А сегодня не могу. Смотрю на Сатэ — выть хочется. Как у нее получилось игнорировать меня целый месяц? Ведь я знаю, что с другими она общается, пусть это общение и сводится к стандартному минимуму. Почему же ей не хочется разделить боль со мной после всего, что между нами было?.. Резко сокращаю расстояние между нами и целую ее в лоб, а затем забираю планшет и покидаю комнату. На душе так паршиво, будто целая толпа садистов царапает гвоздями нутро. Слишком много сомнений и никаких гарантий, когда это касается Сатэ. Уверен, если решила для себя — до конца жизни может не заговорить со мной. Я, конечно, сделаю все, чтобы этого не допустить. Но сейчас мне не по себе. Ее отчуждение пугает, и я готов признать, что боюсь ее потерять. Но она дернулась. Я почувствовал губами ее реакцию. А это хоть что-то… Пусть я пока и не понимаю — хорошее или плохое… Глава 36 «…Я стою тут напротив побитый самим собой, Я тебя не нашёл ни в одной другой Ты меня ненавидишь… и бог с тобой. Я пришёл в твои руки, к себе домой». Неизвестный автор — Их приезд переносится на неделю, билеты распроданы. Пытаюсь сдержаться, чтобы не поморщиться. Я очень рассчитывал на праздник в семейном кругу. Мне казалось, это будет способствовать поправке Сатэ, да и не мешало бы поговорить с ее отцом перед тем, как сделаю ей предложение. Это было бы правильно. Но мы имеем то, что имеем. — Вы же сказали, они просто хотят устроить сюрприз, поэтому не называют дату приезда. Элеонора Эдуардовна, в отличие от меня, своей досады не скрывает и не стесняется в выражениях: — Вот так и бывает, когда надеешься на слово зятя… Осел — он и в Африке осел. От моего предложения прилететь на частном самолете друзей они отказались, гордые, видите ли. А испортить всем настроение — пожалуйста. — Может, если бы Вы поведали им истинное положение вещей, они уже были бы здесь? — даю выход своему раздражению. Гитлер в юбке удивленно приподнимает бровь, надменно оглядывая меня с ног до головы, затем спокойно выдает: — Сходишь домой и задашь матери вопрос, как бы она захотела узнать подробности этой истории, если бы в главной роли была бы Татев. По телефону или лично? А потом будешь учить меня. Договорились, Торгом Ашотович? Я заметно напрягся и стиснул зубы. Да, бабка просто невыносима. Но в ее словах есть здравый смысл. Поэтому пришлось заткнуться и лишь тяжело выдохнуть скопившееся в районе груди негодование. — Мне нужно идти, завтра к полуночи буду здесь. Она лишь кивнула и отошла в сторону, освобождая мне путь. Ни черта мне не нужно. Куда идти? Куда, мать твою, идти-то? Если единственное место, в котором хочешь быть, для тебя недоступно?.. Развить мысль мешает входящий звонок. Некоторое время сверлю экран отсутствующим взглядом, затем, опомнившись, отвечаю: — Да, Вард. — Где ты? Оглядываюсь. — Оказывается, на парковке у дома. Даже не помню, как доехал. На том конце виртуозно присвистнули. — Может, зарулишь ко мне? Приговорим бутылку двадцатипятилетнего виски, который я верчу в руках? — А ребята? — Ой, эти — пропащие бедолаги. Миша помогает жене с подготовкой, Сармен укатил в очередную командировку. Я почувствовал такую жгучую зависть к Мише, что аж дыхание перехватило. Мог бы ведь сейчас толкаться в супермаркетах, гоняя тележку рядом с воодушевленной Сатэ, смеяться над ее репликами по поводу шумной возни. Я ни разу не был с ней в магазине. Но…воображение услужливо вырисовывало картину, как она подносит пачку каких-нибудь спагетти и внимательно вчитывается в срок годности и состав. Я не сомневался, что именно так и выбирает продукты эта кобра. — Тор, ты там окочурился, что ли? — напоминает о своем существовании друг. — Есть такое. — О-о, так тебе точно нужен виски. Дуй сюда. Сейчас организую еще и по еде. А то ты в последнее время и питаться забываешь. — Ладно, скоро буду. Сам что-нибудь привезу пожевать. Доставай лед. Через полчаса я уже сидел в гостиной Вардана и уныло разглядывал закуски перед собой. Жидкость в стакане мерцала в свете люстры, то и дело привлекая внимание. Рядом со мной аппетитно поглощали горячую пиццу, но мне кусок в горло не лез. — Поверь, если от тебя останутся только кости, ей это никак не поможет. Ешь, Тор. Смотреть уже страшно. Я хмыкнул и отставил стакан. А затем прилег на спинку дивана, откидывая голову назад и прикрывая веки. — Ты правильно говорил, мы конченые циники. Это болезнь века. — Уже нет. Ты тоже выбыл из команды, — подтрунивает. — Теперь вы с Мишей в одной лодке. — Если бы, — хмыкаю. — Сатэ упорно молчит. Друзья знали нашу историю, и я чувствовал их поддержку. В тот самый день, когда она, очнувшись, прогнала меня, я уехал и нажрался, выдав всю подноготную. Впечатленные мужчины с нетерпением ждали знакомства с девушкой, положившей меня на лопатки. Хотя, в выражениях они не были столь лаконичны. — Думаешь, откажет? Я пожал плечами и задумался. Адски хотелось заорать. От усталости, безразличия с ее стороны, этой непроглядной тьмы вокруг нас. — Меня пугает не ее отказ, — открываю глаза и подаюсь корпусом веред, растирая ладонями лицо, — а способность уверить в том, что я ей больше не нужен. Пока Сатэ молчит, надежда есть. Стоит ей использовать свой скальпель-язык… Вот, бл*дь… Как тебе объяснить, Вард? Просто поверь, эта девушка способна отправить меня в нокаут. Только она. — Охотно верю и готов аплодировать стоя. Я рассмеялся и стрельнул в него угрожающим взглядом. — Долг платежом красен. Однажды я тебе это припомню. — Всё может быть. Если тебя постигла эта участь, я уж точно не стану зарекаться. Ты всегда был самым категоричным из нас всех, — он вдруг замолк и расплылся в широченной ехидной улыбке, словно Гринч. — Да ты, по факту, отговаривал Мишу жениться прямым текстом. Надо будет поведать эту историю Милене на досуге. — Ты настоящий друг! Мы расхохотались, и я внезапно почувствовал прилив энергии. Рука сама собой потянулась за яствами, а разговор принял нейтральное русло. Уже скоро пустая бутылка уныло стояла на столе, а ее содержимое подтолкнуло нас на не менее унылый подвиг — обоих сморило. Вардан отправился в свою спальню, а я облюбовал удобный диван. Все же, усталость взяла свое… Утро тридцать первого декабря выдалось солнечным. Снег безнадежно таял, как и мое терпение. Чтобы хоть как-то занять себя, решил немного поработать, листая законопроект, присланный мне на почту. К вечеру Вардан засобирался к родителям, и я выехал вместе с ним, намереваясь принять душ и последовать его примеру. Мама встретила одобрительной улыбкой и радостно чмокнула в обе щеки. В квартире витали умопомрачительные запахи, от которых желудок, напоминая о себе, буквально запел «Hello, it's me»[7]. Я уселся за частично накрытым столом, поддерживая разговор отца с братом, и попутно портил различные композиции на тарелках. Пристальный многозначительный взгляд главы семейства вынудил меня отправиться в кухню и попросить полноценной еды. — Может, все же останешься? — с надеждой спросила мама, проверяя готовность мяса в духовке. — Обещаю, что следующий Новый год мы проведем вместе. И я буду не один… Женщина замерла, будто не веря своим ушам. — Не один — это с друзьями…или… — Со своей женой. Я наблюдал, как она в абсолютном потрясении опустилась на стул. Ее глаза забегали по моему лицу в поисках намека на подтрунивание. — Ты не шутишь? Меня одновременно забавляла и стыдила ее реакция. Я ведь уверял, что никогда не женюсь. Дожевав, отставил приборы и твердо произнес: — Как я могу? Не шучу. И именно поэтому не могу остаться. Я потом подробно вам все расскажу, а сегодня мне нужно к ней. Не спрашивай, там просто есть некоторые сложности. Материнский взгляд зажегся огоньками восторга и нежности. Она быстро приложила ладошку ко рту и пару раз легонько шлепнула по губам, демонстрируя жест «я молчу». Затем проворно подпрыгнула, удивляя меня, и с еще большей энергией принялась к оформлению очередного блюда. Это вызвало улыбку. К десяти часам я еще раз извинился и засобирался, дорога занимала больше часа, и я должен был успеть к бою курантов. По выражению лица хозяйки дома я успел догадаться, что Сатэ все же отказалась присутствовать за столом.