- А должно? – Петр и не заметил, как сам увлекся разговором. С такой точки зрения смотреть на легендарную Древнюю Землю ему еще не доводилось. – Лично я не вижу никакого парадокса. Наоборот, по-моему, это как раз доказывает, что наш государственный строй – оптимален. Он – вершина русской мысли. - Но ведь нельзя исключать, например, что это не вершина, а как раз наоборот – болото? В котором мы увязли и никак не можем вырваться? – шутливо предположила девушка, но глаза её смотрели серьезно и настороженно. Петр задумался над её словами. Скажи это кто другой, у Петра был бы с ним разговор короткий – послал бы такого болтуна куда подальше, с его скользкими речами. Но сейчас им владело совершенно иное настроение. Он давно убедился, что Наташа – не пустозвон, что к её словам стоит прислушаться. Вместо того, чтобы возмутиться подобному вольнодумству, Петр задумался над контраргументом. Ведь действительно, в обществе все взаимосвязано. По логике вещей, прогресс в технике должен сказываться на общественном укладе. Но почему-то не сказался! Петр не сомневался, что причина этого парадокса – в самой идее монархии. В гармонии общества, где император является основой, фундаментом. Фигура государя связывает воедино людей и Высших. Не случайно же император сам считается Высшим, а в его свите представлены и нечеловеческие расы доминанты. Как только возникают трения, скажем, между Думой и Сенатом, слово императора становится решающим, истиной в последней инстанции. Это решает любую проблему. Может, не всегда оптимальным образом, но решает, а не оставляет её в подвешенном состоянии, не откладывает на потом. Благодаря монархии, у кормила власти в России не бывает случайных людей. Император – не временщик, как президент Союза Миров или премьер – министр Франции. Он мыслит глобальными, а не сиюминутными интересами. Так что да, никакой ошибки нет. Монархия – оптимальная форма правления. В таком смысле он и выразился. Но у Наташи уже был заготовлен контраргумент. - Но ведь и французы прошли через монархическую форму правления, – напомнила она. – И они, и те же китайцы. И, тем не менее, и те, и другие от неё отказались. Значит, монархия не показалась им идеальным строем. Что ты на это скажешь? Честно говоря, сейчас, когда солнечные лучи окружили прелестную головку девушки сияющим золотым нимбом, Петру менее всего хотелось возвращаться к занятиям по обществоведению, которые смертельно надоели ему за пять лет учебы. Но Наташа так светилась энтузиазмом, что он просто не решался сменить тему на что-нибудь более романтичное. - Скажу просто: мы разные. Может, французам или там, к примеру, американцам такой беспорядок по душе. Это их дело. Также и с китайцами. Если им нравится вкалывать с утра до ночи и считать, что они живут в лучшем из миров – ради Бога. У каждого – свои понятия об идеале. Для русского человека – это четкая вертикаль власти, с государем во главе. Без хитростей, без драки за главенство. Просто и честно. За такими разговорами Петр не замечал, как летит время прогулок. Но зато он ясно видел, как меняется взгляд девушки. Сначала она смотрела на него равнодушно – просто как на пациента. Затем пришел интерес, за ним – дружеская симпатия. А с недавних пор в её глазах, как ему показалось, появилось еще кое-что. САНКТ ПЕТЕРБУРГ, Садовая улица, 13. Доходный дом Раменского. Квартира Андрея Кожина НАТАЛЬЯ РАДИОНОВА. Друзья собрались, как всегда, у Андрея. А у кого же еще? Квартира просторная, расположена в двух шагах от Невского проспекта, добираться удобно всем. Роскошным жильем Кожин обзовелся всего полгода как, благодаря повышению по службе. Вместе с немалым (для своего возраста) чином коллежского асессора Андрей получил солидную прибавку к жалованию, дворянское достоинство и, в дополнение, саркастичные комментарии Кирилла с Венеамином, не упускавших случая пройтись по этому поводу. Андрей не принимал их треп всерьез и первым смеялся над особенно удачными шутками. Впрочем, друзья знали друг друга слишком давно и никогда не переходили черту. В этот раз Андрей, страстью которого была кулинария, пообещал компании «уникальные вкусовые ощущения, которые невозможно достичь с помощью кухонного автомата». Результатом его стараний стало возгорание в духовом шкафу и невыносимая вонь во всей квартире. - Пошли, подруга, купим нормальной еды, – со вздохом предложила Ольга, когда пожар был потушен, размер ущерба оценён и стало ясно, что «уникальные вкусовые ощущения» откладываются на неопределенный срок. Они с Наташей со смехом скатились вниз с широкой лестницы парадного входа. Андрей всё еще хлопотал над духовкой, оглушительно чихая, когда едкий дым попадал в нос. Кирилл и Вениамин остались вдвоем. - Как дела, служитель муз? – улыбнулся Кирилл, стряхивая сажу с волос Венечки. - Да я-то в порядке. А ты как? Как тебе… ну, ты понимаешь, о ком я? – с деланным равнодушием спросил Вениамин, которого не покидало чувство тревоги с тех самых пор, как он свел друга с Петровым из подпольного кружка. - Ты о ком? – изумился Кирилл, но потом понятливо кивнул. – А-а, ты про того угрюмого работягу, с которым ты меня познакомил? - Именно, – подтвердил Венечка. – Так как, что скажешь? - Да нечего говорить, – отмахнулся Кирилл. – Ты меня извини, но твои приятели слегка не в себе. - Вот именно, точно! – воодушевленно подхватил художник. – Только они мне не приятели, я с ними тоже порвал. И это было чистой правдой. Спустя несколько дней после того, как Венечка познакомил Окуня с кружковцами, с ним встретился Степан Петров. «У тебя, Филлипов, дар, – проникновенно сообщил он. – Ты талантище, каких мало. Мы не имеем права тобой рисковать. Будет лучше, если ты побережешь себя для светлого коммунистического будущего. Договорились?» Венечка проникся отвественностью, клятвенно пообещал себя беречь и саму дорогу на набережную Мойки забыть раз и навсегда. То есть, конечно, не совсем навсегда, а до наступления коммунистического будущего. А теперь получается, что и Кир свободен! Значит, угроза миновала. Едва не смеясь от счастья, Вениамин поспешил перевести разговор на другую тему. Кирилл его охотно поддержал. Они всласть поболтали о выставке произведений искусства инопланетян, проходившей в Михайловском дворце[15]. Тем временем Андрей, наконец, справился с последствиями своих кулинарных экспериментов и присоединился к друзьям, прихватив для поддержания дискуссии бутылочку восхитительного белого вина, необычный синеватый отлив которого выдавал принадлежность к знаменитым виноградникам второй планеты системы Кавказ. - Вот, пожалуйста! – воскликнул Вениамин, с благодарностью принимая от хозяина бокал с сапфировым напитком. – Вот тебе, Кир, доказательство. Если бы я в 19-ом веке написал такое вино, меня бы посчитали неумехой или сумасбродом. Но времена меняются, и искусство должно меняться вместе с ними! Мы должны впитывать все новое и лучшее, что создается под звездами. Ты видел звучащие краски Вечных странников? На первый взгляд это хаос, бессмыслица, но чем дольше стоишь перед их картинами, тем полнее ощущаешь… - «Перед их картинами»! – жизнерадостно хохотнул Андрей. – Ну, если, по-твоему, метровая пирамидка из разных красок называется картиной… - А как прикажешь её называть? – вскинулся Венечка. - По мне, так это куча дерьма, которую наложил нажравшийся гуаши слон, – весело ответил тот, откровенно потешаясь над потемневшим от благородного гнева художником. – Да ещё гудит, как стая мух. - Вот, это я и называю – коллежский асессор! – запальчиво воскликнул Венечка. – Чинуша, зашоренный бюрократ! Кирилл громко рассмеялся. - Над чем смеетесь, мальчишки? – В гостиную ввалились Оля с Наташей, обе раскрасневшиеся (под вечер ощутимо подмораживало), с полными руками покупок. Квартира Андрея располагалась на третьем этаже доходного дома Раменского[16]. Отсюда рукой подать до магазина колониальных товаров братьев Елисеевых, в котором закупается большая часть зажиточной петербургской публики. «Елисеевский» отнюдь не дешев, но и Наташа, совмещавшая учебу с преподаванием в Императорском историческом университете, и Ольга, чья частная практика семейного психолога переживала подъём, не были стеснены в средствах и отвели душу, накупив натуральных, а не синтезированных продуктов. «Елисеевский» гарантировал естественное происхождение всего ассортимента. Даже бумага, в которую заворачивались ломти ароматной, со слезой, ветчины, произведилась из натуральной целлюлозы, о чем свидетельствовал официальный сертификат. - Наш дорогой коллежский асессор демонстрирует глубокое понимание галактического искусства! – пафосно воскликнул Венечка, отвешивая в сторону Андрея шутовской поклон. - Это вы про что? – Оля передала Андрею пакеты. - Аудиосенсовизуальные картины Вечных странников, – кротко пояснил Кирилл. Оля задумалась. - Это которые похожи на кучу merde[17]? – уточнила она. Андрей выронил пакет от смеха. И даже Кирилл позволил себе расхохотаться. - О да, очень смешно! – страдальчески воскликнул Венечка, воздев руки к потолку, словно актер в греческой трагедии. – Давайте, давайте, высмеиваете то, чего не понимаете. Демонстрируйте свою косность. Высшие, с кем я дружу?! - Они просто вредничают, Павушка, – пожалела беднягу Наташа. – Они не умеют рисовать и потому завидуют. - О! Точно! Слышали, вы, завистники и злопыхатели? Из всех вас одна Ната чувствует прекрасное. Спасибо тебе, солнышко. – Венечка галантно поцеловал девушке руку. Наташа присела в шутливом реверансе. Инцидент закончился всеобщим примирением за обеденным столом. - Все-таки натуральные продукты, это вам не синтетика, – блаженно выдохнул Андрей, отважно атакуя в одиночку увесистую свиную рульку по-богемски. – Невозможно сравнивать. Помните, какой гадостью нас потчевали на первичке? Вениамин, подливая Наташе темного, с сиреневым отливом сухого Sirah, театральным шепотом осведомился: - А как там наш спор? Ты уже придумала, в каком костюме будешь мне позировать? - И правда, подруга, – тут же оживилась Ольга. – Как там твои успехи? Подцепила какого-нибудь офицерика? Наташа таинственно усмехнулась. - Подцепила, подцепила. Да еще какого! Андрей замер с недонесенным до рта бутребродом, а Кирилл отвлекся от созерцания вина на просвет. - И как он? Симпатичный? Страстный? – Оля томно прикрыла веки. У Венечки дрогнула рука, вино плеснуло мимо бокала. По скатерти расплылось яркое пятно. - Да бросьте вы! – смущенно оправдывалась Наташа, пока Оля промокала вино салфеткой. – Вам бы только поскабрезничать. Мой офицер, между прочим, уже прочитал Достоевского и Чернышевского, а сейчас добивает Добролюбова с Писаревым. Скоро подойдём ко Льву Николаевичу. Так что, Павушка, готовь заявление, будешь восстанавливаться на свой юрфак. - Подумаешь, Писарев! – пробурчал с облегчением художник, подавая Наташе бокал. – Прочитал он. Читать каждый умеет! А вот что он там понял, вот это вопрос! - Тут я согласен с Павой, – поддержал друга Андрей. – Читать и осла можно научить. А вот произойдут ли сдвиги в психологии твоего вояки, еще неизвестно. - Господи, вы так говорите, как будто военные – какие-то первобытные люди! – возмущенно фыркнула Ольга. - В каком-то смысле так оно и есть, – Флегматично заметил Кирилл. – Убийство – пережиток дикости, а эти люди специально созданы, чтобы убивать. Они даже физиологически отличаются от нас с вами. Нечего так на меня смотреть, это медицинский факт. Так что да, по сравнению с нами они – первобытные люди, питекантропы. У Наташи заалели щеки. - Вот уже от кого не ожидала подобной гадости, так это от тебя! – возмутилась она. - Не обижайся на него, подружка. – Ольга склонила изящную головку к плечу, пристально рассматривая Кирилла. – Похоже, это просто ревность более слабой особи к сильной. - Ну а тебе, красавица наша, конечно, по душе только самые сильные особи, мы в курсе, – натянуто пошутил Вениамин. Оля кинула в него корнишоном. Вскоре разговор перешел на другие, менее щекотливые темы. Разошлись ближе к одиннадцати. В целом вечер прошёл весело и непринуждённо, как и всегда. И всё-таки неприятный осадок от слов мальчишек долго не давал Наташе покоя. Старые друзья, которых она знала всю свою сознательную жизнь, внезапно показались ей инфантильными, поверхностными личностями, для которых поза, желание покрасоваться друг перед другом, важнее реального дела. «Что за ерунда, – сердилась на себя Наташа, уминая подушку в тщетных попытках заснуть. В окно время от времени робко заглядывала Луна и тут же снова пряталась за тучами. – Что за глупости? Кир – отличный врач, хирург, золотые руки. Андрей – талантливый инженер, он же не просто так получил свой чин, это же правда. Оля психолог от Бога. Даже Венечка, и тот, по-своему, умница. В юридическом у него были лучшие оценки на потоке. Так почему же все они кажутся мне такими… пустыми по сравнению с Петей? Что это? Откуда такая субъективность?» Луна прекрасно знала откуда. Уж ей-то, светившей влюбленным не первую сотню лет, были хорошо знакомы эти симптомы. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Литейный проспект,