— Через час буду готова, можешь заехать за мной. Получаю подтверждение на том конце и отключаюсь, позволяя огням ночного города полностью захватить мое внимание. Медленное осознание того, что я натворила, отзывается ознобом, пробежавшим по спине. У меня случилось помутнение рассудка — не иначе. Только сейчас потихоньку отхожу от разрушающих эмоций. Когда я такой стала? Почему моя жизнь превратилась в замысловатый сценарий, написанный нетвердой рукой сумасшедшего любителя, из-за которого меня гоняет от одной грани к другой?.. Сдерживая крик отчаяния, стискиваю зубы. Закончу с Мариной и поеду к Тору с извинениями. Однозначно. Что за неуравновешенная тридцатилетняя женщина вселилась в меня? Впрочем, сейчас не до нее. Вхожу в квартиру, бросаю сумку с вещами на пол и иду в комнату, на ходу стягивая майку. У кровати останавливаюсь и очередной раз с сомнением разглядываю разложенный на ней непривычный наряд. С обреченным вздохом облачаюсь в кожаные брюки и идентичный топ без бретелей, подразумевающий отсутствие бюстгальтера. Чувствую себя неописуемо дико, рассматривая отражение в зеркале. Любезно предоставленный сестрой комплект сидит впритык и облегает тело второй кожей. Потому что Марина на пару размеров меньше меня, и я — пусть Адонц говорит, что хочет — никогда не была и не буду миниатюрной со своим ростом и внушительными формами. Странно видеть себя в таком порочно-соблазнительном образе. И думать о том, что должна щеголять в таком виде… Но данное слово надо сдерживать. Вляпалась я, конечно, согласившись на мольбы этой шантажистки. «Мне больше не к кому обратиться», «Моя дипломная работа от этого пострадает», «Никто, кроме тебя, не поймет». И еще много подобных фраз, которыми она меня «мариновала» почти месяц. И глаза эти огромные… Вот же ж… Открываю шкаф и достаю коробку с туфлями на очень высоком каблуке, что из серии «Боже, как красиво, но я на них просто постою и припрячу». Обуваю, снова уставившись на серебристую гладь, с которой на меня весьма ошалело поглядывала вызывающего вида девица. Еще и с боевым раскрасом после импровизированного выступления. — Охренеть просто… Пространство наполняется мелодией входящего звонка, и я спешу ответить. — Мы тебя ждем внизу, белый седан. — Иду, — слегка раздраженно, уже предчувствуя нехороший исход затеи. Лишь бы все скорее закончилось, и я смогла поехать к Тору. Надеюсь, он не станет расчленять меня с особой жестокостью. Открываю дверь и с криком отпрыгиваю назад, лицезря Адонца собственной персоной. С вытянутой вперед рукой в сантиметре от кнопки звонка. С покрасневшими запястьями. И глубокой на вид ссадиной на щеке. — Не понял… Режущий тон после минутного ступора, во время которого я уже успела мысленно сдохнуть, подтверждал все догадки. Мне конец. — Скажи-ка, любовь моя, — копируя мою фразу и интонацию, — куда собралась на ночь глядя в таком виде? На подработку? И наступает. Заставляет пятиться. — Знаешь, какой единственно верный ответ? — голос звенит от леденящей душу ярости. — Что ехала ко мне заглаживать инцидент, поскольку поняла всю степень своей вины. Теперь скажи, ты направлялась ко мне, душа моя? Сглатываю и киваю на автомате. Криво ухмыляется, а потом и вовсе скалится по-звериному. — Почему-то не очень убедительно… Продолжаю синхронное движение назад. Я знаю, что скоро будет некуда. Поэтому и пытаюсь взять себя в руки. — Я, правда, должна была поехать к тебе. Просто не сразу. — Неужели? Дай-ка, угадаю. Сначала — на панель? У меня вырывается нервный смешок. Он попал в яблочко, сам того не подозревая. Итак, я уперлась в стену, испытывая первобытный ужас. Благо, Адонц остановился в паре метров, не повторяя дешевых сценариев, вертевшихся в моей голове. Там он уже прижимал меня весом своей туши к холодной поверхности, грубо требуя объяснений. Но мой любимый мужчина превзошел все ожидания. Сначала я выслушала поток приглушенных отборных матов, с которыми — увы — невозможно не согласиться. Потом почувствовала себя товаром на витрине, который разглядывают с особой скрупулезностью. Завершением стал режущий слух до чертиков неприличный вопрос: — Знаешь, что такое болезненный «стояк»? Меня передернуло. Я не неженка, просто непривычно слышать это в свой адрес. — Вижу, понимаешь, о чем речь. Так вот, это состояние сейчас преследует меня наряду с желанием прикончить тебя. Пока не решил, что перевешивает. Еще и ты в образе заправской путанки. Очень символично. Совершенно неожиданно заливается каким-то странным смехом, потерянно проведя пятерней по волосам. А я начинаю подрагивать от напряжения, как кролик, которому перед смертью дал надышаться удав. — Потрясающе! Я просто не могу поверить в происходящее. Всё, что связано с тобой, — это нечто, бл*дь, из ряда вон выходящее. Как ты дожила, вообще, до такого возраста целой и невредимой? — Молитвами? — выдаю тихое предположение, легонько пожав плечами, чем провоцирую еще больше. — Да, по ходу, молишься ты усердно. Чего не скажешь о работе мозга. Чем думала, когда такое вытворяла? — фыркает раздраженно. — Хотя. Не отвечай. Сейчас я в таком неадеквате, что всё равно ничего не смогу воспринять… — Блин! Сат, ну куда ты делась! Я так и застонала в голос, услышав возмущенный возглас Марины. Та остановилась на пороге гостиной и вмиг онемела, увидев Адонца. Торгом тоже с интересом изучал худощавую фигуру сестры в джинсах и какой-то длинной кофте. Переводил взгляд с меня на неё, видимо, не понимая, как сопоставить наш внешний вид, если обе собрались в одно и то же место… Я не знала, как реагировать на сложившуюся ситуацию. И тут же в сердцах припомнила автора-любителя, который сегодня в ударе! А страдаю я. — Здрасьте… — выдохнуло горе луковое, будто до этого и не дышало. Адонц вскинул бровь и красноречиво хмыкнул. — Мы…нам надо… Я, может, помешала? — и указала на дверь. — Зайти позже? Вот коза! Предательница! Крыса на тонущем корабле! — Нет, ну что Вы. Это я, кажется, помешал. Кстати, чему именно помешал-то? Куда нацелились? Грозно скрестив руки на груди, приковал испуганные глаза Марины к себе, словно гипнотизируя и требуя отчет. Я знала, что эта точно расколется. Но вмешиваться — себе же хуже. — На Церетели… Я разразилась диким хохотом, поражаясь тупости сестры. Взять и ляпнуть такое сходу! Мать вашу! Сказать мужчине, что в двенадцатом часу ночи мы едем на улицу, где стоят проститутки, — это в репертуаре Марины, конечно! Особенно, когда этот самый мужчина пару минут назад предположил, что я примерно в такое место и собиралась. Думаю, очередной раз за сегодняшний день Адонц пережил шок. Его рот непроизвольно раскрылся, он, было, что-то хотел произнести, но резко захлопнул. Ошеломленно повернулся ко мне и вновь прошелся по кожаному одеянию, постепенно сатанея. — Ты ей кто, вообще? — довел бедную девушку свирепым тоном до неестественного цвета лица. — С-сестра… — Так это у вас семейное? То есть, никаких шансов на просветление?.. — Ну, хватит, — пришла я в себя, обрубая затянувшуюся трагикомедию. — Я сейчас всё объясню. — Неужели? Где-то я такое слышал. Торгом, правда, был на грани срыва. И я понимаю, почему Марина впала в такой стресс. Черная футболка с треугольным вырезом, скорее, выставляла напоказ все эти мускулы, которые сейчас были в боевой готовности. Венки, которыми была испещрена кожа, вздулись. Взгляд — кусок металла, от которого доносится скрежет. Хрясь-хрясь. Тон — убийственный. И вся поза — угрожающая, опасная. Если мне не по себе, что ж тогда говорить об изнеженной сестре? — Марина. Торгом, — решила не вдаваться в подробности разбора личностей. — У нее дипломная работа на тему «Проституция: уголовно-правовой и криминалистический аспект». Ей пришло в голову, что для практической части обязательно всё надо увидеть воочию. Прощупать, исследовать на месте. — Прощупать… — повторил Тор в ступоре. — Какое похвальное рвение… Конечно, вас там обязательно прощупают… — Мы едем с её молодым человеком, всё под контролем. Пытаюсь казаться серьезной и продемонстрировать своим напускным спокойствием, что ничего изрядного в этом нет. Но, как только произнесла всё вслух, сама пришла в ужас. В конец охреневший от происходящего Адонц уставился на меня, как на умалишенную. — Как вы себе это представляете, мне интересно? Ты в роли проститутки, а она? — Они будут в машине, наблюдать и слушать через входящий вызов на громкой связи. Записывать разговор. Делать видео.