Полежать полчасика и проведать Али. Леди Аделаида Вельс стояла у борта корабля. Ветерок играл темными локонами. Шаги сзади она услышала давно, но не поворачивалась. Леди отлично знала, что весьма хороша в профиль. А вот поцелуй в шею… Аделаида едва не замурлыкала от удовольствия. Но вовремя спохватилась. – Ваше сиятельство! Вы что себе позволяете?! – Вы были так прекрасны, что я не смог устоять. – Джес вовсе не выглядел виноватым. – Я женщина честная! – Разве я прошу вас солгать? И тут же получил взмах платочком в свою сторону. Надушенным, конечно. – Позволяя себе такие вольности, вы порочите мою репутацию! – Нас никто не видит… – А это море? Это солнце? Этот ветер? Аделаида уже кокетничала. Почему бы и нет? Слишком строгой быть нельзя. Да и… Она привыкла к регулярной мужской близости. Алекса нет. И долго не будет рядом. Пару десятков дней, может быть, луну она поводит Джеса за нос, а потом сдастся. Определенно. – Давайте я вас украду? – И куда? – Разумеется, ко мне. В моей каюте вполне уютно… – Нет, ваше сиятельство. Я не могу себе этого позволить. Для вас это только интрижка. А мне вы можете жизнь поломать. – Адель, милая, – голос Джеса стал бархатным, – для меня это далеко не интрижка. – Вы женаты, ваше сиятельство. – Если бы я мог, я бы выбрал в жены вас. Но отец меня не спрашивал. – Так не разбивайте мне сердце. – Адель, милая, неужели я мог бы… Томный взгляд из-под ресниц стал ему ответом. Адель увлекала эта игра. И солнце в ее волосах, и пальцы, теребящие ожерелье в глубоком вырезе, и рассеянный взгляд – все служило соблазнению. Ты попадешься в мои сети, Джес Иртон. И сам придешь, и деньги свои принесешь. Я умная. Я смогу тебя приручить. Пузырек с сон-травой приятно оттягивал карман. Женщина знала – эта белобрысая туша еще раз зайдет проведать господина. А она в это время… Ее все равно выгонят из комнаты. Успеет подлить снадобье в кувшин с вином для охраны. И отнести еще пару кувшинов: один – графине, один – вирманам. Кувшины с вином принес ее любимый, еще днем. Она справится. Обязательно. Как же ей надоела эта толстая свинья, которая ее купила! Надоело его хрюканье в постели, его пот, его борода… О, она так ненавидела мужа, что отравила бы. Но не могла. Гарем – место тесное. Там не скроешься. Другие жены узнали бы. Ее бы убили… А этого женщине вообще не хотелось. Она просто существовала, пока в ее жизни не появился Чика. Племянник Али. Молодой, красивый, любимый… Она впервые узнала, что такое счастье! Как она была бы рада быть его женой. Ноги бы ему каждый вечер омывала. Но на пути стоял толстый купец. Женщина не знала, как от него избавиться. Яд было не достать. Сонную настойку и то удалось украсть по чистой случайности. И сейчас она ей поможет. Кувшин для Али. Кувшин охране. Кувшин вирманам. Кувшин белобрысой корове. И если удастся – подлить во что-нибудь на кухне. Все должны спать. И она тоже. Она будет плакать громче всех завтра утром. И горше всех. Понятия «крокодиловы слезы» в этом мире не знали. Лиля просто обожала хозяина трактира. Стоило ей только заикнуться о завтрашней службе, как он тут же рассыпался целой речью. И храм-то у них хороший, и стекла заказывали для него за безумные деньги, и пастор у них замечательный – патер Лейдер… столичный. Короче, лучше были только звезды. Лиля тут же напросилась идти на службу со всеми вместе. Чтобы она по улицам не плутала, да и безопаснее так. Хозяин поглядел странно, но согласился. Лиля проведала Али, осмотрела рану и отправилась спать. На столе в комнате стоял графин с вином. Женщина сначала подумала, что это компот. Но налила в стакан, понюхала – и скривилась. Гадость. Кто ей припер это?! Еще не привыкли, что она спиртное не пьет? Лиля привычно разделась, натянула ночную рубаху, сжала ее так, чтобы ткань обтянула полные бока. Оглядела себя. Надо бы зеркалом озаботиться. Стекло сделать можно. А потом черной краской его покрасить. И серебром, кажется… Ладно, попробуем. В детстве она мамино зеркальце грохнула, там точно были черная и серебряная краски. Или серебро – металл? Попробуем. Напыления тут не сделать. Но может быть, серебряная краска есть? Типа металлической пудры? Художники здесь точно имеются. Кто-то же мэрию расписывал. Или надо будет делать серебряное зеркало? Азотная кислота в принципе не новость. Как и серебро… Ну попробовать всяко можно. Лиля положила себе завтра узнать и вздохнула. Пока еще были складки. Толстые бока. Бедра повергли бы в ужас любую топ-модель. Но Лиля видела и улучшения. Раньше она была толще, это точно. Бока, щеки… Ну по щекам не видно. Но бока точно были больше. И приседаний она почти не могла делать. А сейчас уже по пятьдесят почти без одышки. Суставы поскрипывают… Эх, а ведь Лилиан Иртон всего двадцать два года. Хотя по местным меркам – перестарок. Здесь выходят замуж в 14–16. Август выдал ее в восемнадцать, ближе к девятнадцати. Это она узнала от нянюшки. И три года у них с мужем детей не было. Еще бы. Воспоминания о муже вызвали раздражение. Уже привычное. Сплавил в глушь и наезжал раз в квартал, как мило. Еще бы у них дети были! Чай не насморк, сквозняком не переносится. Свинья! Хотя… Вот справедливости ради, и она не подарок. Что же заставило графа жениться на страхозавре с плохим характером? Приданое? Это сколько ж пообещать надо было? И не причитается ли что-нибудь ей?