Родителям пока не сказала, что ушла с работы. Даже не знала, что буду делать дальше. Но до вылета Мари еще было несколько дней, и мне казалось, всё к тому времени решится, встав на свои места. Хаос в голове нуждался в хорошей метле. Ощущение, что ответы на мои вопросы где-то на поверхности, а я их не улавливаю. Это как чувствовать прескевю. Только хлеще в своей извращенности. И я понимаю, что пришло время взглянуть на всё иначе. Не как перфекционистка Сатэ, оправдывающая всех и вся, находящая частичку светлого в каждом. А как Сатэ, здраво оценивающая ситуацию, понимающая, чего хочет сама, и чего хотят другие. Мои подруги хотят спать с женатыми? Пожалуйста. Я не буду их осуждать, но попытаюсь хотя бы вникнуть в природу этой потребности. Даже если пока она мне не по зубам. На работе используют меня, никак не поощряя? К черту их. Во мне достаточно потенциала и смелости, чтобы уйти и начать все в другом месте. Я неотвратимо к чему-то шла. Грандиозному, отрезвляющему. Но пока все это видится мне в мрачном свете, и я пребываю в некой прострации, не зная, к какой гавани податься. По сути, до появления Адонца моя жизнь была размеренной, удавшейся и устраивала меня во всем. Я всегда говорила, что являюсь очень счастливым человеком. Искренне. Ценила то, что есть. Не разменивалась по мелочам. И тем труднее сейчас переваривать то, что вокруг меня происходит. В том числе и между нами. Какой посыл ты вложила в эту встречу, Вселенная? Испытываю непреодолимую потребность поговорить с мамой. Мы всегда были близки, но, естественно, я не считала правильным освещать все аспекты своей жизни. А сейчас мне очень нужен совет человека, которому я безгранично доверяю. — Привет, солнышко, — улыбается в экран, принимая вызов, и удивляется моему домашнему виду в рабочий день. — Где это ты? — Привет, мам. У нас сегодня выходной, какой-то праздник, — лгу, не краснея, и перевожу тему. — Как у вас дела? Как Эдгар? Мама болезненно морщится. Как и любой родитель, она тяжело переносит нашу с братом недомолвку. Если с остальными членами семьи я постоянно переписываюсь и созваниваюсь, этот товарищ меня активно игнорит. После ее рассказов о родных я широко улыбаюсь. Скучаю по всем. А потом ведаю о том, что мне опять надо переезжать, поскольку не говорила об отъезде Мари, и на этот раз я всерьез задумываюсь об оформлении ипотеки. Сколько я могу мытарствовать и стеснять родственников? Все равно давно для себя решила, что в Москву на постоянное место жительства не вернусь. Пора ставить точку в вопросе с жильем. И, наверное, хорошо, что так вышло. Это явилось мощным толчком. Слава Богу, встречаю поддержку и обещание помочь всем, чем они смогут. Это заставляет облегченно вздохнуть и еще больше уверовать в правильность задумки. — А что с Мари случилось? — наконец после детальных обсуждений спрашивает мама. — Такая патриотичная девочка, десять лет живет там одна, и вдруг уехать обратно? Закусываю губу, не смогу рассказать всё. Не имею права трепаться. Но в общих чертах объясняю причину душевных терзаний подруги. — Да, сложное дело, — изрекает многозначительно. — Отношения тяжелая работа. — Серьезно? — смеюсь. — Так говоришь, будто не у тебя прекрасный муж, с которым вы построили крепкую семью. — Ну, — откликается лукаво, — к этому еще надо прийти. Как только понимаешь, что человек твой, все становится ощутимо оправданнее, поэтому и проще. Видимо, у нее не тот случай. — А как ты это поняла? Как определила, что папа — тот самый? Затаиваю дыхание, будто от ее ответа зависит вся моя дальнейшая жизнь. Странное ощущение посвящения в таинство охватывает все мое естество. Это когда ты осознаешь, что в следующую секунду произойдет событие, которое обязательно перевернет твое восприятие мира. — По прикосновению, Сатик. Мне будто разом вышибает весь воздух из легких. Перестаю улыбаться. И радуюсь, что она не видит, как меня начинает бить мелкая дрожь. — Кто-то понимает по запаху, кто-то — по взгляду. У всех по-разному. Мы с твоим отцом практически не были знакомы до этого момента, учились на разных отделениях, он-то был чуть постарше. — И как же это произошло? — прочищаю горло. — Что за прикосновение? — Глупая ситуация, — смеется мама, — я летела ему прямо в руки на лестнице, зацепившись каблуком за какой-то выступ. Мы в этот момент оба оцепенели, потому что произошло необъяснимое явление. Я не смогу тебе описать. Ты это чувствуешь. И всё тут. Редкость в нынешнее время, конечно. А мне и не надо было объяснять. Эта «редкость» очень даже весомо проехалась по всем моим неисчислимым клеткам. По каждому атому. — Думаю, у Мари действительно не тот случай… — шепчу немного потрясенно. — Ну, вы обе уже давно взрослые девочки, голова на плечах тоже в наличии. Справитесь, в случае чего. Но жаль, что подруги рядом не будет… Мы болтаем еще какое-то время, после чего прощаемся, и я сижу, уставившись в одну точку. Мой мозг лихорадочно анализирует полученную информацию. Значит, одно касание действительно может иметь такое мощное символическое значение? Бесповоротное. Решающее. Как один из множества неисповедимых путей сообщить, что…это тот самый?.. Не могу поверить. В какой-то момент меня парализует. Торгом Адонц — человек, которого я искренне невзлюбила с первой секунды, и он же мужчина, предначертанный мне? Вот так просто? Закрываю лицо руками и начинаю смеяться. А как иначе? Почему ты впервые хочешь быть с мужчиной? Даже понимая, что он неправильно воспринимает твою тягу?.. Осмелев, сама набираю сообщение быстрыми движениями пальцев, чтобы не передумать. «Господин Адонц, я привыкла держать слово. Задолжала Вам несколько встреч. Давайте объединим всё в одно мероприятие. И чтобы было справедливо, согласна на любое назначенное Вами место». Ответ приходит через пару секунд, что несказанно меня поражает, ведь он бесконечно занятой человек. «Уверена, что на любое?». Кажется, понимаю, к чему клонит. «Да». И… «Придешь на ужин в мою гарсоньерку?». Закусываю губу. Задумываюсь. Кажется, последствия для меня сколь страшны, столь желанны. Это давно очевидно. «Да». «Отлично, вызову тебе вечером такси». Вот и всё. Возможно, для других девушек это просто обыденный шаг, но не для меня. Ни по меркам воспитания, данного мне, ни по зову совести и принципов. Но сейчас всё это теряет значение. На передовую выходит рвение познать себя. Преодолеть внутренний барьер и ощутить все грани своего естества… Значит, вот она какая, любовь… «Как только понимаешь, что человек твой, все становится ощутимо оправданнее…». * * * Дверь передо мной распахивается, я даже не успеваю поднести руку к звонку. На мгновение оба зависаем, глядя друг другу в глаза. Напряжение моментально возрастает. Какая-то русская рулетка, честное слово. Потенциально опасная обстановка без каких-либо гарантий на выживание. — Ну, привет…коль не шутишь… Проходи. Меня впускают, галантно забирая из рук подарочный пакет со спиртным. — Это разве обязательно? Я лишь фыркаю, мол, ну что за неуместный вопрос, и снимаю легкую курточку, которую он тоже забирает и помещает в шкаф. — Можешь не разуваться, — оповещает гостеприимный хозяин. — Нет, не могу, — усмехаюсь, — я же выросла в России, для меня это неприемлемо. С другой стороны, знай я, что полы моешь ты, обязательно прошлась бы по ним в грязной обуви. Его смех отзывается во мне приятной теплой волной. Покачивая головой, Адонц входит в кухню и ставит пакет на стул. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, но решаю последовать за ним. Не буду же стоять в коридоре? Что отвечу на вопрос, чего встала? «Извини, не знаю, как себя вести, потому что никогда не ходила по домам холостяков»? Помещение просторное и светлое в стиле минималистичного модерна. Присутствует много светлых оттенков серого цвета, точнее — хром, и белого в сочетании с деревом. В углу стоит фикус, причем, довольно большой и живой. За ним явно хорошо ухаживали. Ловлю себя на мысли, что хотела бы себе такой же дизайн, добавив лишь пару ярких акцентов. Обожаю большие пространства, когда тебя ничего не сковывает. — Тапки не предлагаю, пол утепленный, — насмешливо протягивает мужчина, — и действительно чистый. Убирали вчера вечером. Поворачиваюсь к нему с искренней улыбкой. Только сейчас замечаю огромное количество тарелок с различными блюдами и закусками.