Злится, кобра моя. Моя ли?.. Одергиваю себя, пытаясь урезонить впечатление и последствия вопиющего поступка. — Без пяти семь. Не рановато ли для похода на работу? — спрашиваю, изучающе окидывая ее внешний вид. Вновь и вновь подмечая, как изменилась девушка. Во взгляде Сатэ начинает плескаться недобрый огонь. А по моему телу разливается приятное тепло от предвкушения надвигающейся перепалки. Господи, и откуда в ней столько колкости, просто клад сногсшибательных реплик. Я же знаю, что не играет. Она вся такая — сотканная из борьбы, огня и вызова. И. Мне. Это. Нужно. Очень. Срочно. Точка. Плевать на остальное! Демоны, так долго сдерживаемые мною, вырвались на свободу. Я сошел с ума, определенно. Она свела меня с ума. Довела до этой неадекватной кондиции… Стремительным движением сокращаю расстояние и зарываюсь в густые распущенные волосы, резко потянув растерянное лицо на себя. Я был в миллиметре от вожделенных губ, когда получил весомый удар под дых. Не боль, а скорее, удивление, некий эффект неожиданности заставили меня отпрянуть. — Ты спятил, Адонц, — эмоциональный словесный плевок разгневанной бестии. — Да, — мой ошалелый ответ. — Так лечись! — Я за этим и приехал, — снова тянусь к ней, словно в бреду. — Нет! Не прикасайся, хватит играть со мной! Этот отчаянный вопль отдается скрежетом внутри. Отрезвляет весьма внезапно. Воспаляет очаги гнева, когда-то рожденные непониманием и несвойственным мне чувством горечи от предательства. Именно так, по сути, я и воспринимал ее исчезновение тогда. Очень долго не признаваясь в этом. — Это я играю с тобой? Да, Сатэ? — выговариваю тихо, подавляя в себе бешеную решимость испепелить девушку, настолько высока концентрация поднявшейся ярости. Надвигаюсь, хищно рассчитывая шаги, чтобы не дать ей уйти. И загоняю в бетонный угол. Я вижу мелькнувший страх в распахнутом взоре. Вижу. Отчетливо. Но меня вновь и вновь поражает та воинственность, с которой Сатэ отстаивает себя. Вроде бы, и слов не произносит, а поза, взмах ресниц, выражение глаз — все это заводит, бесит, распаляет. Она не дает шанса нащупать слабые места! Самодостаточная. Это очень много. Наверное, главное качество для сознательного человека. У неё был другой уровень, за что я уважал её всегда. И одновременно именно это и выводило меня. И сдерживаться всё сложнее. С ней запредельно непросто. Запутанно, каверзно, извилисто. Я хотел. Пытался держаться подальше, не лезть в прошлое, не испытывать судьбу, не оспаривать решения Сатэ. Но она не помогает мне в этом рвении. Ни х*ра между нами не перестало искрить, не ушло наваждение. Всё стало хуже! И мне нужны ответы. — Разве не ты играла, заставляя меня заблуждаться в своей опытности? Проведя со мной ночь и исчезая с концами? Пытаясь доказать, что я идиот! Когда ее веки опускаются, складывается впечатление, что она просто набирается сил перед очередным броском. Но стоит им разомкнуться… Сатэ поднимает на меня полный страдания взгляд, в котором звенят слезы, и меня жестко скручивает. Я холодею, и весь огонь внутри гасится, словно подоспевшей оперативной командой пожарных. Меня откидывает неведомой силой, и теперь между нами вновь достаточно пространства. Озадаченно рассматриваю девушку, впервые видя проявление беспомощности. Казалось бы, это именно то, чего я хотел секундой ранее. Но мне ее неприкрытая боль не приносит удовлетворения. Только мучительное сожаление. И Сатэ добивает следующим заявлением: — Значит, Тор, ты действительно идиот. Я никогда не играла. Не умею. Скрывала, потому как понимала, что ты отступишь, если узнаешь, что связался с девственницей — открыто говорил, что тебя роль и обязательства «особенного» отталкивают. А я не хотела этого… — ее голос срывается, и моя челюсть сжимается в бессилии. — Ушла, потому что не потянула бы последствий. Ты не веришь в моногамию, не ручаешься, что завтра точно так же не захочешь другую, не даешь глупых обещаний и гарантий. Ты честен, я бесконечно ценю это. На ее щеке образовывается одинокая блестящая дорожка. Как завороженный, слежу за мокрой линией, загибаясь под тяжестью сказанных слов. И понимаю, что снова теряю ее, так и не обретя. И что она права во всем, и по-другому никак. Пропасть между нами никуда не исчезнет, мы слишком разные. — Прекрати эти метания, Адонц, — серьезное твердое требование. — Потому что между мужчиной и женщиной я признаю только один формат отношений, ведущий к браку. — Если так, почему же ты отдалась мне? Ее печальная нежная улыбка, вдруг тронувшая розовые губы, своим посылом разрушает какие-то блокады под ребрами. Сатэ вытягивает руку и проходится кончиками пальцев по моей щеке. Импульсы тут же рождают всплески удовольствия, приправленного мукой. — А ты и сам знаешь, Адонц. Только это ничего не меняет. Девушка отнимает ладонь. Чувствую резкую пустоту. И напряженно наблюдаю, как она уходит, садится в подъехавшую минутой ранее машину какой-то автошколы и исчезает. Раньше я думал, что принадлежать — пусть и на короткий срок — Сатэ будет мне. И когда мы насытимся, устав друг от друга, каждый сможет пойти своей дорогой, оставив в памяти другого незабываемую вспышку, что в жизни становится исключением из правил. Иного исхода я не видел. Мы оба понимали, что это лишь роковое влечение. Но так мне лишь казалось. Она ворвалась в мою жизнь, перевернула сознание своей неординарностью и сделала единственно верный шаг — ушла. Потому что я действительно ничего не могу дать девушке, чтящей брак и хранившей невинность до такого возраста. Я бы не сделал ее счастливой своими либеральными взглядами на отношения. Я бы убил в ней все чувства. Глава 17 «Есть мужчина, которого легче проклинать, чем любить. Но именно он и становится самой пагубной зависимостью…» Неизвестный автор Я с беспокойством наблюдаю за бледной Лилей, клюющей носом перед монитором. Около недели после памятного свадебного вечера она держится отстраненно, вызывая всё больше подозрений. Мне хотелось бы ей помочь, но не знаю, как именно подступиться. Пристрастие подруги к молчанке очень напрягает. — Что будешь пить? — Рома обращается к ней, указывая на различные вариации спиртного. — Ничего, спасибо, — тут же отвечает, угрюмо вздохнув. Беру в руки нож и начинаю разрезать торт на аккуратные кусочки. Процесс требует сосредоточенности, поэтому, не сразу замечаю, что на меня бесшумно надвигаются нежданные гости в виде загорелых Роберта и Луизы. — С днем рождения! — выкрикивают в унисон, заставив вздрогнуть. Откладываю сталь и направляюсь к ним с широкой улыбкой. После теплых объятий мне вручают пакет с кричащей надписью известного бренда. — Я думала, вы еще на отдыхе. — Прилетели ночью, — Роберт встаёт у стола и помогает Роме, наполняя бумажные стаканчики. — Решили заскочить на часик, когда увидели напоминание в «фейсбук». Кстати, где все? Вы никого не позвали? Я отрицательно качаю головой, откладывая подарок, и снова кошусь в сторону Лили, безучастно сидящей на своем месте. Нет, она, конечно, еще с утра меня поздравила, но была слишком отстраненной. — Так не пойдет, ну! — наигранно гундосит начальник, — хотя бы наш департамент созовите… — И юридический! — вставляет Луиза заговорщически. — Займусь этим прямо сейчас! Ну, вот! А хотела по-тихому отметить чисто своим отделом… Даже толком не подготовилась. Не имела никакого желания распространяться о дне своего рождения в рабочих стенах. Вечером намечалось веселье с подругами и родственниками, а здесь, пусть я и нахожусь в приятных нейтральных отношениях со всеми сотрудниками, мне не с кем толкать тосты, кроме уже собравшихся. — Чего запаниковала? — Арзуманян опустошил бутылку коньяка, внимательно разглядывая меня. — Угощений мало, я не рассчитывала на большое количество людей. Надо сходить в магазин… — Адамян, что за «армянский синдром нехватки»? Лишь бы всего побольше, даже если основную часть потом выбросишь. Никто не собирается нажираться. Успокойся. Фрукты, конфеты, торт, напитки, выпивка. Культурно и лаконично. Я окинула придирчивым взором расставленные яства и пришла к выводу, что шеф прав. Откуда мне, вообще, знать, сколько человек присоединятся? Может, никто и не придет. Сезон отпусков, в конце концов. — А вот и мы! — Луиза с веселым возгласом впорхнула в комнату, неся какие-то сладости. Следом прошествовали человек пять из вышеупомянутых структур. Кажется, каждый внес свою лепту, захватив или вино, или кушанья. Сразу же забурлил оживленный разговор, во время которого я старалась уделить внимание всем, передавая тарелки с тортом. — Отнеси кусочек Тору, Сатэ, — Луиза подходит вплотную и, подхватывая чью-то нетронутую порцию, кладет ее мне в руки. — Сходи. — Нет. — Перестань, — шикает приглушенно, — он на месте, я заходила.