— Ну, вы так одеты… Под старину. И бижутерия такая… большая. — А… — дошло до меня. Ну да, обычному человеку в голову не придет, что все те баснословно дорогие, почти королевские драгоценности на мне — настоящие. Никто же не наденет такое на улицу. — Да, маскарадные съемки. Только я не помню, почему я тут. Каримская улица? Пришлось уточнить, мой ли это город. А то мало ли. Оказалось, мой, но на другом конце от моей квартиры. А там и скорая приехала. Пришлось поехать в больницу. Уже оттуда позвонить по городскому Наташе, так как я вернулась на Землю без мобильника, документов и ключей от квартиры. В больнице меня осмотрели, обследовали и подтвердили сотрясение мозга. Больше никаких травм, если не считать прикушенного языка. Платить не пришлось, так как пароли от всех государственных сайтов помнила, смогла войти с чужого телефона в свой аккаунт и продиктовать и номер паспорта, и медицинского полиса. Не забыть бы на всякий случай пароли поменять, как до дома доберусь. Вот уж не думала, что это пригодится таким образом. В больнице даже распечатали скан разворотов паспорта с данными и пропиской. Все же есть польза от такой перестраховки. — Ну ты, мать, даешь! — заявила Наташа, которой пришлось отпроситься с работы, чтобы приехать за мной в больницу. — Пока поедем ко мне, отлежишься, потом отвезу домой. У подруги хранилась запасная связка ключей от моей квартиры, а у меня — ключи от ее. У Вари и Иры не было в этом необходимости. Варвара с мамой жила, а к Иришке родители постоянно наезжали, чтобы внучку забрать или привезти. Мы же с Наталкой друг друга подстраховывали на случай полить цветы или проверить электричество и воду. Вот и пригодилось. — Есть хочешь? — спросила подруга. — И вообще! Ты где пропадала три недели? Умотала молчком куда-то, не предупредила, ничего не сказала… Я приезжала к тебе проверить, не лежит ли там труп. Трупа не нашла, но твои цветы пришлось поливать. — Ой… — сказала я. Зажмурилась и нахохлилась. — Вот тебе и «ой». Кто он? — Кто? — приоткрыла я один глаз. — Хахаль твой. С кем ты так внезапно рванула куда-то? Мужик не бедный, как я погляжу. Ишь ты, драгоценностей надарил. — Может, это бижутерия? — Ага… А ты внезапно вдруг на старости лет избавилась от аллергии на простые металлы и возлюбила бижутерию. Ну-ну, — ворчала Наташа. — А как же: «Лучшие друзья девушек — это бриллианты, сапфиры, рубины, изумруды, танзаниты»? Ни в жизнь не поверю, что ты изменила принципам. — А вдруг? — слабо улыбнулась я. — Тогда я скажу, что тебя подменили, — сделала она страшные глаза. И отбросив шутки, спросила: — Это он тебя так? По голове? Может, надо в полицию? — Нет. Он замечательный, — вздохнула я. — И я, кажется, влюбилась по уши. И он феникс. — В смысле из криминальных авторитетов, что ли? Кликуха? Да ну не-е-е, не верю, Ленок. Ты с таким бы ни-ни. — Угу, ни-ни. Наташ, я тебе потом все расскажу. А пока… Он феникс, в том смысле, как из сказок. Раса такая. Мужик, который может превращаться в огненную птицу. И сгорать в своем пламени, возрождаясь из пепла. — Эк тебя приложило-то… — пробормотала Наталка и покосилась с подозрением. — Ну да, голова болит. Знаешь, это невероятно и дико. Но он реально не человек, обладает магией, живет в другом мире. Мы с ним фиктивно обручились. И я почти месяц жила у него там, в другом мире. — Ага. А я эльфийка, одним движения уха останавливаю мимо проходящих мужиков и планирую жить пару тысяч лет, — кивнула она. — Его зовут Филипп. Он рыжий. В постели — богичен. Я втюрилась. И после обряда помолвки у меня появилась на руке татушка. А после того как мы переспали, она разрослась на всю руку. Наташа бросила на меня косой взгляд, поджала губы, но промолчала. Край татуировки она видела из-под манжеты. — Очухаешься — расскажешь. Звучит как полный бред, но, зная тебя, Ленок, я постараюсь поверить, что ты не сошла с ума. — Я никогда так не шучу, Наташ, — уныло улыбнулась я. — Я в курсе. Чтобы ты призналась, что влюбилась? Вы хоть предохранялись? — Конечно. Филипп сам что-то предпринял. — А ты? А резинки? — Наташ, это другой мир. Там магия. У меня горничная была эльфийка, прикинь? Летти. Красивая — удавиться от зависти. Я чуть комплекс неполноценности не схлопотала. — Вот прямо эльфийка? И это ты-то комплекс? В зеркало давно смотрелась? Выглядишь умопомрачительно и помолодела лет на десять. Тебе сейчас больше двадцати не дашь. Аж завидно и противно, до чего красивая. Тоже хочу так. Тебя там кормили пыльцой фей и умывали слезами единорога? Да куда ты прешь, идиот на колесах?! — рявкнула она вслед подрезавшему нас джипу. — Да-а… — сцедила я зевок. — У них там такие штуки уходовые интересные… — Не спи, а то я тебя не дотащу. Почти доехали, уже к моему дому сворачиваем. Погостишь у меня несколько дней, мой любимый диван в твоем полном распоряжении. И давай рецепт, который в больнице выписали, пройдем через аптеку, купим тебе таблетки. Нет у меня сил мотаться к тебе каждое утро и вечер и проверять, не загнулась ли ты там в одиночестве. Я ж тебя знаю, родителям не захочешь признаваться, пока не очухаешься. Голова болела, было жарко, уши устали от тяжелых сережек. А родителям — да, лучше не говорить. А то они выклюют остатки мозга и замучают сверхмощной заботой. Да и бабушку волновать не хочется, она сердечница, любую проблему воспринимает как конец света и страшно волнуется. Оклемаюсь, там и в гости их позвать можно. — Я тебя люблю, Наталка, ты знаешь? — улыбнулась я. — Я тоже себя люблю, я у тебя замечательная, — фыркнула подруга и улыбнулась. — Иркина мама звонила. Спрашивала, как мы. Передавала нам привет от Иры и Поли. Говорит, у них все замечательно. — Ну и хорошо. — Не спать! Ленка! Уже почти! У Наташи я и осела. Вечером все же позвонила маме, сонным голосом спросила, как у них дела. Сказала, что я совсем заработалась, а сейчас приехала к подруге на пару дней. А то с бешеным графиком работы и не видимся совсем. — Ну и правильно, — тут же подтвердила мама. — Отдыхать надо. Напейтесь как следует. — Ма-а-м, ты что? — хмыкнула я. — Ну а чего? Не трезвыми же вам сидеть и мужикам косточки перетирать. Наташа замуж еще не выходит? А то двое из ваших вон повыскакивали. Распалась ваша девичья банда. — Не, Наташа пока не нашла по душе никого. — Передавай ей привет. Я положила трубку, довольная, что легко отделалась и не пришлось сильно врать или придумывать оправдания. Родителей я люблю, но чрезмерная опека бывает утомительна. — И что же, твоя мама даже не спросила, как у тебя дела на личном фронте? Не нашла ли ты себе мужчину? — спросила Наташа, наливая мне минералку и выдавливая таблетки из блистера. — Нет. Я родителей и бабушек-дедушек наконец-то воспитала. Тема моего возможного замужества и будущих детей — табу. Пара скандалов еще лет пять назад, что они уже замучили. И если вдруг встречу любовь всей своей жизни, они непременно узнают. А будут доставать, перейду в противоположный лагерь и внуков-правнуков они не дождутся никогда. Ты должна помнить, я вам рассказывала о моих родственных войнах. — Злая ты, Ленок. — Я как раз добрая, не хочу ругаться с близкими. Лучше сразу обозначить, не позволять им себя гнобить тревожными вопросами. Я их люблю, они меня. Договорились, и все стало тихо и мирно. — А остальная родня? — А их мама и папа сразу приструнивают, если что. Отправляют своих детей воспитывать и с ними проявлять хамство и отсутствие чувства такта. А начинают настаивать, папа им задает встречный вопрос, в духе: «Светка, а ты почему до сих пор такая толстая-ленивая-неухоженная-горластая — подставь нужное — и когда уже изменишься?». — Какой кошмар! — прыснула смехом Наташка. — И не говори. А я сижу и мило моргаю, улыбаюсь. Люблю папулю. — Спи, глаза вон твои моргающие уже и моргать не могут. Невеста феникса, блин… Украшения можно померить? — Ага… Те, которые я положила на стол. Остальные не снимаются, они какие-то волшебные и зачарованные, Филипп их сам на меня надевал. Расстраиваться, паниковать, принимать решения, как быть дальше, сил пока не было. Слишком все странно и быстро произошло. Сейчас нужно отлежаться, сообщить шефу, что я вернулась, но выйти на работу все еще не могу. То-то он рад будет… Жалко, если уволит. С другой стороны, я была не против перебраться в другой мир. Не на тот свет, а к Филиппу. Но замуж он не зовет, а статус любовницы или содержанки — это не мое. Роман случился скоропалительный и восхитительный. И да, я влюбилась. Но я уже взрослая девочка, умею переживать и боль потерь, и слезы расставаний. А пока есть надежда, что Фил сюда снова заявится, мы поговорим. И может, он все же сделает мне предложение. А я его с радостью приму. Ну а если нет… Значит, буду плакать. А потом стану жить дальше. Филипп Фламме Лучезарный До самого позднего вечера он, как обычно в последние дни, старался сделать максимальное количество дел. Есть определенные сложности с тем, что их с Еленой на ночь магия переносит друг к другу. Нет возможности уехать на несколько суток. Только если брать девушку с собой. Но он пока не хотел, это небезопасно для нее.