Ее темперамент, интеллект, чувство юмора… Да, именно такой она и будет: подшучивать, дразнить, кокетничать, соблазнять, давать и брать… Женские руки обвивают мою шею, выражая однозначное требование новой порции ласк. Она сама тянется к губам, но при этом так серьезно заглядывает в глаза, будто проникает в самую душу, переворачивая, устанавливая собственные правила. Разве мог я такое позволить? Нет. В этой игре есть один ведущий. Присаживаюсь на матрас, сгребая ее в охапку и перемещая на свои колени, давая почувствовать, насколько я возбужден. Заметно дергается, когда ей в бедро упирается тот самый «цокольный этаж», что рождает мою улыбку. Не подводит. Принимает вызов, и смело перемещает нежные руки вниз — плечи, грудная клетка, пресс. Изучает, анализирует, слегка ероша темную поросль. И ведь, мать его, бьет все это время током обоих. Сплошное безумие. Сжимаю челюсть, когда своеобразное путешествие закономерно завершается на животе. Сатэ застывает. Прослеживаю за ее взглядом, в котором непонятно, что — испуг, удивление?.. Она смотрит вниз, будто видит какое-то величие и не может справиться с потрясением. Умираю, как хочу прямо сейчас войти в нее этим самым величием. Но вместо этого просовываю ладонь между нами и проворно нахожу потаенную эрогенную зону, накрывая ее пальцами и делая пару неспешных круговых движений. Девушка резко вскидывает голову и смотрит расширенными глазами, приоткрыв рот. Но моментально тонет в неге, прикусив губу, когда надавливаю сильнее и ускоряю ее разрядку. Без сил падает на мою грудь, прикасаясь лбом к разгоряченной коже, и всхлипывает прямо в меня, в самое сердце, рождая странное чувство эйфории от того, что я повелеваю ею. Тонкие пальцы в неконтролируемом порыве вцепляются в мое запястье на уровне ее пупка, и буквально через пару секунд она взрывается. Ярко. Красиво. Выгнувшись. Отдаваясь мелким конвульсиям. И в то же время — весьма скромно прижимаясь ко мне через пару секунд. Даю ей успокоиться, а сам распускаю собранные на затылке волосы, позволяя им приятной тяжестью падать на спину. — Господи, — слышу приглушенный вздох. — Как хорошо… Девушка заторможено шевелится, и тянется лицом ко мне, пока я целую ее плечи и прохожусь мелкими взмахами по позвонкам. Ощущение, что готов вечно прикасаться к ней. — Сатэ… — устанавливаю зрительный контакт. — С тобой я предохраняться не буду. Услышала меня? Хочу ощущать тебя всю. А после мы обязательно примем все меры. Девушка вдруг трепыхнулась так, будто ее попытались резануть без анестезии. В изумрудных глазах зажегся недобрый огонек, а в следующую секунду она накинулась на мой подбородок с мелкими болезненными укусами. — Вот дикарка, — вырвалось у меня с шипением. И что конкретно так разозлило ее?.. Я позволял ей бесчинствовать, чтобы понять, как далеко она может зайти. Но когда эти губы опустились на мою шею и коснулись кадыка, вбирая в себя выступ гортани, зубы непроизвольно сжались от бессилия. Откровенная ласка заставила тело напрячься и отдаться каждому импульсу, вызванному невероятной женщиной в моих объятиях. То, как сильно я хотел ее в эту минуту, невозможно было сравнить ни с чем, что было испытано мною за все годы. Растворить. Сожрать. Просто не оставить ничего. Ни капли. Она все же пробудила во мне зверя. Первобытного животного, которому неведомо ничего, кроме инстинктов. С непроизвольным рычанием, вырвавшимся из горла низким рокотом, я оторвал Сатэ от себя и буквально швырнул на постель, после чего молниеносно вскочил на ноги, не обращая внимания на пелену перед глазами от необузданного желания. Резкими движениями перевернул ее на живот, подтянул к себе, запихивая под нее подушку, чтобы приподнять так, как нужно было мне. И зафиксировал девушку в этом положении, с каким-то придыханием уставившись на ее спину. Протянул ладонь, вновь пройдясь по выступающим вереницей костяшкам и удовлетворенно хмыкая от того, как Сатэ выгнулась. Впился пальцами в нежную кожу на талии и резко вошел в нее, чувствуя нереальную тесноту, от которой сносило крышу. Буквально зажмурился от чистого кайфа и сделал еще несколько быстрых движений. Отрезвила меня отчетливая тонкая дорожка, нитью тянувшаяся по моему бедру. Слишком горячая и темная. В ужасающей догадке перевел взгляд на напряженные плечи, а уже после — заметил, что Сатэ слишком неестественно притихла, подобрав руки под живот. Застыл и шумно выдохнул. А потом сделал глубокий вдох в тщетной попытке обуздать накатившую ярость. — Идиотка! — выплюнул через стиснутые зубы. И медленно вышел из нее. Больше всего хотелось задать ей хорошую трепку. Выпотрошить, растерзать и наказать за ложь. Но мне внезапно стало противно от самого себя. Я виноват не меньше. Ведь всё в ней кричало о невинности. Как я мог не догадаться? Как позволил провести вокруг пальца?.. Зачем она это сделала?! Покинул комнату, чтобы набрать ванну. Понятия не имею, что правильно в таких случаях, но горячая вода не повредит точно. Ноющие мышцы должны хотя бы немного отойти от боли. С примесью отторжения замечаю кровь на своей плоти и гневно отрываю бумажное полотенце, стирая доказательство собственной оплошности. Смотрю на себя в зеркало, испытывая потребность что-нибудь разбить. Сублимирую негативную энергию, сжимая края раковины. Меня душит это бешеное чувство вины перед ней. В эту секунду я искренне ненавижу ее всеми фибрами души. Когда ванна наполняется до середины, закрываю кран и возвращаюсь в спальню. Сердце разрывается от жалости, когда вижу Сатэ, примостившуюся на краю и прижавшую ноги к груди. Подойдя ближе, замечаю дорожки беззвучных слез и со скрежетом сжимаю челюсть. Когда беру ее на руки, она не сопротивляется, но и не выказывает признаков жизни. Аккуратно опустив ее в воду, захожу следом, устраиваясь за спиной. Благо, размер позволяет нам обоим свободно уместиться. Перекидываю волосы Сатэ через железный бортик, а ее саму лежа помещаю на себе. Болезненно морщусь, когда она слишком безвольно опускает голову набок, медленно свисая в сторону. Слезы продолжают течь, но она не издает ни звука. Каждое подрагивание кончиков ее мокрых ресниц отзывается горечью где-то глубоко. Разве так должно было быть?.. — Ты как? — задаю тупейший вопрос. Мне просто надо было что-то сказать в этой гнетущей тишине. — Вполне неплохо, — поникший шепот. — Но я не хочу об этом говорить, Тор. Мое имя из ее уст. Сегодня оно звучит печальной мелодией. Наряду с лютым негодованием во мне просыпается нездоровая нежность. По-хорошему, ее бы послать ко всем чертям за наглую попытку обмана. Но мне совершенно не хочется, чтобы первый опыт запомнился ей таким. Тихонько поглаживаю ее, желая предать забвению причиненную неосторожностью боль. И очень надеюсь, что ее состояние вызвано лишь физическим дискомфортом, а не сожалением. Потому что весьма внезапно я не хочу, чтобы она жалела об этом. Несмотря ни на что. — Мы поговорим об этом потом, — произношу с тяжестью. — Обязательно. Я позволил ей набраться сил, задумчиво разглядывая заалевшую вокруг нас воду. Сделанного не воротишь, но исправить ситуацию вполне еще можно. Ладони равномерно опускаются и поднимаются, рисуя прямые линии от начала ее бедер до плеч. Моя злость внезапно начинает усиливаться, когда я с досадой осознаю, что хочу ее даже сейчас. Ведь всё ранее происходящее должно было оттолкнуть, верно? Я же никогда не питал слабости к неопытным девицам! Неопытным! Сука! Разве неопытные так ведут себя?! Или я был слишком слеп, чтобы заметить ее скованность, или Сатэ очень старалась убедить меня в искушенности. С какой целью? Опровергнуть мое заявление о том, что таких видно за версту?.. Рывком встаю, вытягивая обмякшее тело, и слышу, как девушка охает от неожиданности. Дергаю пробку, позволяя потоку с шумом стекать в водосток, и одновременно включаю воду, регулируя температуру. Когда она мне кажется приемлемой, подставляю Сатэ под напор душа, омывая кожу. И внимательно слежу за эмоциями. Жду чего-то, на что способна только она. Но эта бестия молчит, потупив взгляд. Стесняется? Серьезно? Поздно пить боржоми, кобра. Поздно. Прямо в таком мокром виде снова беру ее на руки и несу в спальню, опуская на постель. Напрягаюсь, когда замечаю в зеленых глазах страх. Борюсь с бешеным желанием злорадно усмехнуться и напомнить, кто именно затеял это представление. Поражаюсь спектру негативных качеств, которые во мне пробудила Сатэ. Примитивности своего естества, перекрывающей истошные сигналы разума. И перечеркнувшей нажитые за годы принципы в отношении противоположного пола. Разве раньше я на кого-либо так давил? Целовал с таким нажимом, пытаясь подчинить? Для меня женщина была равной. А над ней будто пытался доминировать. Может, именно потому, что такого отпора никогда не получал? «Ломались», это да. Но она-то не «ломалась». Она воевала! Не только со мной. В первую очередь — со своим нутром. И в конечном итоге подставила нас обоих! Пока девушка стыдливо тянулась к покрывалу, я тяжело задышал, словно одержимый, вновь воспламенившись от такого простого движения. И затем навис над ней, заводя ее запястья над головой и фиксируя руки, лишая возможности шевелить ими. — Посмотри на меня, Сатэ, пока я еще в состоянии говорить. О, да, ее характер не мог не проявиться в этой ситуации. Угроза подействовала моментально — зелень во взоре вспыхнула, подожженная лишь парой слов. Мы вели борьбу на ментальном уровне, пожирая друг друга глазами. А потом она начала брыкаться подо мной, и мне пришлось бедрами зажать ее колени. — А вот теперь мы действительно поиграем… Зловещий шепот дрожью проносится по ее телу, и даже в полумраке я отчетливо вижу табун мурашек на коже. Меня завораживает это зрелище, и я зависаю, пока та вновь не станет гладкой… В голове нещадный гул, кровь кипит от неудовлетворенного желания. Знаю, Сатэ будет бороться, думая, что хочу наказать. Идиотка. Конечно, сейчас всё обстоит иначе. И рядом с ней я попросту не могу быть собой. Во мне бушует дьявольская мощь, жаждущая превратить ее в прах. Почему?.. У меня этих «потому что» не счесть. Но главное — это ее взгляд. Слишком. Все в нем слишком. И глубины, и дерзости, и непокорности, и соблазна, и праведного огня. Она обжигает. Мне это нравится, но я не люблю оставаться в долгу. И никак не возьму в толк, для чего эта борьба, если можно покориться и получить заслуженную награду в виде наслаждения? Хочу взять и распластать её, изгнать внутренних демонов. Распять, заполнить собой. Познать каждый уголок тела, а, может, и души. Как пойдёт. Но сначала прикоснуться к ней вновь и застыть, чтобы вобрать каждую вибрирующую клетку, отклик из глубин этой космически необъятной сущности. Вновь увидеть удовольствие в глазах этой бестии. Дать ей это самое удовольствие. Хочу быть автором каждого её вздоха, стона и крика. Стать учителем, раскрывающим ей самые сокровенные тайны женского тела. Хочу вознестись с ней, парить, а потом долго падать в бездну. Услышать восхищение, искреннюю благодарность, преклонение. То, что между нами произойдет…будет взрывом, в который выльется вся копившаяся за это время страсть. Мы освободимся, я знаю. Жить в этих оковах становится просто невыносимо. Напряжение душит горло. Держаться, держаться, держаться. Чтобы не убить ее. Медленно приближаю к ней лицо, не размыкая взглядов. Настороженно наблюдает, почти не дышит. Прикасаюсь к губам, вкладываю в поцелуй весь арсенал нежности, на которую способен, чтобы дать понять — я не хочу делать больно. Через какое-то время Сатэ начинает отвечать мне, и я ослабляю хватку, а потом и вовсе освобождаю ее запястья, чтобы почувствовать тонкие пальцы на своей шее в ту же секунду. Девушка обвивает меня, и наша ласка закономерно углубляется. Когда отрываюсь от нее, она уже довольно расслаблена. Не теряя времени, вновь осыпаю безупречную кожу поцелуями, уделяя особое внимание гордо вздымающейся груди удивительно красивой формы.