Тайер улыбается и подталкивает меня в ответ. — А вот и нет. — А вот и да! — говорю я, пихая ступней его твердую как камень ногу. Становится веселее. — Девочки, — раздается голос в нескольких метрах от нас. Я поднимаю голову и вижу стоящую Лорел с картонной коробкой в руках. Та заполнена лишь газировкой, не видно ни одного необычного продукта из тех, что мы просили. — У них нет безглютенового хлеба. И никогда не было. — Правда? — я невинно хлопаю ресницами. — Клянусь, я брала его в последний раз, когда здесь была. — Ага, — присоединяется Шар. — Это такая вкуснятина. — А карамбола? — надувает губу Лорел. — Да они просто посмеялись надо мной, когда я спросила. Они даже не знают, что это такое! Я не могу сдержаться и начинаю хохотать. Мне вторит Шар, а за ней — Мэдс, и вот мы втроем уже истерично хихикаем. Лорел с несчастным видом стоит над нами. Потом поворачивается к Тайеру и смотрит на него невинными глазами, какими обычно глядит только на него. Лорел всегда была в него влюблена. — Они меня обманули, — всхлипывает она. Игривоеи кокетливое выражение лица Тайера становится раздраженным. Он качает головой. — Это отвратительно. Когда вы уже повзрослеете? Он произносит эти слова так громко, что слышит весь бассейн. Над толпой не разносится ропот, но лучше бы так оно и было. Потому что все головы разворачиваются к нам, и на нас устремляются взгляды. Мэдс хлопает глазами, как будто он ее ударил. Шарлотта вскидывает брови. Я с трудом пытаюсь сохранять невозмутимое выражение лица, но это почти невозможно. Не успеваем мы хоть что-то сказать, как Тайер пренебрежительно взмахивает рукой, берет Лорел под локоть и уводит к трамплину. Некоторое время спустя все присутствующие в бассейне возвращаются к своим делам. Но мы с подругами так и молчим. Одно дело, когда нужно заткнуть этих двоих — порой я даже позволяю Шар как-то меня подколоть, если та слишком расходится, и просто пропускаю ее слова мимо ушей. Но когда тебя оскорбляет чей-то младший братец? Это уж слишком. Наконец Шарлотта ставит на стол свой стакан. — Что это с твоим братом, Мэдс? Девушка качает головой. — В футбольном лагере его назвали самым ценным игроком. И теперь он считает себя ужасно важным. — Она строит гримасу. — Это точно, — бормочу я, стараясь говорить раздражительно — ведь раздражение я и испытываю. Но при этом ощущаю и нечто другое. В чем не хочу себе признаваться. Наверное, во всем виновато солнце. А, может, мне что-то подлили в стакан. Пока я смотрю, как Тайер неспешно удаляется с Лорел, лениво улыбаясь каждой встречной девушке, внутри меня явственно расцветает чувство, не посещавшее меня уже очень давно. Ревность. К ВЫЗОВУ ГОТОВА Вот один факт по поводу меня и вечеринок: даже если я не хочу идти, то все равно должна выглядеть круто. Как самая крутая девчонка, я таким образом сохраняю свой статус. Сегодня воскресенье, и мы с Мэдс копаемся на полках в «Джоли», нашем любимом бутике. Однако выбор здесь настолько скуден, что в знак протеста я решаю украсть парочку шарфиков от Миссони. В магазине полно народу — это тоже могло повлиять на мое решение. Мы все втроем уже отчаялись: Мэделин второй раз проходит по этажу, а Шарлотта, застряв в примерочной, мучается с длинными узкими рукавами желтого мини-платья из шелка от «Элизабет и Джеймс». Я же рассматриваю ряд из разноцветных пузырьков с лаками для ногтей «Баттер», выстроившихся под стеклом на витрине. Бирюзовый вполне себе ничего. Какая-то неуклюжая брюнетка в желто-зеленом сарафане и сандалиях-гладиаторах собирается подойти к витрине, но брошенный мной сердитый взгляд отправляет ее к стойке с ремнями. Я ловко подхватываю бирюзовый пузырек со стола и сую в свою серую сумку «Миу-Миу». Готово. В мою сторону даже никто не взглянул. — О-ох, — стонет у меня за спиной Мэделин. Я поворачиваюсь к ней как ни в чем не бывало. — Что такое? — спрашиваю я, окидывая взглядом магазин в поисках того, что могло бы хорошо подойти к моему новому приобретению. На вешалках висят топы пастельных цветов, похожих на безе. — Тайер, — говорит Мэделин. Я слегка напрягаюсь. — Что твой младший братец сделал на этот раз? — интересуюсь я, лениво пробегаясь пальцами по висящим браслетам. — Он только что прислал мне сообщение, спрашивает, не собираюсь ли я на вечеринку Ниши, — полным ужаса голосом говорит Мэделин, словно он спросил, не собирается ли она побрить голову. — Ты можешь в это поверить? Шар, которая только что возникла из примерочной с желтым платьем, свисающим с руки, удивленно смотрит на нас. — Он же учится еще в десятом классе! — Я серьезно. — Мэделин качает головой, глядя на телефон, будто Тайер видит ее. — Постой, он спросил, идешь ли ты, как будто тебя могли не пригласить? — фыркаю я. Мэделин кивает. — Ага, как будто крутой тут он, а не я. — Потом она указывает на браслет, который я взяла со стойки. — Мне нравится. — Он твой. Я подмигиваю ей, и она с улыбкой округляет глаза, когда понимает, что я собираюсь сделать. Однако все мои мысли заняты не магазинной кражей, а Тайером версии 2.0. Кто этот парень? Внезапно, ни с того ни с сего, у меня в голове проносится образ его точеного пресса и очерченных икр. Я буквально вынуждаю себя прогнать эти мысли. — Он явно считает себя мужчиной, раз вернулся из футбольного лагеря, да? — говорю я. — Как будто он единственный парень, кто вообще занимается спортом. Мэделин закатывает глаза. — Пока Тайера не было, с ним произошло какое-то безумное превращение. Он вдруг возомнил себя сексуальным богом. Завел там себе серьезную подружку. Она была очень им увлечена и теперь не перестает ему названивать. Он даже утверждает, что она его преследует. — О, да ладно, — говорит Шарлотта, плавно скользя в сторону кассы. — Уверена, он и не против того, чтобы его преследовали. Я улыбаюсь, а сама в этом не уверена. Тайер всегда был тихим, по крайней мере, я таким его считала. Но, похоже, у меня было совсем неправильное представление о нем. Пробежавшись по вешалкам, Шарлотта выуживает комплект нижнего белья «Ла Перла» и добавляет его к своей куче вещей. — «Ла Перла»? — Уголки моих губ дергаются вверх. — Планируешь жаркую ночку с Гарретом? Щеки Шарлотты становятся ярко-пунцовыми, но она ничего не отрицает. Когда продавщица пробивает покупку, я незаметно прячу браслет в рукаве. А потом гляжу на Мэделин. — Так, значит, Тайер не с этой Сталкершей? — Я стараюсь говорить безразлично, как будто мне все равно. Мэделин облокачивается на прилавок. — Не знаю, что там было между ними летом, но сейчас у них определенно ничего нет, — разглядывает она меня. — Сказать честно? Мне кажется, он запал на тебя, Саттон. У меня в животе вдруг разливается жар. А потом я замираю, пытаясь сдержать свою реакцию. — Ах, как мило, — дразнящим голосом говорю я. — Но Саттон Мерсер не интересуют молоденькие мальчики. Тайеру должно быть это известно. Мои подруги кивают и отворачиваются, а у меня в груди гулко колотится сердце. Да, я знала, что нравилась Тайеру и раньше, но сейчас эта новость ощущается иначе. Я что, сошла с ума? Тайер теперь, может, и красавчик, но… все тот же Тайер. Младший брат Мэделин. Лучший друг Лорел. Тихий. Ранимый. Полная моя противоположность. Тайер — это парень, который часами тусуется у нас дома по выходным и играет в карты — в карты! — с отставшей от жизни Лорел; парень, пробирающийся к нам поздно ночью в сарай на заднем дворе, который мы переоборудовали в подобие клуба. Он же ребенок. К тому же не моего круга. Тут у меня в голове проносится воспоминание: прошлым летом Лорел с Тайером шли по кухне, пока я сидела за нашим дубовым круглым столом и возилась с Айпадом. Я едва на них взглянула, когда Лорел открыла холодильник и достала стеклянный кувшин с холодным чаем. Но ей это не помешало подойти ко мне. При этом ее хвостик раскачивался подобно маятнику часов. — Будешь? — предложила она с надеждой и радостью. Я даже не сказала ей спасибо, не обратив внимания на ее обиженное лицо. Я чувствовала на себе взгляд Тайера, но тогда меня это просто бесило. Я подняла голову и встретила устремленные на меня глаза орехового цвета — он словно видел меня насквозь и теперь был разочарован. — Что? — огрызнулась я. Его губы дрогнули, и он молча отвернулся. Я еще долго смотрела вслед ему и Лорел, выходящим из нашего клуба, и гадала, что же означал этот взгляд. Он думал, что мне следует быть любезнее или что? Кто он такой, чтобы указывать мне что делать? Да и вообще, почему меня так волнует, что он думает обо мне? Но воспоминание об этом взгляде засело у меня в голове на несколько дней. Может, теперь Тайер ставит под сомнение мой авторитет. Звук открываемой кассы возвращает меня в «Джоли». Я передергиваю плечами, сбрасывая воспоминания, словно использованное полотенце. Продавщица протягивает Шарлотте шуршащий пакет с острыми краями. Та улыбается, и мы направляемся на выход. Внезапно она останавливается как вкопанная, на ее губах медленно расцветает улыбка.