Марджори видела убийцу и не закричала, не подняла тревогу, это означает, что она его знает и хочет защитить.