— Не обращайте внимания, это у нас такая дурацкая шутка была, — сказал он. И до подполковника дошло: только что Римас не дал ему выболтать сенсационную новость, о которой даже в управлении не все знали. Уже перед уходом он обнял Римаса и поблагодарил за то, что предотвратил утечку информации. Взамен кратко рассказал, что главаря ОПГ Ригеля взяли. Масюлис дал показания. Кроме того, ребята провели обыск в его доме и нашли наркотики. Это уже пожизненное. Но, скорее всего, до суда он не дотянет. — Слушай, Самир, не обижайся, но я спрошу. Это у тебя вторая жена? — Пов, ты балбес! Вера — моя первая и единственная любовь. У нас шесть сыновей и доченька. Осенью свадьба. У меня двое внуков от старшего сына. Скоро третьего подарят. А жена моя просто выглядит молодо, при этом без всякой химии. Дома в тренажерном зале сама занимается. Не курит, не пьет. Ну и я со своей стороны стараюсь не давать ей стареть. — Оху... простите, Вера, я хотел сказать: «Ох уж этот Римас!» — Не беспокойтесь, Повилас. Я так и поняла, — улыбнулась Вера. В двенадцатом часу ночи гости разошлись. Антон вместе с Даном мыли посуду, Арс с Гошкой вытирали. Вера поставила чайник и попросила Римаса заварить чай. Ей не удалось пригласить Андриуса и второго помощника на ужин. И теперь она сложила в контейнеры шашлык, картошку, корейку, кекс к чаю и попросила Арсения занести мужчинам. Римас потянулся за заваркой и вдруг охнул. Его лицо исказила гримаса боли. Он сел на диван. — Рим, что случилось? — бросилась к нему Вера. — Тебе больно? Сердце? — Успокойся, солнышко. Сейчас все пройдет. Немного ногу потянул. — Дай я посмотрю, что с ногой! Ты же знаешь, я не отстану. Она встала перед ним на колени и осторожно сняла носок. Опухшая нога предстала во всей красе. — Гоша, сынок, пойдем, поможешь мне. У Рима нога распухла. Сейчас соляную ванночку сделаю, вотру траумель и забинтую эластичным бинтом. Гоша принес таз с горячей водой. Вера сделала соляной раствор и, опустившись на колени, начала массировать ногу мужа. При этом приговаривала, как обычно успокаивают детей ласковыми и нежными словами. Это было восхитительно. Римас даже закрыл глаза от удовольствия. Он настолько прибалдел, что ей пришлось возвращать его к действительности. Она насухо промокнула ступню. — Ну что, мой господин, продолжим процедуру? — Верушка, ты сейчас прямо как гейша, своими разговорами и массажем отвлекла меня от боли. — Пап, ты чего? Какая мама гейша? — возмутился Арс. — Это у вас, балбесов, представление, что гейша — это куртизанка. А все потому, что в ваших головах засел дурацкий миф из американских фильмов. Америкосы, они же тупые, после Второй мировой войны, не разбираясь, кто есть кто, развлекались с проститутками, выдававшими себя за гейш. Запомните: юдзё и гейши — это не одно и то же. Заниматься проституцией гейше запрещал закон! Чтобы вы знали, балбесы, слово гейша буквально означает «человек искусства». Не поверите, первыми гейшами были мужчины. Это были комедианты, музыканты, актёры и знатоки чайной церемонии. Они рассказывали шутки и веселили гостей в знатных домах. И женщины-гейши занимались тем, что развлекали гостей на банкетах у знатных господ, разливали напитки, устраивали игры, вели светскую беседу и т.д. Но бывало и так: человеку необходимо выговориться о наболевшем просто, чтобы его выслушали и немного посочувствовали, поддержали, дали совет. Вот мое солнышко сейчас своей нежностью отвлекла меня от боли... — 我非常愛你 /Wǒ fēicháng ài nǐ/Я очень люблю тебя/, —неожиданно произнес Римас. — 我也愛你/ / Wǒ yě ài nǐ/ Я тоже тебя люблю/, — рассмеялась в ответ Вера. — Мам, пап, — это вы на каком языке сейчас? Это вроде не японский! — Ты абсолютно прав, сын! Это мы на китайском. Кстати, в Китае тоже были свои гейши — шуюй, «рассказчицы». Высокообразованные и очень красивые девушки, развлекали своим искусством пения, сочинением стихов, были артистками и не предоставляли сексуальных услуг. — А почему были? — Именно потому, что не оказывали сексуальных услуг, а желающих «продолжения банкета» было много. И их вытеснили другие, тоже высокообразованные и красивые, но не гнушающиеся провести ночь с клиентом. Что касается китайского, то мы с мамой уже третий год учим язык. У нас хороший учитель. Китайский мне нужен. Я веду переговоры с китайским банком. Возможно, открою у них филиал. Но для этого я должен знать и понимать, о чем будут тихо переговариваться хитрющие китайцы. Не будь я Штейн, если дам обвести себя вокруг пальца! — рассмеялся он. — И что означали те слова на китайском? — О, они стары как мир, сынок: «Я очень сильно люблю тебя», — сказал я маме. И мое солнышко ответила мне тем же. Вера тем временем закончила массировать его ногу, осторожно втерла траумель, крест-накрест забинтовала ее эластичным бинтом, чмокнула в нос и сказала: «Хоть ты и балбес, Римас Штейн, но я по-прежнему люблю тебя». И физиономия мужа блаженно расплылась. — Пап, мам, могу я с вами переговорить по одному вопросу? — спросил Арсений. — Конечно, сын. Римас встал, осторожно наступил на больную ногу, сделал шаг и, улыбаясь, обнял и с нежностью поцеловал Веру. — Любовь моя, ты настоящая волшебница. У меня ничего не болит. — Не обольщайся, утром боль может возобновиться. Предлагаю позвонить доктору Фогелю. — Ладно, слушаю и повинуюсь, — согласился Римас. — Тогда я пошла звонить. А вы неторопливо двигайтесь в направлении кабинета. А еще лучше поднимайтесь в нашу гостиную, там и поговорим. — Так, так, так. Пока еще нет одиннадцати, звонить можно. Тем более, у нас экстренный случай, — успокоила она себя и набрала номер телефона Фогеля-младшего. Голос Веры он сразу узнал, выслушал и назначил подъехать к восьми утра, но не в поликлинику, а в его частную клинику. И дал адрес. Арсений рассказал им, что Юргис ни в какую командировку не уезжал (об этом ему сказал Яков Борисович). Он ушел от Рамуне, живет с какой-то девкой. То ли уволился из банка, то ли его уволили. Но и с Рамуне не все так просто. — Пап, мам, мне совсем сейчас не надо, чтобы Теюшка нервничала. Я, по-моему, не сказал вам, что у нас будет третий малыш. Простите, я закрутился. — Да мы и без тебя, сынок, догадались, что вы порадуете нас третьим ребенком. — Завтра мы с мамой съездим к Фогелю, потом заедем к Рамуне. Интересно, что она скажет. * * * В этот раз доктор Фогель сделал рентген. Вера извелась, пока он не озвучил результат. — Герр Штейн, в этот раз вам опять повезло. Нет ни перелома, ни трещины. Но есть сильнейший ушиб. Траумель здесь не поможет. Сейчас я сделаю вам обезболивающую блокаду. Затем в нашей аптеке вы приобретете вот эту мазь. Цена у нее космическая, но, поверьте, она стоит того. Ноги не парить, но и не застужать. Меньше ходить. Было бы неплохо встретиться с вами завтра с утра. — Фрау Вера, я вижу на вашей прелестной губе небольшую ссадину. Позвольте предложить вам уникальный крем, который в течение нескольких часов полностью затянет вашу ссадину и не оставит от нее и следа. — Это было бы замечательно, герр Фогель! — обрадовался Римас. И тут же приобрел в аптеке крем. Вера вздохнула свободно и, наконец-то, улыбнулась доктору. Он сразу отреагировал на ее улыбку: — Герр Штейн, вы счастливый человек. Великий Гейне говорил: «Женщины имеют только одно средство делать нас счастливыми и тридцать тысяч средств — составлять наше несчастье». Вам повезло: фрау Вера имеет тридцать тысяч средств сделать вас счастливым и ни одного, чтобы составить ваше несчастье». Вы бы видели, какая счастливая улыбка озарила ее лицо, когда она услышала, что у вас нет ничего опасного. Я никогда не встречал женщин столь самоотверженных и любящих. — Благодарю вас, доктор. Я очень сильно люблю свою жену, и мы счастливы в браке вот уже тридцать лет! Скажите, пожалуйста, в котором часу нам подойти завтра. — Ах да. Жду вас в восемь утра. Римас положил Фогелю на стол отдельный конверт, оплатил услуги и купил мазь. Цена, действительно, была очень высокой. — Ну вот, любовь моя, напрасно ты беспокоилась, — обнял он Веру. — Пап, ну что? — выскочил из машины Арсений. — Жить буду, сын! Довези нас сейчас до магазина за нашим банком. А потом едем к Рамуне. В магазине они купили немного продуктов для нее, апельсины, тортик к чаю, конфеты. Договорились, что Римас позвонит сыну, и он их заберет. Рамуне засуетилась, хотела поставить чайник, но Римас остановил ее. Она рассказала, что давно чувствовала измену Юргиса. Ну не следить же за мужем. Тем более он уговорил ее оставить работу. Сказал, что новый управляющий предупредил его: или он, или она. Рамуне ушла. Но выполняла его работу дома. Он приносил домой множество документов, писем, отчетов и просил ее помочь. И она целыми днями сидела и работала за него. Однажды в отчете она обнаружила нестыковку данных. Стала звонить мужу, но он не ответил. Решила вызвать такси и съездить в банк. Вот там и застала развлекающегося с секретаршей Юргиса. Он наорал на нее, а поздно ночью привел эту дрянь домой, и они до утра развлекались в их спальне. На работу в тот день он не пошел. А на следующий день его уволили из-за отчета, который она не стала дописывать. Он собрал свои вещи и ушел. Римасу показалось, что рассказывает об изменах мужа она с каким-то упоением. — Послушай меня, Рамуне, ты должна решить: продолжишь ли ты себя истязать или разрубишь этот узел разведешься с Юргисом. Думай! Мы послезавтра уезжаем. — Скажи, где я могу найти Юргиса?