Грубо пресекаю эту попытку, зафиксировав ее запястья в метре от своей грудной клетки. — Ты в своем уме? Послать приглашение на нашу свадьбу? Сколько таких экземпляров ты напечатала? — брезгливо осматриваю сиротливо валяющийся в открытом виде на полу темный предмет, на котором отчетливо видно фразу «ТоргомТеймине. Приглашаем на наше торжество…». — Повторяю: ты в своем уме? Встряхиваю ее в бешенстве, видя, что та никак не хочет понять степень своей безответственности. — Всего один. Для неё. Знаю, что вы расстались. Это и не могло длиться долго… Решила ей показать её место… Резко отпускаю девушку, всерьез опасаясь, что могу навредить — никогда ещё она не вызывала во мне отвращения. Меня даже не интересует, откуда у неё информация о моем с Сатэ разрыве. Отчетливо понимаю, что Тейминэ мне противна. Пока она победно улыбается, зазывно приподняв бровь, прохожусь взглядом по ее внешности. Безупречной, мать его. Стандартно безупречной. Навевающей скуку, ибо я знаю, как ей достались все эти прелести. Фальшивая кукла, которую я раньше считал интересной и безумно привлекательной. Невероятно. Поистине, всё познается в сравнении. Мне становится тошно от этой наигранности, от отталкивающего высокомерия и кичливости. Браво. А ведь это был твой предел, Тор. Помнишь, — пусть и мимолетно, — тебя тоже сжирало чувство превосходства, когда ты заходил с ней под руку в элитные заведения города? Как мальчишка, которому в кайф хвастаться дорогой игрушкой, которая больше никому не по карману. Вел с ней какие-то двусмысленные беседы, оканчивающиеся одинаково — в постели одного из вас. Оказывается, она притворялась, что её всё устраивает. В отличие от Сатэ, по-честному за короткий период высказавшей свои чувства, потребности… Абсолютно внезапно осознаю одну странную вещь: я ни разу никуда не повел её. Ни разу. Мне хотелось спрятать девушку, быть единственным, кому дано наслаждаться живым общением, смаковать каждую колкую фразу, смеяться над остроумными шутками, обсуждать какие-то сложные темы. Я категорически отказывался делить Сатэ с внешним миром. Будь моя воля — заточил бы её, словно маньяк, и никогда больше не выпускал бы. Она для меня была ценностью. Все остальные — увы, лишь приложением. — А мне кажется, это ты забыла свое место, — выдыхаю устало, потеряв весь запал выяснения отношений. — Не забыла. Оно рядом с тобой. Разразившись искренним хохотом под недоуменный взгляд Тейминэ, качаю головой, не в силах поверить в происходящее. — Спустись с небес на землю. Хотя бы в память о совместном прошлом. Прекрати так вести себя, пожалуйста. Это действительно жалко… Красивое лицо девушки скривилось от ярости, она сжала ладони в кулаки, вибрируя ядом, чтобы затем выплеснуть его: — Ты, что, сейчас реально назвал меня жалкой? Меня?! Тебе мозг там не прищемило ничем? Перед тобой стою сейчас я! А не эта дешевая выскочка! — Так и я о том. К сожалению, стоишь ты… Увернувшись от пощечины, отскакиваю в сторону, вздохнув. — Не понимаю, что именно с тобой произошло за это время. Раньше считал тебя адекватным интересным человеком. И вдруг вижу истинное лицо… С досадой обнаруживаю, что Тея собирается разреветься. Не то, чтоб испытывал угрызения совести, но ведь не хотел такого исхода. — Ты сама виновата в том, что вынуждена выслушивать о себе нелестные слова… Я вновь прошу тебя — давай расстанемся по-хорошему. И Сатэ здесь никак не замешана. Прекрати доставать её. Мы с тобой расходились до неё. Потом по глупости пересеклись и переспали… — А с ней не по глупости? — надрывно шепчет. — Почему ты смотришь на неё, как на богиню? Она же ничего из себя не представляет! Почему, Тор?! Разве в ней есть хоть капля моей красоты и шика? Ты на меня так никогда не смотрел! Делаю шаг к ней, заключая плачущую девушку в объятия. Даже если и начну говорить, что именно есть в Сатэ, разве она поймет? Ее мир ограничивается лишь внешностью и статусом… — Ты на меня тоже не смотрела, как она, Тей. Зачем сравнивать? Признаем, что нам было хорошо, но это в прошлом. Ради себя сделай это достойно. Что на тебя нашло… — Обида… — орошает слезами мою футболку через расстегнутую куртку, дрожа всем телом. — Простая человеческая обида. Точнее, женская. Когда понимаешь, что любят не тебя, а другую… — Я бы не бросался такими громкими словами… — Ты, конечно, чертовски хорош, — немного успокоившись, севшим голосом проговаривает Тейминэ, — но не настолько циничен, как хочешь казаться. Уже нет. Признай правду. И в твоей стене появилась брешь. Может, так и мне станет легче тебя отпустить. — Какую еще правду? — отстраняюсь, нахмурившись. Вытирая щеки ладонями, девушка качает головой. — Я думала, — неподдельно удивленный тон, — такое только в кино бывает, чтобы герои упорно отрицали свое состояние. А еще считала тебя самым умным мужчиной в моей жизни… — фыркает насмешливо. — Обыкновенную правду, Тор. Что любишь её. Я лишь улыбнулся этому заявлению. Ну, хотя бы утихомирилась. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. — Я искренне желаю тебе счастья, Тея. Поставим на этом точку. — Взаимно, — шмыгнув носом. — И не вздумай звать меня на свадьбу. Рискую затмить невесту своей красотой. А теперь проваливай. Мне еще реветь над каким-нибудь фильмом, заедая горе вредной едой. Что с неё взять? Типичная девочка девочкой. Теперь улыбаюсь ей по-доброму и даже нежно. Больше не смею прикасаться. Зачем дразнить её? Ухожу из квартиры, окончательно ставшей для меня чужой. Что-то внутри неприятно ноет, заставляя раздумывать над ситуацией. Будем честны, Тея никогда не любила. Как и она для меня, я был в ее глазах лишь трофеем, который — как оказалось — девушка тайно мечтала приватизировать, чтобы набрать побольше очков перед другими, ведь ранее ни у кого это не получилось — привести циника к алтарю. Ей всегда хотелось быть на публике, демонстрировать свое положение, выставлять напоказ отношения. Меня же это забавляло, препятствий я не видел. Но это быстро наскучило. Да и все, кто был до нее… Что у нас с ними было? Каждая ощущала мой холод, поэтому не цеплялась за что-то совместное. Мы просто приятно проводили время. Слова любви? Разве в них был вложен какой-то смысл? Девушки говорили их слишком рано, слишком заученно, будто только и ждали момента, чтобы воспроизвести романтическую белиберду. Но ни с одной из них я не чувствовал себя настолько значимым, как это было с Сатэ. Её действительно интересовал я. Моё нутро. И она ни разу не предложила совершить вылазку в город. Не намекнула на какой-нибудь подарок. Не попыталась изменить что-то во мне. Любила. Верю. Наверное, это меня и пугает. Я разве могу отплатить ей тем же? Она заслуживает обожания, каждодневных неиссякаемых признаний. А я так не умею. Неспособен. И хотел бы научиться, но что это даст? Где взять гарантию, что через неделю огонь между нами не погаснет? Зачем давать человеку надежду, когда знаешь себя слишком хорошо? Я, вроде, желаю ей счастья. Поэтому и хочу отпустить окончательно. Но стоит подумать о том, что это счастье будет обретено с другим мужчиной, и я чувствую волну бешеного протеста. Дикарь во мне вопит: затащи её в пещеру, привяжи и не выпускай. Таскай ей тушу мамонта, разжигай костер, пляши свои ритуальные танцы. Не отпускай. Но я так не могу. И именно по той причине, что желаю ей счастья. Я так отчаянно хочу, чтобы она реализовала себя как женщина… А рядом со мной разе так будет? Беда в том, что умом я понимаю — заслуживает лучшего, а глупой мышце в груди плевать на какие-то логические цепочки. Оно хочет её себе. И невозможность такого действия приводит только к одному: я ненавижу Сатэ за то, насколько она желанна. Желанна, но не моя. Наверное, стоило бы сказать Тейминэ спасибо за эту провокацию — я стал анализировать ситуацию объективнее. Именно поэтому весь следующий день держался вполне достойно — ни одной лишней реплики или взгляда в её сторону. А ночью даже выспался. Заключительный третий день семинара тоже прошел спокойно. Мы выдали сертификаты, пожимая каждому участнику руку. Сатэ я не стал трогать. Мне хорошо знакомы последствия наших прикосновений, зачем мучить обоих? — Спасибо, — произнесла она тихо и в числе первых покинула аудиторию, даже не взглянув на меня. Сильная девочка. Взяла направление и идет по нему. Как бы ни хотелось, чтобы она кинулась мне на шею, все же горжусь её стойкостью. Сказала — сделала. А ведь ей больно через всё это проходить… Но весь мой доброжелательный настрой испарился, когда спустя две минуты я случайно кинул взгляд в окно возле рабочего стола. Ах, больно ей?.. И по этой причине надо принять какой-то драный веник из рук того самого Мовсеса прямо перед нашим зданием? Какая великолепная картина: под светом фонарей двое встретились, как в романтическом кино… Истинный мужчина ждал её с цветами, чтобы поздравить с успешным прохождением курса… А что сделал я? Разломил ручку, не замечая, как кровь из раны на внутренней стороне ладони, куда уткнулся острый кончик пластика, закапала под ноги. И когда Сатэ села к нему в машину, еще долго стоял так, гипнотизируя опустевшее парковочное место. И пытался договориться с очнувшимся зверем внутри… Отпусти ее, дай быть счастливой… Мог ли я предположить, что звонок следующим вечером перевернет мою жизнь, окончательно открыв глаза на ситуацию и на собственную непроходимую тупость?.. Нет. — Да? — не совсем дружелюбно ввиду паршивого настроения рявкаю в трубку. — Привет, Тор, — как-то странно замялся Арзуманян. — Ты дома? — Привет. Ну, допустим. — Один? — С каких это пор тебя волнует личная жизнь бывшего куратора, ревнивица моя? На том конце выдерживают паузу, видимо, мысленно посылая меня в далекие дали и абсолютно не разделяя «веселья», что проявилось в сарказме. — Тор, Сатэ с тобой? Дыхание спирает — настолько меня возмущает этот вопрос.