— Что-нибудь не так? — спросил я ее. — Н-нет, — ответила она сдавленным голосом. — Все в порядке. Талия потянула руль на себя. Он дернулся, и автобус взмыл вверх так быстро, что меня бросило назад и я рухнул на что-то мягкое. — Ох, — простонал Гроувер. — Прости. — Потише! — предупредил Аполлон. — Извините, — ответила Талия. — Теперь все под контролем! Я с трудом приподнялся и, выглянув в окно, увидел дымящийся круг деревьев на поляне, с которой мы взлетели. — Талия, — подсказал я, — не жми так сильно на газ. — Знаю, Перси, — ответила она, скрипнув зубами. Однако было видно, что соображает она плохо. — Расслабься, — сказал я. — Я и так расслабилась! — огрызнулась Талия. Она сидела, напряженно застыв, словно палку проглотила. — Нам надо на юг, к Лонг-Айленду, — велел Аполлон. — Поверни налево. Талия дернула руль, и я снова повалился на Гроувера, который жалобно заскулил. — Налево — в другую сторону, — подсказал Аполлон. Я по глупости снова выглянул в окно. Теперь мы были на высоте самолета — так высоко, что небо стало чернеть. — М-да… — сказал Аполлон, и у меня возникло чувство, что он вынуждает себя говорить спокойно. — Держи пониже, милочка. А то Кейп-Код[5] под нами совсем замерзнет. Талия снова дернула руль. Лицо у нее было белое как мел, лоб — в бусинках пота. Что-то явно шло не так. Я никогда не видел Талию в подобном состоянии. Автобус нырнул вниз, и кто-то пронзительно завопил. Может, я сам. Теперь мы устремились прямо к Атлантике со скоростью тысяча миль в час — побережье Новой Англии осталось слева. В автобусе становилось все жарче. Аполлона отбросило куда-то назад, но он пробирался к нам, хватаясь за сиденья. — Возьмите руль сами! — взмолился Гроувер. — Спокойно, — сказал Аполлон. Его самого уж никак нельзя было назвать спокойным. — Просто она пока еще учится… УХ ТЫ! Я проследил за его взглядом. Под нами лежал какой-то городок Новой Англии, укрытый снегом. По крайней мере, в это время года он всегда был укрыт снегом. Но я видел, как снежный покров на деревьях, крышах и лужайках стремительно тает. Белый шпиль церкви стал коричневым и задымился. Над городом, то тут, то там, заструились завитки дыма, как от погашенных рождественских свечей. Деревья и крыши домов воспламенялись. — Наверх! Поднимайся наверх! — заорал я. В глазах Талии появился безумный блеск. Она рванула руль на себя, и на сей раз я устоял на ногах. Пока мы с ревом неслись вверх, я увидел в заднее окно автобуса, что пожары в городе потухли — такой стужей повеяло с неба. — Туда! — указал Аполлон. — Лонг-Айленд там — держи прямо. Держи руль мертвой хваткой. И давай потише, дорогая. «Мертвой хваткой» — это просто фигура речи. Автобус мчался к северному побережью Лонг-Айленда. Я уже различал Лагерь полукровок — долину, лес, пляж. Видел трапезную, домики и амфитеатр. — Все под контролем, — бормотала Талия. — Все под контролем. Мы были уже в нескольких сотнях ярдов. — Тормози, — велел Аполлон. — Это я могу. — ТОРМОЗИ! Талия тяжело ударила по тормозной педали, и солнечный автобус под углом сорок пять градусов с оглушительным плеском плюхнулся в озеро Лагеря полукровок. Пар клубами встал над озером, и несколько перепуганных наяд буквально выпрыгнули из воды с наполовину сплетенными корзинами. Автобус вынырнул на поверхность вместе с парочкой опрокинутых полуобугленных лодок. — Что ж, — произнес Аполлон с молодецкой улыбкой. — Ты все делала правильно, моя дорогая. Все держала под контролем! А теперь пошли посмотрим — может, мы ненароком сварили заживо кого-нибудь важного? Глава пятая Я звоню в подводное царство Раньше мне никогда не приходилось бывать в Лагере полукровок зимой, и теперь вид снега поразил меня. Учтите, что климат лагеря находился под строжайшим магическим контролем. Ничто не могло проникнуть сюда извне против воли директора, мистера Д. Я не сомневался, что лагерь встретит меня теплом и солнцем, но вместо этого сегодня был разрешен легкий снегопад. Изморозь покрывала дорожку для гонок колесниц и клубничные поля. Домики украшали крохотные мерцающие огоньки, похожие на рождественские, разве что выглядели они как язычки настоящего пламени. Еще больше огоньков горело в лесу, но, что самое странное, пламя вспыхивало в чердачном окне Большого дома, где, заключенный в мумифицированном теле, обитал оракул. Я подумал, уж не занят ли Дельфийский дух изготовлением маршмеллоу?[6] — Ух ты! — выдохнул Нико, когда мы выбрались из автобуса. — Это стенка для скалолазов? — Да, — ответил я. — А почему по ней стекает лава? — Небольшое дополнительное препятствие. Пошли. Я представлю тебя Хирону. Зоя, ты с ним встречалась?.. — Я знаю Хирона, — холодно ответила Зоя. — Скажи ему, что мы будем в восьмом домике. За мной, охотницы! — Я покажу, как пройти, — предложил Гроувер. — Мы знаем дорогу. — Нет, правда, мне это не трудно. Здесь можно запросто заблудиться, если вы не… — Сатир перепрыгнул через лодку и подошел к ним, не переставая молоть на ходу всякую чушь: —…как любил повторять мой старый папаша-козел! Пошли! Зоя вытаращила глаза, но, полагаю, поняла, что от Гроувера просто так не отделаться. Охотницы взвалили на плечи свои мешки и луки и направились к домикам. Уходя, Бьянка ди Анджело наклонилась к брату и шепнула ему что-то. Потом посмотрела на него, ожидая ответа, но Нико только бросил на нее взгляд исподлобья и отвернулся. — Берегите себя, милочки! — крикнул Аполлон вслед охотницам. Потом подмигнул мне. — Остерегайся этих пророчеств, Перси. Скоро увидимся. — Что вы имеете в виду? Вместо ответа он запрыгнул обратно в автобус. — Я еще навещу тебя, Талия, — обратился он к девушке. — А пока — всего хорошего! Аполлон лукаво улыбнулся ей, будто знал что-то, чего не знала она. Потом закрыл двери и включил мотор. Я отвернулся, когда солнечная колесница поднялась с места в жарком мареве. Обернувшись, я увидел, что от озера идет пар. Красный «мазерати» парил над лесом, сияя все ярче и взмывая все выше, пока не исчез в луче солнечного света. У Нико был по-прежнему сердитый вид. Интересно, что же сказала ему сестра? — Кто такой Хирон? — спросил он. — У меня нет его фигурки. — Наш исполнительный директор, — сказал я. — Он… впрочем, сам увидишь. — Если он не нравится этим девицам-охотницам, — проворчал Нико, — для меня этого вполне достаточно. Пошли. Второе, что удивило меня в лагере, — насколько он пуст. То есть я знал, что большинство полукровок тренируются здесь только летом. Сейчас в лагере должны были находиться лишь те, кто живет здесь круглый год, — те, у кого нет дома, или те, на кого слишком часто нападали монстры. Но и их почти не было видно. Я увидел Чарльза Бекендорфа из домика Гефеста, разводившего огонь в кузнице возле оружейных мастерских. Братья Стоулл, Тревис и Коннор, из домика Гермеса подбирали отмычки к замку нашей лавки. Несколько парней из домика Ареса играли в снежки с дриадами на окраине леса. Практически все. Даже моя старая соперница из домика Ареса, Кларисса, куда-то исчезла. Большой дом украсили гирляндами из красных и желтых шаровых молний, которые согревали крыльцо, но не угрожали стать причиной пожара. Внутри в очаге потрескивали дрова. В воздухе чувствовался запах горячего шоколада. В гостиной сидели директор мистер Д. и Хирон, коротая время за игрой в карты. Зимой каштановая борода Хирона стала клочковатой, а волнистые волосы немного отросли. В этом году он уже не выступал в роли учителя, поэтому, как я думаю, мог держаться и выглядеть не так официально. На нем был пушистый свитер с узором в виде отпечатков копыт, а на коленях лежало одеяло, почти полностью скрывавшее его инвалидное кресло. Хирон улыбнулся, увидев нас. — Перси! Талия! А это, должно быть… — Нико ди Анджело, — сказал я. — Он и его сестра — полукровки. — Стало быть, тебе удалось. — Хирон вздохнул с облегчением. — Ну… — Что-то не так? — Улыбка его поблекла. — А где Аннабет? — Ах, дорогой, — скучающим голосом произнес мистер Д. — Одной больше, одной меньше… Я всегда старался не обращать внимания на мистера Д., но игнорировать его было не так-то просто. Особенно учитывая то, что он вырядился в оранжевый, с леопардовыми разводами, теплый спортивный костюм и ярко-красные кроссовки. (Можно подумать, мистер Д. хоть раз за всю свою бессмертную жизнь совершил пробежку!) Золотой лавровый венок сидел набекрень на его курчавых черных волосах, это должно было означать, что последний кон он выиграл. — Что вы имеете в виду? — спросила Талия. — Кто-то еще пропал?