Прощаюсь с многочисленными гостями, которых развлекают папа с младшим братом. Целую нежную материнскую щеку, еще раз оглядывая стол. Непробиваемая женщина! Чисто с армянским колоритом обожает издеваться над собой — я ведь насчитал девять видов всяких пирожных, кусочков тортов, трубочек. И это только выпечка. Она же вообще не спала двое суток! — Ничего, вот приведешь мне невестку, станет легче, — смеется, читая мысли. — Не приведу, заканчивай провокационные демонстрации, — дразню, выходя следом за остальными. — Говорю же, конченые циники, — качает головой Вардан. — Внаглую матери сказать, что внуков не дождется от тебя. Камикадзе. Убежден, что это лучше, чем пойти на поводу семьи и бл*дствовать, как Миша. Ярый пример современного ценителя института брака. И ведь знаю, что сам далеко от него не ушел, поэтому и возразить нечего. Элитный бар, открывшийся недалеко от мэрии, кишит народом, бóльшая часть довольно поддатая. Оно и не удивительно, одиннадцатый час близился к концу. Я с интересом рассматривал танцующих, огибая липнувших к нам девиц. Сплошные обдолбанные малолетки, качественно прожигающие жизнь. Даже противно от них, не выношу этот сопливый контингент. Двигаемся непосредственно к стойке и усаживаемся. Парни делают заказ и перекидываются с барменом несколькими словами, после чего тот выуживает телефон из кармана брюк и кому-то звонит. Понимаю, что это и есть сюрприз, когда разодетая в латекс танцовщица довольно проворно для человека на высоченных каблуках запрыгивает на блестящую столешницу, приземляясь на филейную часть. — Который? — спрашивает, выгибая искусственную яркую бровь. — Этот, — похабно отвечает Миша, указывая в мою сторону. — Серьезно, бл*дь? Это все, на что была способна ваша скончавшаяся фантазия? — я бесконечно удивлен идиотским поступком. — Мне тринадцать? — Да, заткнись ты. Наслаждайся. О ней легенды ходят, все девчонку переманить пытаются. Смотрю на друга и бессильно качаю головой. Он-то реально восхищен. Музыка сменяется, свет в зале направлен на диву, слышится гул. Она начинает плавно двигаться, не забывая с соблазнительным вызовом смотреть мне в глаза. Ну, хорошо. Допустим. Скрещиваю руки на груди и внимательно слежу за танцем. Общего восторга не разделяю, но не признать, что талантлива, не могу. Поэтому позволяю прикасаться к себе, не нарушая творческих задумок. Спустя несколько минут проворно опускается на меня, профессионально натираясь промежностью о мою ширинку. — Расслабься, — шепчет на ухо, обвивая шею, — твой друг оплатил всё. Сегодня я в твоем распоряжении. Хватаю ее запястья и осторожно отдаляю от себя. — Ошибаешься, ты в распоряжении того, кто за тебя заплатил. Снимаю с себя ее полуголое тело и практически швыряю в объятия Мише, не сомневаясь, что это его идея. — Тор, ты ох*ел? — хмурится. — Что не так? — Натяни свой подарок себе на причинное место, — пожимаю плечами, делая глоток весьма крепкого спиртного. Миша злится, хватает девчонку за руку и действительно уводит куда-то в сторону, видимо, к каким-то приватным кабинкам. — Надеюсь, он оставит ее в живых, — ухмыляется Вардан, пересаживаясь на соседний стул. — Даже если оттр*хает ее до смерти, это его проблемы, — безразлично пожимаю плечами. — Что-то случилось между вами? — интересуется осторожно. — Я просто устал с ним возиться, Вард. Никак не повзрослеет, дурь в башке, будто ему пятнадцать. — Ну, как известно, «мой брат не всегда прав, но он всегда мой брат», — изрекает Сармен прагматично, — Миша наш общий крест. Только, если по-честному, таким неадекватным он стал как раз после женитьбы. Не пойму фокуса. Вроде, все должно быть наоборот. — И не поймешь, пока не женишься, — гогочет Вардан, ударяя того по плечу. Смеюсь, вторя друзьям. С удовольствием выпиваем, общаясь на различные темы весь следующий час. Женские тела попеременно появляются и исчезают, понимая, что никто из троих сидящих не испытывает к ним интереса. Миша отсутствует. Кажется, кроме него, остальные переросли эти мимолетные и не особо безопасные приключения. — Жора, ты молодец, — обращаюсь к бармену, — выпивка — вышка! Уверен, что загляну сюда еще много раз. Прошу его повторить и тянусь к вибрирующему в кармане телефону. — Да, — отвечаю обреченно, уже не зная, какую ложь выдать бедной женщине. — Сынок, — голос заметно дрожит. — Извини, что отвлекаю в такой день… Миша рядом? — Нуне Григօрьевна, что случилось? — внутри все неприятно холодеет. — У Милены преждевременные схватки… Состояние тяжелое… — замолкает на пару секунд. — Прошу тебя, пусть Миша приедет. Я больше часа не могу дозвониться. — Скоро будем. В бешенстве вскакиваю и направляюсь по темному коридору к приватным помещениям. Нет времени выяснять, поэтому поочередно распахиваю все двери и за четвертой нахожу того, кто нужен. Миша с блаженным видом откинулся на красный диван, позволяя проворно двигающейся между его бедер голове предоставлять хорошо оплаченные услуги. Меня передергивает. Вне себя от ярости, хватаю ее за волосы и отвожу в сторону. Бросаю салфетки со стола в грудь ничего не соображающему кобелю и рявкаю: — Быстро оделся! Я вызываю такси и жду на улице! — поворачиваюсь к ошалевшей девице. — Пошла вон отсюда! Повторения не требуется, она испаряется. — Бл*дь! Тор!.. — Твоя жена там, возможно, умирает, чтобы произвести на свет сына, — шокирую его, пресекая все возмущения. — Будь мужиком, Мшо! За*бал! Выхожу, хлопнув дверью с такой силой, что та только чудом не слетает с петель. В двух словах описываю ситуацию Вардану с Сарменом и предлагаю им отправиться домой, учитывая, что в роддоме столпотворение ни к чему. Оплачиваем счет и отправляемся в ночную тьму, ожидая заказанные по разным направлениям машины. Всю дорогу мы напряженно молчим. Путь кажется длиннее, чем на самом деле. Даже думать не хочу, что может случиться с несчастной девушкой. И более чем уверен, если бы не выходки ее непутевого мужа, возможно, она сейчас не была бы в таком состоянии. Среди напряженно выхаживающих в темноте у здания фигур узнаю несколько лиц. Здороваемся, разведываем обстановку. — Паршиво всё, — вымученно выдыхает отец Милены, жадно затягиваясь, распространяя дым вокруг себя. — Какие-то осложнения. Женщины лучше опишут. Замечаю, насколько бледен Миша. И будто становится еще белее, когда, войдя в помещение с напуганными женщинами, встречается взглядом с тещей. Тут без слов. И так понятно, что она с ним сделает, придя в себя. Направляюсь к Нуне Григорьевне, опускаясь на корточки: — Что говорят? — У нее анатомические и хронические проблемы, сынок. Огромные риски и для ребенка, и для матери. Но особенно для Милены, девочка очень слаба и истощена. — Понятно. Вывожу друга на воздух и отвожу подальше к скамейкам за воротами. Он нервно прикуривает сигарету, сжимая ее между подрагивающими пальцами. Оглядываю его, будто видя впервые. Раньше Миша действительно был сдержаннее. Никак не возьму в толк, в чем конкретно причина перемен. Может, слишком ранний кризис среднего возраста? — Я виноват, — сокрушенный вздох. — Бесспорно, — даже не собираюсь утешать в этом плане. И снова долгое молчание, приправленное чужими разговорами во дворе роддома. Голова нещадно гудит после выпитого алкоголя. Хочется немного размяться, походить. Но оставлять горе-отца одного будет неправильно. Поэтому начинаю массировать виски, прикрыв глаза. Не думаю, что Миша понимает уровень надвигающейся трагедии, если что-то пойдет не так. Я-то хотя бы имею двух племянников, знаю риски, многое слышал в оба раза, когда рожала сестра. Не верю, что друга что-либо способно изменить. Разве что — в плохую сторону. В общей сложности мы находимся на территории комплекса до шести утра. Но когда нам сообщают, что в ходе экстренного кесарева сечения удается сохранить обе жизни, облегченно улыбаюсь, чувствуя, что усталость как ветром сдуло. После всех неутешительных прогнозов это звучит невероятно. — Милена, конечно, в тяжелом, но стабильном состоянии. А малыш крепкий, всё обошлось, — плачет Нуне Григорьевна, обнимая непутевого сына. К счастью, моя миссия окончена. Удовлетворенный, поздравивший всех, вызываю такси и уезжаю домой. Квартира встречает привычной тишиной и покоем. Откидываюсь на покрывало и несколько минут моргаю в потолок. Усталость, недосып, перенапряжение, остатки алкоголя в организме. И дикая неуемная жажда по конкретному человеку. Несмотря ни на что. Наверное, я в полнейшем неадеквате, потому что никак иначе не могу объяснить свой следующий поступок. На улице давно посветлело. Очередное такси довезло до пункта назначения и исчезло со двора. Я окинул взглядом новостройку и приблизился к подъезду. Но потом резко остановился и в недоумении стал изучать кнопки домофона. Как же глупо. Через стиснутые зубы просачивается поток нецензурщины. Что со мной происходит? Откуда эти идиотские импульсивные порывы? В кого я превращаюсь? Со свистом вышибаю воздух из легких и разворачиваюсь, чтобы уйти. В тот же момент звучит характерный писк датчика, и дверь распахивается, являя ту, ради которой я и притащился сюда в семь утра. Уму непостижимо, как такое возможно… Оба застываем. Нас разделает жалких два метра. Грудную клетку распирает желание схватить ее в охапку и вдохнуть едва уловимый запах цитрусов. Но зелень этих невероятно глубоких глаз наполнена чем-то таким, что сдерживает меня.