— Вот! — провозгласил Аполлон. — Я невозмутим. Ровно пять слогов! — Он поклонился с весьма самодовольным видом. — Ну а теперь, сестренка… Говоришь, тебе нужно отвезти охотниц? Что ж, отлично. Я как раз собирался прокатиться. — И этих полубогов тоже надо подбросить, — сказала Артемида, указывая на нас. — Они из лагеря Хирона. — Без проблем! — Аполлон взглянул на нас. — Так-так-так… Талия, верно? Наслышан. — Привет, повелитель Аполлон. — Талия густо покраснела. — Дочка Зевса, да? Выходит, моя кузина. Надоело быть деревом? Рад, что ты снова с нами. Терпеть не могу, когда хорошеньких девчонок обращают в деревья. Слушайте, ребята, я помню, как… — Брат, — напомнила Артемида, — по-моему, пора ехать. — Да-да, конечно. — Он, прищурясь, посмотрел на меня. — Перси Джексон? — Да. То есть… да, сэр. Странно, конечно, называть тинэйджера «сэр», но я уже научился быть поосторожнее с бессмертными. Все они были очень обидчивы и, чуть что, выходили из себя. Аполлон пристально оглядел меня, но не сказал ни слова, что было несколько неприятно. — Ладно! — сказал он наконец. — Давайте загружайтесь в машину. Рейс в один конец — только на запад. И если вы опоздаете — пиши пропало. Я посмотрел на «мазерати»; в нем могло поместиться два человека, не более. А нас около двадцати. — Машина — класс, — вмешался Нико. — Спасибо, малыш, — ответил Аполлон. — Но как мы все в нее влезем? — Ну… — Казалось, Аполлон впервые обратил внимание на эту проблему. — Да, конечно. Терпеть не могу отказываться от спортивных моделей, но полагаю… Он вытащил ключи и нажал кнопку сигнализации. Бип-бип — отозвалась машина. На мгновение она снова ярко вспыхнула. Когда сияние погасло, мы увидели вместо «мазерати» один из тех челночных автобусов с открытым верхом, на которых нас развозили на школьные баскетбольные игры. — Годится, — заключил Аполлон. — Прошу садиться. Зоя велела охотницам залезать в авто. Она подняла свой мешок, и Аполлон галантно предложил: — Сюда, милочка. Давай я помогу. Зоя с отвращением отшатнулась. В глазах ее вспыхнул убийственный блеск. — Брат, — укоризненно произнесла Артемида, — прошу тебя, не помогай моим охотницам. Не заглядывайся на них, поменьше разговаривай и не пытайся заигрывать. И не смей называть их милочками! Аполлон вскинул руки. — Прости! Забыл. Скажи-ка, сестричка, так куда же ты все-таки собралась? — Поохотиться, — отрезала Артемида. — Не твое дело. — Все равно узнаю. Я все вижу. Я же всеведущ. — Просто высади их там, где надо, Аполлон, — фыркнула Артемида. — И не приставай! — Да разве ж я когда-нибудь пристаю?! Артемида гневно посмотрела на брата, затем обратилась к нам: — Увидимся ближе к зимнему солнцестоянию. Зоя, назначаю тебя ответственной за отряд. Сделай все правильно. Как сделала бы я. — Слушаюсь, госпожа. — Зоя вытянулась в струнку. Артемида опустилась на колени и потрогала землю, словно проверяя следы. Когда она встала, вид у нее был расстроенный. — Опаснее, чем я думала. Но зверя нужно найти. Она стремительными шагами углубилась в лес, моментально смешавшись со снежной завесой и тенями. Аполлон повернулся к нам и, ухмыляясь и крутя на пальце ключи, спросил: — Ну, кто хочет порулить? Охотницы быстро забрались в автобус. Они сгрудились в задней части, чтобы сидеть как можно дальше от Аполлона и других, в высшей степени заразных, самцов. Бьянка села там же, оставив своего младшего брата впереди, с нами. Мне казалось, что здесь холодно, но Нико, по-моему, было все равно. — Здорово! Круто! — восклицал Нико, подпрыгивая на водительском сиденье. — Неужели это и вправду солнце? Я думал, что боги солнца и луны — Гелиос и Селена. Как же так выходит, что иногда это они, а иногда — вы с Артемидой? — Разжаловали, — ухмыльнулся Аполлон. — В общем, путаница началась с римлян. Им показалось накладным тратиться на все эти жертвоприношения, поэтому они и перераспределили обязанности Гелиоса и Селены между мной и сестрой. Сестричке моей досталась луна. Мне — солнце. Поначалу это было страшное занудство, зато я получил роскошную машину. — Но как же так получается? — продолжал приставать с вопросами Нико. — Я считал, что солнце — это большой огненный шар, состоящий из газов! Аполлон фыркнул и потрепал Нико по волосам. — Такой слушок, наверное, прошел потому, что Артемида обычно называла меня большим огненным шаром. А если серьезно, малыш, все дело в том, о чем именно ты толкуешь — об астрономии или о философии. Хочешь говорить об астрономии? Кому это интересно! Совсем другое дело — что люди думают о солнце. А они то и дело, хм… выезжают за счет солнца… ну, так говорится. Оно их греет, под его лучами растут посевы на полях, оно заставляет работать их двигатели, с ним все… как бы это выразиться — солнечнее. Эта колесница построена из человеческих грез о солнце. Это так же старо, как западная цивилизация, малыш. Каждый день солнце совершает свой путь с востока на запад, освещая эти маленькие жалкие смертные жизни. Это все, — бог небрежно махнул рукой, — мощь солнца, какой ее воспринимают смертные. Звучит логично? — Не очень, — покачал головой Нико. — Хорошо, тогда думай об этом как о действительно мощной, по-настоящему опасной солнечной машине. — Можно, я поведу? — Нет. Ты еще слишком мал. — А я? А я? — поднял руку Гроувер. — Мм, — пробормотал Аполлон. — Ты слишком мохнатый. Он посмотрел на меня как на пустое место и перевел взгляд на Талию. — Дочь Зевса! — воскликнул он. — Повелителя неба. Лучшего выбора и быть не может. — Нет, только не я, — покачала головой Талия. — Нет, спасибо. — Да брось ты! — сказал Аполлон. — Сколько тебе лет? — Не знаю, — нерешительно ответила Талия. Печально, но факт. Талию обратили в дерево, когда ей было двенадцать, но с тех пор прошло уже семь лет. Так что, если считать по годам, ей исполнилось девятнадцать. Но она все еще чувствовала себя двенадцатилетней. На вид ей можно было дать не двенадцать и не девятнадцать, а где-то посерединке. По выкладкам Хирона, она взрослела и будучи деревом, только медленнее, чем обычно. — Тебе пятнадцать, почти шестнадцать. — Аполлон прижал палец к губам и таинственно улыбнулся. — Откуда вы знаете? — Эй, девушка, я же бог пророчеств. Я ВИЖУ суть. Тебе исполнится шестнадцать примерно через неделю. — Точно, у меня день рождения двадцать второго декабря! — Из чего следует, что теперь ты достаточно взрослая, чтобы управлять автомобилем с разрешения инструктора. — Ну… — Талия нервно заерзала на сиденье. — Знаю, знаю, что ты скажешь, — подхватил Аполлон. — Что ты недостойна управлять солнечной колесницей. — Я совсем не то хотела сказать. — Не заставляй подвергать себя допросу с пристрастием! От Мэна до Лонг-Айленда всего-то ничего, и забудь о том, что случилось с последним парнишкой, которому я разрешил покататься. Ты — дочь Зевса. Тебя в небесах он не тронет. Аполлон добродушно рассмеялся. Никто его не поддержал. Талия пыталась воспротивиться, но Аполлон не желал даже и слышать никаких отказов. Он нажал кнопку на приборной доске, и поверх лобового стекла зажегся знак. Мне пришлось прочесть надпись задом наперед (для человека, страдающего дислексией, этот процесс почти не отличается от чтения спереди назад). Я почти не сомневался, что надпись гласит: «Осторожно! За рулем — стажер». — Не бери в голову! — сказал Аполлон Талии. — Расслабься! Должен признать, что я умирал от зависти. Мне давно не терпелось самому водить машину. Этой осенью мама пару раз брала меня в Монтаук и, когда на шоссе никого не было, разрешала сесть за руль своей «мазды». Конечно, то была японская малолитражка, а это — солнечная колесница, но какая разница? — Скорость зависит от жара, — предупредил Аполлон. — Поэтому сначала поезжай потихоньку и убедись, что набрала достаточную высоту, а потом можешь гнать на полной. Талия так вцепилась в баранку, что костяшки пальцев у нее побелели. У нее был такой вид, будто ее вот-вот стошнит.