- А что им остается? Написать: извините, нас обдурили, как анабиозных юнцов? Конечно, они выставляют это как победу. И «Петербуржские ведомости» на их месте поступили бы так же. Так что прими мои поздравления, Николенька. Татищев похлопал рукой по теплому стволу. - Это не моя заслуга, дружище, – Повторил он. – Всё самое интересное я проспал. Меня вырубили ещё на трибуне. Ребятки спасли, спасибо им. Если бы не Белоусов, болтаться мне в петле на центральной площади Бейдзина. - Кто таков? - Мальчишка, только закончил училище. Был на плацу, когда все началось. Не растерялся, организовал группу, вытащил меня, угнал катер. Сам едва выжил, китайцы его изрешетили. Но спас и меня, и своих ребят. - Кого-то он мне напоминает, – с легкой насмешкой скрипнули ветви над головой, и Николай в очередной раз поразился тому, насколько у него с этим Высшим совпадают мысли. - Я тоже обратил внимание. Толковый парнишка. Я его покуда сюда пристроил, потом хочу взять с собой. - Начинаешь задумываться о преемнике? Не рано ли списывать себя со счетов? Татищев фыркнул. Всё-таки чужак есть чужак. - Даже и не думал. Но ты прав, он чем-то напоминает меня в юности. Отчаянная голова, но притом холодный ум. Умеет брать на себя ответственность, готов отвечать за то, что получилось. Честный малый, настоящий офицер. Дубравник качнул кроной. - Интересно ты делаешь себе комплименты, Николай Татищев. - Вот ещё. Просто описываю тебе моего спасителя, как есть. - Послушать тебя, так он вообще лишен недостатков, – недоверчиво прикрыл часть соцветий Дубравник. - Ну почему же. Чувство юмора у него ни к черту. - Это серьезный недостаток, – заметило дерево. – Слушай, а может, он просто исполнительный дурак? - Дурак не вытащил бы нас из западни, – возразил генерал. – Можешь довериться моему чутью, дружище, этот мальчик далеко пойдет. А я ему помогу. - Интересно. – Дубравник задумчиво зашелестел листвой. За эти годы Николай Осипович научился определять эмоции разумного дерева по звуку не хуже транслятора. – Я бы хотел познакомиться с этим молодым человеком. - Так кто ж тебе мешает? Возьми и познакомься, – усмехнулся генерал. - Ну да, – сварливо отозвалось дерево. – Сейчас всё брошу и побегу. - Тебе бегать вредно, в твоем-то возрасте, – поддержал его генерал. – Сколько тебе стукнуло-то? Двести пятьдесят? Триста? - По вашему летоисчеслению – триста двадцать шесть. Но, к твоему сведению, для моей расы это не возраст. - Учту. А Петрушу я могу тебе хоть сейчас организовать, – пообещал генерал. - Ну так организуй, – проскрипел Дубравник. – Чего ждать-то? - Пожалуйста. Татищев активировал вирт и подтвердил спецдопуск на связь с территории Зимнего дворца. *** - И сколько это ещё будет продолжаться? – кипятился Касимов. – Я летчик-истребитель, а не тыловая крыса! Мажюлис прицелился и одной очередью выбил все двенадцать мишеней. - Успеешь еще навоеваться. Спи спокойно, пока дают, – пробасил он, любовно поглаживая цевье игольника. Бородино объединило выживших. Первый бой, он как первая любовь, только чувства прочнее. Бывшие юнкера по-прежнему считали себя командой, а Белоусова – своим командиром. После возвращения с погибшего музейного комплекса, всех участников прорыва оставили служить в столичном гарнизоне. Каждый воспринял это назначение по-своему. Контрразведчик Димка Ершов был на вершине блаженства, ведь теперь он находился в самой гуще событий, в центральном управлении внутренних войск. Инженера Кузьмина назначение в головной институт военных разработок тоже не оставило равнодушным. Он пропадал в своем обожаемом отделе энергетики с утра до вечера, а зачастую оставался там ночевать, в обнимку с реактором, как шутил Ершов. Из-за этого Андрей частенько пропускал ставшие традиционными еженедельные встречи друзей. Руслан Алабашев тоже получил работу по специальности, причем в том же институте, что и Кузьмин. На долю Руслана выпала обкатка экспериментальной техники. Руслан был польщен подобным доверием и в самых превосходных тонах описывал ребятам уникальные качества новых разработок, не вдаваясь, однако, в секретные подробности, чем заслужил уважение Ершова. А вот флегматичный Мажюлис равнодушно воспринял назначение в группу быстрого реагирования внутренних войск. «Мое дело солдатское, – рассуждал он. – Куда пошлют, там и пригожусь. Пехота без дела не сидит». Белоусов заметил, что подразделение, в котором подпоручик Мажюлис получил свое первое отделение, входило в состав роты, подчиненной непосредственно центральному управлению. Другими словами, у Мажюлиса и Ершова было общее командование. Петр был уверен, что это не случайность. Ершов подтвердил его выводы. - Ты же понимаешь, Белоусов, нас тут оставили не просто так. Мы слишком много знаем. Уверен, нас решили подержать поближе и приглядывать, чтобы мы не наболтали лишнего. Если увидят, что мы не умеем держать язык за зубами – сошлют в такую глушь, где вообще разучишься говорить. После этого Петр совершенно не удивился, узнав, что их пилот – Роберт Касимов, лихой истребитель – вместо назначения в авиакрыло какого-нибудь боевого флота получил перехватчик из крыла прикрытия орбитального космопорта «Петербург военный – 3». - Тебе хорошо, – сетовал пилот, обращаясь к Мажюлису – Тебе что из этой пукалки стрелять, что из боевого оружия. Разговор происходил в тире парка развлечений Крестовского острова. Из предлагаемых парком увеселений друзья выбрали три: великолепный ресторан «Кузьмич», специализировавшийся на кухне древней Земли; тир, способный, как обещала реклама, создать имитацию трех тысяч миров, и, конечно же, знаменитые Крестовские бани, в сорока залах которых можно было попробовать всё, что придумало человечество в области очищения тела и души. Мажюлис поколдовал над пультом имитатора. Свет мигнул и ушел в темно-багровую часть спектра. Вокруг зажужжали климатизаторы. На друзей обрушилась волна тяжелого, влажного жара. Гравитация выросла, по оценке Петра, примерно в два с половиной раза. - Черт, Юргис, предупреждать надо! – возмутился Алабашев. Его голос заглушил грозный рык хищника. - Спорим на червонец, уложу зверюгу с первого выстрела? – предложил Мажюлис. - Дурное дело не хитрое, – проворчал Руслан. – Конечно, уложишь. С тобой спорить – зарплаты не хватит. - Дим, что слышно по делу газетчиков? – негромко спросил Белоусов, пользуясь тем, что шум призрачных зарослей приглушал его слова. - Да ничего не слышно, – недовольно отозвался Ершов. – Может, хватит меня пытать каждый божий раз? - А кого мне еще пытать? – Петр раздраженно отмахнулся от ополоумевшей от внезапной жары и тяжести мухи. – У меня кроме тебя в контре знакомцев нет. - Я всего лишь подпоручик, – терпеливо повторил Ершов то, что говорил уже не раз. – Думаешь, мне повсюду расстелены ковровые дорожки? «Выбирайте, подпоручик Ершов, чем заниматься. Какое дело изволите взять?» Я братец, мелкая сошка. С генералами не якшаюсь. - Иногда мне кажется, что тебе плевать, – с досадой бросил Петр. – Погиб Васька Бондаренко, ну и хрен с ним. - Осторожнее, Белоусов, за такое можно и по роже схлопотать, – вспыхнул Ершов. - Ты бы так дело делал, как мне грозишь, – не унимался Петр. - Думаешь, я не пытаюсь? – Ершов щелкнул зажигалкой. Яркий огонек на мгновение выхватил из багровых теней его лицо. – Щелкоперы прикрыты со всех сторон. Такое впечатление, что у этих типов свои люди повсюду. Только тронь «Скептика» или «Новости», тут же получишь по полной программе. - И что, ты сдался? Ершов закурил. - Белоусов, ты отличный парень, но вот это у тебя просто какой-то пунктик. Я же тебе сказал, терпение. Слышал о таком качестве? Если журналюг прикрывают сверху, придется распутывать весь клубок, а не нырять в дерьмо очертя голову. Петру не оставалось ничего, кроме как признать правоту друга. Но и сидеть, сложа руки, он не мог. С того самого мига, как ему сказали, что Вася Бондаренко наложил на себя руки, он мечтал найти и наказать тех, кто затравил их связиста. И видя, как эти подлые типы раз за разом выходят сухими из воды, шельмуя армию и её лучших представителей, он все больше убеждался в своей правоте: в так называемой «свободной» прессе окопались враги и предатели. Петр сумел убедить в своей правоте Ершова, и теперь они вдвоем пытались найти хоть какие-то подтверждения своим подозрениям. Темная масса деревьев всколыхалась, за ними показалась уродливая черная тень. Послышался громовой треск. Огромный зверь, шумно принюхиваясь, ломился напрямую сквозь заросли, привлеченный запахом человечины. Ближайшие к людям стволы гигантских папоротников дрогнули, сломались и рухнули на землю, ломая длинные опахала листвы. Из леса выбрался здоровенный ящер с огромной, сплющенной с боков головой. Зверь распахнул пасть, полную острых длинных зубов и испустил пронзительный рев. Толстые, как стволы деревьев, задние лапы со звоном ударили в сухую глинистую почву. Щелкнул игольник, едва слышимый за шумом первобытного леса. Гигант внезапно пошатнулся и рухнул на землю, пропахав в слежавшейся глине длинную борозду. Зажглись огни, осветив неподвижное темно-зеленое с красными разводами тело. Из пустой глазницы струилась темная, почти черная кровь. Реклама не врала, мертвая зверюга казалась настоящей. - Точно в глаз, – восхищенно всплеснул руками Кузьмин. – Ты просто виртуоз, Юргис! - Стараюсь, – скромно промолвил здоровяк. - Пошли уже в баню. Надоели ваши дурацкие игрушки, – предложил Касимов. – Да и поздно уже. - Пошли. Внезапно перед Белоусовым вспыхнула в приват-режиме вирт-сфера. - Татищев вызывает в Зимний. – Пояснил он ребятам, вопросительно уставившимся на своего бывшего командира. – Интересно, что за такая спешка? - Вот, значит, ты какой, Петр Белоусов. Интересно, интересно. «Чего во мне интересного?» – Петр буквально пожирал глазами Дубравника. Шутка ли, Высший! Это вам не просто инорасец. С теми Белоусову доводилось встречаться, и не раз. Ворчуны служили в императорской армии наравне с людьми, да и Серые ангелы встречались нередко, особенно когда дело касалось военных поставок. Говорят, в контрразведку вот-вот примут каких-то странных существ, которым, если верить армейскому сарафанному радио, ведомо всё, о чём человек думает[1]. Это, конечно, интересно, но обыкновенно. Инорасцы и инорасцы. Но Дубравник! Раса второго уровня, история которой теряется во мгле тысячелетий, а может, и миллионов лет! Раса, сумевшая преодолеть ограничения, накладываемые растительным происхождением, и выйти в космос. И вот такое существо сообщает, что ему, видите ли, интересен вчерашний курсант Петруша Белоусов. Тут было от чего голове пойти кругом! - Не робей, Петр. Позволь представить: это укорененный Среброкрон триста двенадцатый. Я ничего не упустил?